-Когда началась война, мне было 12 лет. Я училась в школе, строила планы на будущее, которые тут же рухнули. Из пятерых детей в семье осталось лишь двое: сестра умерла от голода, еще двое -от кори. Одной ногой на том свете побывала и я. Стою однажды у доски в школе, пытаюсь собраться с мыслями, вдруг резко потемнело в глазах, и я упала в обморок. Когда очнулась, в руках у меня была шершавая вареная картофелина и кусок черного хлеба. До сих пор благодарю своих спасителей, вероятно, это были учителя.
Ребят стали массово призывать в армию. А мы, 13-14-летние девчата, остались вместо них работать. Всех сразу забрали в колхоз "Красный партизан". На лобогрейках, в которые впрягали пару коров, мы косили пшеницу. Тащить тяжелый агрегат скотина не хотела, поэтому приходилось ее постоянно подгонять. После такого тяжелого дня работы, когда мы возвращались в скромное помещение в бригаде на ночевку, ноги от колен до пят горели. Порой вытаскивали из загоревшей и потемневшей от грязи кожи до 50 заноз. Вместо обуви носили досточки с веревками, чтобы хоть как-то защитить от порезов подошву. Чуть позже у меня появились обутки, которые сшил дедушка.
В бригаде, в которой мы жили с ранней весны и до поздней осени, я была самой шустрой из девчат, в любом деле - в первых рядах. Могла на скаку остановить любую лошадь и промчаться на ней верхом. Когда мы водили коней на озеро Мостовое купать, искупав, начинали рыбачить. Мы постоянно испытывали чувство голода. Кашу, которой нас кормили каждый день в бригаде, есть уже не могли, приходилось добывать другое пропитание. Но рыба, грачиные яйца и неоперенные птенцы воробьев спасали от голода только летом. Зимой нужна была пища посерьезней.
Сейчас, с высоты своих лет, делаю вывод, что дети и подростки выжили тогда благодаря лошадиному мясу. Кони умирали от голода и работы. Их вывозили на скотомогильники, которые в военные годы были самым людным местом в деревне. Люди шли сюда с котомками, ведрами, мешками, занимали очередь и ждали, ждали, ждали... Бывало чуть припоздаешь, прибежишь туда, а падаль уже закончилась.
Когда мама, худая, уставшая, измученная, с черными кругами под глазами, устроилась работать сторожем в Заготзерно, жить стало полегче. Ей давали немного овса и проса, которое мы, сидя в сырой землянке, толкли в ступках и варили кашу, стряпали лепешки. Делали лепешки и из белых корешков, которые мы собирали на дне водоемов. Вкуса у этой еды не было. Но главная цель у нас была - выжить.
Эту же цель преследовал мой отец. К сожалению, в одном из боев в начале войны он подорвался на мине. Окровавленные останки отца собрал и закопал его односельчанин. До сих пор я не знаю, где покоятся его косточки.
Когда закончилась война, слез у нас уже не было, нужно было как-то жить дальше. С фронта вернулся Иван Артюхов, стройный, красивый, грудь в орденах. Вскоре он сделал мне предложение, мы поженились. Спустя 32 года Иван Дорофеевич скончался. Через некоторое время я вновь вышла замуж.
Несмотря на то, что рядом со мной был муж, я во всем продолжала проявлять инициативу, работая за двоих. Пока он в поле, я весь огород прополю, скотину напою, накормлю, ужин приготовлю. Кроме этого, я могла выполнять любую мужскую работу - колола дрова, шила обувь, подшивала валенки, ремонтировала сараи.
Мои руки не знают скуки даже сейчас, когда мне исполнилось 88. Я одна построила баню, веранду к дому, туалет. Загружаю себя работой и вечером - крючком и спицами вяжу береты, шапки, кофты, юбки, носки, шью тапочки, изготавливаю шерстяные ковры с набивным рисунком.