В недавнем прошлом профессиональный военный, руководитель логистического направления в оперативном штабе благотворительной акции "ПоддЕРжка" Евгений Хафизов рассказал о том, какую службу он нёс во время командировок в Сирии, где рождается настоящая мужская дружба и что бы он посоветовал диванным критикам, сомневающимся в честности "ПоддЕРжки".
Евгению Хафизову 27 лет, половину из них он носил погоны. За участие в военной операции в Сирии Евгений награждён медалью Жукова. Из Вооружённых сил он уволился, потому что понял: хочет быть рядом со своей семьёй. Евгений – дважды отец, а в скором времени станет папой в третий раз.
Сейчас Евгений Хафизов – успешный предприниматель и одновременно заместитель руководителя регионального отделения всероссийской общественной организации "Молодая гвардия". Уже больше трех недель Евгений всё своё время и силы отдаёт благотворительной акции "ПоддЕРжка" и помогает тем, кто попал в трудную жизненную ситуацию.
– Евгений, расскажите о вашей военной службе. Какое учебное заведение вы окончили и в каких войсках служили?
– Я надел погоны в 13 лет, когда поступил в Казанское суворовское военное училище. После его окончания стал курсантом Военно-космической академии имени Можайского в Санкт-Петербурге, а потом попал по распределению в Службу защиты государственной тайны Вооружённых сил России. Прослужил там 5 лет и по окончании контракта уволился.
– Вы были в командировках в Сирии и даже награждены медалью Жукова за участие в сирийской военной операции. В каких условиях вы несли службу? Находились ли вы непосредственно в зоне боевых действий?
– Вы задали такие вопросы, ответить на которые я не смогу. Даже приказ о моём награждении имеет гриф "Совершенно секретно". Его видел только Президент России и управление кадров, которое готовило представление к награде.
Если вкратце, то моя первостепенная задача заключалась в обеспечении сохранности носителей сведений, составляющих государственную тайну. Также я должен был обеспечить бесперебойную передачу данных между российским военным командованием в Сирии, которое находилось на базе Хмеймим, и группой военных, выполнявших приказ за её пределами, в числе которых был и я.
Мне приходилось следить и за тем, чтобы никакая информация из той группировки, где я непосредственно находился, не просачивалась в СМИ, в социальные сети.
– Приход российских военных действительно переломил ситуацию в Сирии?
– Конечно. Кардинально переломил. Думаю, что они не справились бы без нас.
– О чём вы думали, когда отправлялись в Сирию? Какой у вас был настрой? Какой настрой был у наших военных там?
– Каждый военный, как только встаёт на этот путь, должен быть готов защитить интересы своей страны. И не важно, где это будет происходить. Поэтому когда мне сообщили, что я еду в Сирию, никаких сомнений у меня не возникло. Я был полностью уверен, что так нужно, просто надо было правильно сообщить об этом семье. В самой Сирии настрой тоже не изменился. Я военный, у меня есть приказ, который я должен выполнить и вернуть своих ребят домой живыми. И самому вернуться живым. Все понимали, что на кону стоят человеческие жизни, поэтому все очень ответственно подходили к принятию решений. Все они были максимально взвешенные. Все действия продумывались до мелочей. Мы соблюдали максимальную осторожность, чтобы не подвергать себя ненужному риску.
– Какой опыт вы вынесли из своих командировок в Сирию? Может быть, война изменила ваши взгляды на какие-то вещи?
– Я начал больше ценить свою жизнь и понимать, что в приоритете у меня мои близкие. Когда командировка закончилась, и я вернулся в Россию, решил для себя, что хочу находиться ближе к своей семье. Предыдущие 13 лет я провёл вдали от дома, тогда как все мои родные и близкие были здесь, в Ижевске. Когда папа умер, я был на другом конце страны. Получается, что пока я служил, мы с ним толком и не виделись. Нам удавалось побыть вместе только тогда, когда я приезжал в отпуск: будучи курсантом – два раза в год на две недели, офицером – ещё реже.
– Если ваш сын скажет: "Папа, я хочу быть военным", как вы к этому отнесётесь?
