Никогда бы мне не пришло в голову взяться за эту тему, если бы известный предприниматель Евгений Бобров, один из редких в Йошкар-Оле настоящих любителей поэзии, не подарил мне книгу стихов «Живые поэты», изданную в начале осени издательством «Эксмо».

Вот выдержки из предисловия, написанного составителем сборника Андреем Орловским, поэтом, молодым человеком лет тридцати:

1. «…современников, за редкими исключениями, не знают, не читают и не издают большими тиражами».

2. «В союзах поэтов и других постсоветских литературных структурах царят коррупция и кумовство…»

3. «Поэтические девяностые закончились в мае 2001-го на балконе дома по улице Шейнкмана в Екатеринбурге…» (Автор имеет в виду самоубийство Бориса Рыжего. – Г.П.).

4. «Социальные сети кишат графоманами, журналы симпатизируют заумным и перегруженным текстам…»

Андрей и его многочисленные сподвижники, опубликовавшие современных авторов, утверждают, что под одной обложкой у них «панки и философы, учёные и эмигранты, именитые литераторы и студенты-радикалы, музыканты, программисты и заводские рабочие». Разумеется, я знаком со стихами Гребенщикова и Воденникова, Арбениной и Павловой, Емелина и Анны Русс, но о большинстве из 119 авторов ранее даже не слыхал.

Вы спросите, а зачем надо знать о неизвестных поэтах. Во-первых, потому и надо, что пока они нам не известны. Во-вторых, мы ведь сетуем иногда, что из-за отсутствия информации – настоящей литературной критики и проч. – мы, читатели, не в состоянии ориентироваться, тонем в море книжного хлама. В-третьих, просто интересно: а что, о чём, как пишут на великом русском современные поэты не только в двух столицах, а и в Казани, на Урале, в ближнем зарубежье…

Так как каждый автор представлен лишь одним стихотворением, то, полагаясь на мой богатый опыт работы с молодыми поэтами, я сразу же начал выписывать фамилии тех, кто зацепил, вызвал желание, найдя в социальных сетях, прочесть что-то ещё. Таких набралось человек двадцать, шестая часть. К публикации выбрал нескольких авторов нестоличного происхождения с небольшими текстами.

* * *

Мне всегда становится мучительно тяжело от пребывания в большом городе-миллионнике. Потому понятны переживания автора вот этого стихотворения…

Пингвинам

Опять накрыта мясной волной.

Писать не хочется. Что трепаться,

Стихи высасывая из пальца?

Здесь два желания: высыпаться

И хоть секунду побыть одной.

Ещё, а, может, уже темно,

Пищит впечатанный в круг «Единый»,

И ты спускаешься вниз, в глубины,

Где пахнет смесью Chanel и псины,

А люди движутся, как пингвины,

Что и пугающе, и смешно.

Пока бунтует твоё нутро,

Не хочет влиться в пингвинье стадо.

Раз в сотый слышишь: «Привыкнуть надо».

Из всех возможных концепций ада

Теперь осталась одна – метро.

Оно живое. Не холодей

От дуновений в лицо сквозь грохот

Ветров, полученным им по крохам

Путём сложения тысяч вздохов

Всех выдыхающихся людей.

Ещё неделя – и epic win,

Боюсь, отпразднует свой столица:

Придётся с гордостью распроститься.

Какой в душе ни была бы птицей,

Ты станешь двигаться, как пингвин.

Мария ЕВСЕЕВИЧЕВА.

Тамбов – Москва.

Когда стихи уже были отобраны, увидел, что почти все они – женские. (Да, засилье так называемого слабого пола не только в марийской поэзии). Что поделать, если женщины, представленные в сборнике, пишут и короче, и – страшно сказать – лучше. К тому же они и сами не прочь демонстрировать напор и силу. Вот, кстати, иллюстрирующий текст…

* * *

Взгляд закрытого в клетке тигра

слабонервным не по нутру:

я играю в такие игры,

что свидетелей не беру.

Выпить жжёный турецкий кофе

и разбить дорогой фаянс,

не склонять перед страхом профиль

и смотреть на беду в анфас.

Стать противнику ближе друга,

человек изнутри – крылат:

выходить за пределы круга

и сгибать из него квадрат.

