В это апрельское хмурое утро было прохладно и пахло дождём. Я ещё спал и слышал женский возмущённый разговор. Женщины о чём-то ругались. Я слышал, как открылась дверь в нашу землянку и вошёл отец. Он потрогал меня за плечо и сказал: "Сынок, вставай". Я встал и быстро надел свои старые портки, намотал портянки. Около нашей землянки стояли женщины. Они о чём-то громко разговаривали.
Отец стал запрягать лошадь и снял ошейник с нашего любимца Шарика. Я прислушался - доносился страшный крик нашей верблюдицы, которую звали Красавица. Она, действительно, была высокая, стройная, красивая. Отец спросил: "Сынок, где сандоль, которой ты колол сазанов?". Я сказал, что в сарае. Отец положил в арбу сандоль, так как ружья у нас не было, и мы быстро поехали. Я спросил, что случилось. Отец ответил: "Ты слышал, как кричит Красавица? Значит, что-то случилось. Она ведь ходила последние дни тяжёлая и должна была принести нам маленького верблюжонка".
Дорога шла через брод. Отец спрыгнул с арбы и посадил Шарика в арбу. Мы быстро переехали через брод и Шарик соскочил и побежал следом за нами. Дорога лежала через мелкие кусты вербы с выходом на красивый, цветущий луг. На середине цветущего луга стояла, широко расставив ноги, наша Красавица. Она истерично кричала и во все стороны кидала слюной. Когда мы остановились в 10 шагах, то увидели, как вокруг верблюдицы бегали два волка. Один — старый, матёрый, а второй - молодой. Они старались ухватить маленького красавчика, который сосал материнское молоко. Верблюдица резко била задними ногами, так что даже трава летела из-под них. Шарик истерично лаял, его даже трясло. Он пытался напасть на молодого волка. Тот развернулся и приударил за ним, но Шарик с разбега запрыгнул с задней части на арбу. Старый волк тоже бросился за собакой, но в это время отец сандолью нанёс удар зверю. Молодой волк взвизгнул и бросился в кусты. Мне было очень страшно, но отец вёл себя спокойно.
Шарик бросился в кусты и начал истерично лаять. Оказалось, что там лежал третий волк, которого Красавица ударила. У зверя была разбита голова. Шарик никак не мог успокоиться, сидел рядом с нами и всё время рычал. Молодой волк убежал, а двух взрослых отец положил на заднюю часть арбы. Маленького красавчика, связанного, положили на переднюю часть повозки. Отец повёл лошадь, я пошёл рядом. Красавица успокоилась и двигалась рядом со своим детёнышем.
По пути назад я думал, что значит слово "мать". Вспомнил случай, когда у нас от голода умерли два брата. Приехал к нам директор рыбозавода Чернышов Михаил Семёнович и предложил матери отдать детей кому-нибудь. Но мать резко ответила: "Нет, этого никогда не будет". Мы жили в яме, вырытой в земле, размером 3 метра на 2 метра. Спали в рисовой соломе, потому что постели не было. Чтобы нас как-то прокормить, мама продала всё и поменяла на продукты.
Тогда директор посадил нас всех на арбу и привёз на рыбозавод. Здесь в ряд стояло шесть землянок, в каждой из них жили по две семьи. Нас поселили в одну из землянок к Лычагиной Пелагее Павловне. У неё было четверо своих девочек. Накормили нас ухой и уложили спать. А утром мать пошла на работу. Каждый день женщинам давали по 200 грамм хлеба. Зарплату тогда не платили, трудовых книжек не имелось. Это была осень 1943 года.
Наша мама, как и все женщины, приходила по пояс мокрой, потому что сапог тогда не было, а носили брезентовые бахилы. В этих же бахилах женщины тянули невод. Надо было поймать рыбу, привезти, промыть и посолить со льдом. За всю эту адскую работу женщины получали 200 грамм хлеба на всю семью. На детей давали мелкую рыбёшку на уху. В таких тяжелейших условиях надо было как-то выживать. И мы выживали, как могли.
По праздникам нам давали тазики, вёдра - всё старое. Мы стучали по кастрюлям, тазам и вёдрам, а наши матери под такую "музыку" танцевали и плакали, обнявшись друг с другом. Вот так мы и жили... Наши матери плакали и молились, прося Бога, чтобы скорее закончилась война, и мы тоже плакали и молились, чтобы скорее вернулись с фронта наши отцы.
Мы получили с фронта две похоронки, что наш отец погиб. Мама не верила и говорила, что отец всё-равно вернётся. Вот так мы жили с надеждой и верой на лучшее будущее. И отец вернулся с фронта! Только не 9 мая, а вдруг под седьмое ноября. И для нас это было самое большое счастье и лучшая радость в жизни! Отец стал бригадиром на рыбозаводе, а мы все молились, чтобы он не болел.
У отца были контузия и перебиты обе ноги, но он не обращал на это внимания и работал до последних дней своей жизни. В 1951 году рыбозавод был закрыт, мы переехали в село Забурунное и купили себе землянку. Пусть она была старая, дряхлая, камышовая, но нас радовало, что у нас есть своё собственное жильё. С этого времени у нас началась новая жизнь!