Война началась в воскресенье, ранним июньским утром. Наши войска не были готовы к жестокому напору немецко-фашистских войск и с огромными потерями отступали. В сентябре бои уже шли на подступах к Ленинграду. Враг стремился взять город в кольцо, отрезать его от остальной территории СССР. 8 сентября 1941 года город был окружен с трех сторон, с четвертой – Ладожское озеро. Блокада. Это значит, что из окруженного города нельзя выехать ни на поезде, ни на машине. Нет возможности пополнить запасы продовольствия. Невозможно вывезти из города раненых, число которых с каждым днем увеличивалось. И днем, и ночью немецко-фашистские захватчики не прекращали обстрелы.
Невольным свидетелем и участником тех событий стал житель блокадного города, а впоследствии наш земляк Александр Хрусталев, которого, увы, уже нет в живых. Не сохранилось и его фотографий. Но в памяти детей он навсегда остался героем, который в числе других защитников осажденного города не позволил врагу преодолеть этот рубеж.
Старший сын Владимир Александрович и сегодня не может сдержать слез, когда разговор заходит о его отце. "Нужно было вам, сынок, побывать там, где я был…". Эту фразу отец произносил всякий раз, когда дети по малолетству начинали капризничать за столом. Не закончив своей мысли, отец начинал плакать. "Эти его слова врезались в память на всю жизнь, - говорит Владимир Александрович. - Потом уже, став взрослее, читал, что есть ленинградцам приходилось все, что оказывалось мало-мальски съедобно".
О своей жизни в осажденном городе, по словам детей, Александр Ефимович старался не вспоминать. Им остается лишь предполагать, что отец пережил там, находясь под постоянными бомбежками и обстрелами. И каждый раз, когда речь заходила о Ленинграде, отец плакал, не в силах вымолвить ни слова. И от этих слез у детей становилось тяжело на сердце. Что же на самом деле творилось в душе этого сильного человека, победившего саму смерть?
По рассказу Владимира Александровича, когда началась блокада, отцу шел 17-й год. Он тогда учился в ремесленном училище. В день, когда началась очередная бомбежка города, отец был на занятиях, в квартире оставалась его мать (возможно, отец, но об этом ни Владимир Александрович, ни его сестра Надежда Александровна из рассказов отца ничего вспомнить не могут, как и о брате отца и его сестре). Вернувшись вечером после учебы домой, Александр на месте своего дома застал руины. Удалось ли кому-то из тех, кто попал под бомбежку, спастись отец не рассказывал. Лишь о матери говорил, что увез ее на саночках и достойно похоронил.
Снаряд, разрушивший дом, разделил жизнь Александра на периоды до бомбежки и после нее. Позади осталось все лучшее, а впереди, казалось, была сплошная пустота. Александр Ефимович, оставшись без крыши над головой, долгое время скитался по городу. Как никогда чувствовалась особенная сплоченность его жителей. Порою, у совершенно незнакомых людей находил молодой парень приют, расплачиваясь за ночлег, тепло и еду своим умением ремонтировать обувь.
Уже в самом конце войны отца призвали в ряды советской армии, но повоевать он уже не успел. О том, как Александр Ефимович оказался в Саянском районе, дети не знают. Всю свою жизнь он искал следы сестры и брата, но так ничего и не добился, хотя фамилия Хрусталевых часто встречалась в архивных записях.
Воспоминания о жизни в блокадном Ленинграде преследовали отца всю жизнь, эта рана не затянулась до самых последних его дней. Александр Ефимович, бывало, взрывался, когда в компании кто-то заговаривал о плохой жизни, говорил, что плохой жизни собеседники его не видели, вставал и уходил.
Как рассказала дочь Надежда Александровна, отец почему-то очень не любил фотографироваться, всегда отворачивался от объектива фотокамеры. Единственную фотографию, которую удалось детям сделать украдкой от отца, поместили на памятник.
Александр Ефимович выжил вопреки всему, создал семью вдали от родины, вырастил достойных детей, но ни на минуту его не отпускала боль утраты, боль от того, что пришлось пережить в осажденном городе.