Говорить о себе стихами,

проживая события вспять.

Понимаешь, с моими губами

невозможно не целовать.

Мой непризнанный вид искусства –

прорастать через потолки.

У меня нараспашку чувства

и межрёберно – сквозняки!

В тесной клетке глухих и низких

как себя от надрыва спасти?

Боже, не дай никому из близких

встать стеной у меня на пути.

Анна СЕНИЧЕВА.

Нижний Новгород.

Звериный язык

Я поэт, но мечтаю, чтобы язык исчез,

Потому что на самом деле слова – заслон.

Пусть тебе на заре приснится гренландский лес,

Где у самки оленя вырос индийский слон.

Потому что на самом деле не надо стен,

Чтобы сердце в конце пути обрело приют.

Видишь, как розовеет сакура в стиле дзен,

А над ней по-славянски колокола поют?

Вне широт и меридианов меня несёт

По какой-то другой системе координат.

С языком я умею делать, ей-богу, всё:

Только Истина всё равно остаётся над.

И поэтому надо сбросить горбатый груз,

Чтобы шли пилигримы с воздухом в рюкзаке,

А прохожие кошки пели собачий блюз

На старинном зверином ангельском языке.

Евгения БИЛЬЧЕНКО.

Киев.

«Содержит нецензурную брань», предупреждают составители сборника, поместив на обложке в кольцо из этих слов «+18». Но нецензурной брани очень немного, почти вся – в текстах музыкальных групп. Предлагаемый небольшой стих с многоточием (моим, в книге – как в жизни) написан талантливо; к тому же – единственный тут мужской текст.

* * *

Я проведу ночь за сигаретами,

день – в рюмке,

и улетучится вся моя грусть.

Ты можешь … с другими поэтами,

но не смей носить их сборники в сумке

и читать их стихи наизусть.

Евгений СОЯ.

Одесса.

А это – самое полюбившееся. Суть, содержание стихотворения не испортил даже выпендрёж со знаками препинания, который присущ большинству авторов книги (там ещё и не такое есть).

* * *

Язык; тяжёлый; розовый; во рту;

обложенный; чужой и непривычный;

рождающий слова и суету;

мой говорливый; мой косноязычный;

предмет языкознанья; голос; речь;

предмет, застрявший в горле; инородный

предмет; ни отказаться, ни сберечь;

немой; академический; народный;

язык, произносящий бог с тобой;

слепой; метафорический; буквальный;

раздвоенный под заячьей губой;

мой враг; мой колокольный; мой опальный;

а вдоль дороги мёртвые стоят

и вавилонский сплёвывают яд.

Дарья ХРИСТОВСКАЯ.

Ярославль.

Жаль, не могу опубликовать стихотворение казанской поэтессы Анны Русс (слишком длинное) и челябинца Ивана Котихина (слишком спорное с точки зрения верующего). А сколько имён осталось за бортом сборника! Читаю в аннотации: «…20 тысяч заявок, авторы из 80 городов 15 стран…»

И вот что ещё интересно: каждый участник назвал троих любимых поэтов всех времён. Лишь БГ отписался: «Все хорошие поэты». Некоторые довели свой список до 4 – 5 авторов. Ответы кое в чём удивили.

Да, Бродский, Цветаева, Мандельштам. Это ожидаемо. Не редко упомянуты Пастернак, Пушкин, ИвАнов, Ходасевич, Рыжий… Встречаются Блок, Губанов, Транстремер, Гумилёв, Есенин, Тарковский, Окуджава, Хлебников, Хармс, Заболоцкий… Впечатлила же любовь к Маяковскому – он встречается неожиданно часто. Выходит, востребован социальный поэт. А это – тема для отдельного исследования. Куда только смотрят столичные филологи…

Рекомендую заказывать стихотворный сборник «Живые поэты» в книжных магазинах Йошкар-Олы и республики ещё и потому, что, как напечатано на оборотной стороне обложки, «покупая эту книгу, вы помогаете тяжелобольным детям. Подробности на сайте благотворительного фонда «Линия жизни».http://www.marpravda.ru/news/zhiteyskie-istorii-literatura/naraspashku-chuvstva-i-mezhryeberno-skvoznyaki-/