– Вот лопнет терпение, сверну ему голову, и – в суп".

Скоро уже два года, как купил он в деревеньке, в которой родился, маленький приземистый домик. Свой-то, как не стало мамы, продал десять лет назад. Не к кому стало ездить, оборвалась ниточка с родиной. Но стали взрослыми дети, появились внуки, и как-то вдруг обострилась тоска по родным местам. Захотелось показать внукам те тропинки, те лужочки, по которым бегал в детстве босиком, захотелось показать места, где начинался их род.

И вот, на деньги – сбережения многих лет – решили приобрести здесь домик под дачу. Подремонтировали его, весной вскопали огород, засадили. И теперь на выходные дни или в отпуск ездят сюда из города, и сам он с больной женой, и дочкина семья. Очень нравится всем в деревне.

Рядом – лес, речка. Запасаются на зиму овощами из огорода и дарами леса. Все бы хорошо, да вот этот соседский петух не дает покоя. Хочешь, не хочешь, а вставай на заре.

Виктор Петрович, позёвывая, вышел на крыльцо. Восходящее солнце отразилось в окнах домов. Засеребрилась на травах роса. "День должен быть хорошим, – подумал он, – не поднять ли с зарёй внучат да пойти в лес по грибы, говорят, маслята появились?"

Заскрипела дверь соседнего дома, и Виктор Петрович решил, что сейчас всё выскажет соседу по поводу его петуха. А сосед, дядя Ваня, не молодой, но еще бодрый мужичок, дружелюбно крикнул:

– С добрым солнцем, Виктор Петрович! Смотри-ка, день-то какой рождается! Для работы...

И Виктор Петрович забыл о петухе.

– Куда же сегодня, сосед?

– Как это – куда? Все туда же – на жатву. Сейчас комбайн проверю, налажу, пока роса, и – в поле...

Дядя Ваня всего лишь на год старше Виктора Петровича. А по-разному в деревне их называют.

Одного – по имени-отчеству, другого просто – дядя Ваня. Глядя вслед своему другу детства, Виктор Петрович думал: "Вот ведь как получается. Почета я, видимо, больше заслужил, живя в городе, а он так и остался Ваней..."

В полдень, когда семья Виктора Петровича села за обеденный стол, у калитки, задыхаясь от пыли, проворчав устало и сердито, остановился УАЗик. Распахнулась дверца, из кабины вышел сосед.

– Выручай, Петрович. Знаю, что слесарничаешь на заводе по высшему разряду. Подсоби. Очень серьезная поломка. Комбайн стоит...

– Витя, у тебя с сердцем проблемы, – прошептала жена.

– Деда, мы собирались на речку, – пролепетал младший из внуков.

– Папа, не соглашайся! У тебя законный отпуск, – потребовала дочь.

Он же сейчас вспомнил о соседском петухе. И этот горластый покоя не даёт, и хозяин его – туда же. У него действительно отпуск. И какое может быть дело до какого-то комбайна. Да и что, у них своих слесарей нет?!

– Удружи, сосед, – продолжал Иван, – погода-то какая, зерно осыпается.

Виктор Петрович отодвинул начатую тарелку супа. Пойти что ли, посмотреть, что там у них. Еще успеется и в лес, и на речку. День-то длинный...

Снаряжала его в дорогу вся семья. Молча собирала и неодобрительно. Жена укладывала в пакет котлеты и свежие, только что с грядки, помидоры... Внуки хныкали. А дочь небрежно бросила фуражку. И только зять смотрел на все безучастно.

Прежде чем комбайну заработать, Виктор Петрович с Иваном изрядно поползали под ним, испачкались в пыли и мазуте. А когда взревел мотор, Виктору Петровичу захотелось вдруг самому, как когда-то в юности, сесть в кабину. Дядя Ваня разрешил. Крепко ухватившись за штурвал, нажал на педали. Машина дёрнулась, медленно пошла вперед... И он увидел, как внизу склоняются перед жаткой высокие стебли ржи.

Метр, два... Все дальше и дальше уводит он комбайн в огромное жёлтое море. И вот уже бункер наполнен зерном, и мальчишка-пэтэушник, помощник Ивана, кричит:

– Все, дядя Витя. С верхом уже, давайте разгружаться.

Как-то неожиданно прозвучало это "дядя Витя", по-родному.

Зерно жёлтым ручьем сбегает в кузов автомашины. И Виктор Петрович вспоминает вдруг о том, что уже забылось за эти долгие годы. Первое послевоенное лето. На колхозном току он с другими пацанами грузит зерно в мешки, складывает их в телеги. И молодой, однорукий председатель колхоза, которого все мальчишки называли дядя Петро, говорит:

– Ну, работнички, не подвели вы своих отцов. Пусть спят спокойно в своих солдатских могилах. Вот какие сыновья растут, весь колхозный хлеб убрали. Этот хлеб и ваш, и их тоже. Помните об этом всю жизнь. А сейчас, с богом, везите хлеб на станцию.

И по пыльной дороге потянулся из деревни обоз, а впереди – Ванька и Витька, два друга, солдатские сироты...

Виктор Петрович вернулся домой заполночь. И жена, и дочь не спали. Только внуки посапывали в своих кроватках на веранде. Редкие звезды мелькали в темноте. Умывшись у колодца в саду, ни о чем не говоря с домашними, Виктор Петрович рухнул в постель, как скошенный хлебный стебель. Засыпая, он подумал: "Вовремя ли разбудит соседский петух? Надо успеть собраться в поле, а жене наказать, пусть внуков приведёт, когда выспятся. Надо же им показать самое главное – как растет и убирается хлеб на земле, где начинался и продолжается их род".