– Положительно. Это определённая школа жизни. Учёба в суворовском училище, в военной академии научила меня дисциплине и тому, чему можно научиться только при одном условии: если ты живёшь на тридцати квадратных метрах с двадцатью мужиками. Это настоящая мужская дружба. После окончания академии нас разбросало по всей стране, но, несмотря на это, мы продолжаем общаться.
– А как быть с нежеланием молодых людей служить в армии? Я имею в виду срочную службу.
– Я считаю, что на это можно и нужно влиять постоянно. 90-е, 2000-е были тяжёлыми для российской армии. Думаю, тогда у многих родителей сложилось негативное отношение к срочной службе и к армии в целом. Тогда же начались недоборы как в военные учебные заведения, так и на срочную службу.
Но, слава богу, это время прошло. Например, я застал совсем другие времена. Денежное содержание офицеров и солдат контрактной службы увеличилось в разы, улучшилась ситуация с обеспечением военнослужащих жильём, начали работать программы военной ипотеки. Обновилось вооружение, наконец. В частях изменилось отношение к солдатам-срочникам, появились комитеты солдатских матерей, которые взяли ситуацию с дедовщиной под такой контроль, что она просто исчерпала себя. Конечно, и сейчас бывают прецеденты, но они уже не системные, а разовые. Они всегда будут в мужском коллективе.
– Вы считаете, что мужчина должен пройти службу в армии?
– Я считаю, что любой мужчина должен уметь постоять за свою семью и за свою родину, а научить его сейчас может только срочная служба в армии.
– На ваш взгляд, на чём сегодня можно воспитывать патриотизм в детях?
– Прежде всего, надо больше времени проводить с детьми, а не отдавать их воспитание на откуп школе или, тем более, улице. Важно именно живое общение с детьми. На каких примерах воспитывать в них патриотизм? Так у нас нет ни одной семьи, которой бы не коснулась Великая Отечественная война. Вести беседы о мужестве можно и на примерах героев локальных войн. Пройдёт лет 30, и будут говорить о сирийской войне и вспоминать её героев.
Всё больше появляется военно-патриотических клубов. Ребят в них, действительно, прибавляется. Это то поколение, которое не будет косить от армии, которое занимается спортом с самого детства. Спорт тоже играет важную роль в воспитании патриотизма в детях. Благодаря ему вырабатывается характер, формируются правильные ценности.
– Какую часть вашей жизни занимает "Молодая гвардия"? Чем вы занимаетесь в этой организации?
– В принципе, обычно я занимаюсь тем же, чем и сейчас. Мы и раньше помогали пенсионерам, покупали им продукты. Не в таком количестве, как сейчас, конечно. Это были, скорее, разовые акции.
Мы мониторили продуктовые магазины и аптеки на предмет завышения цен, соблюдения требований Роспотребназдора, закрывали так называемые наливайки, точки, где продавали снюс школьникам.
Я вступил в "Молодую гвардию" с желанием сделать чью-то жизнь чуть-чуть лучше и легче, поэтому я сразу взял на себя вопросы социальной поддержки. Я хотел кому-нибудь помочь. Я понимал, что в нашем городе есть люди, которые в этом нуждаются. За последние две недели я убедился в этом ещё больше.
– Негативные комментарии в адрес "ПоддЕРжки" не уменьшили у вас желания помогать?
– Независимо от комментариев желания помогать меньше не становится. Мы работаем здесь с самого утра и до позднего вечера. При этом мы здесь на добровольных началах, у нас тут и предприниматели, и студенты. Людей, помогающих в трудной ситуации, намного больше, чем диванных критиков.
– Какая, на ваш взгляд, сегодня молодёжь? На что она больше нацелена: на потребление или на помощь кому-то?
– Молодёжь, как и все остальные, разная. Есть такие, как мы – кто сейчас здесь, в штабе "ПоддЕРжки". И волонтёрских организаций достаточно много: "Волонтёры Победы", "Волонтёры-медики". На мой взгляд, самое дорогое, что они могут отдать, – своё время и своё здоровье, потому что, несмотря на риски, они приходят на помощь другим людям. Такая молодёжь мне нравится: активная, со своей позицией, неравнодушная к тому, что происходит в нашем городе, в нашей стране, что происходит с пенсионерами и другими социально не защищёнными слоями.
– Вы не планируете связать своё будущее с политикой?
– Планирую. Как только мне будет что предложить людям, чтобы они поверили в меня.