Ее родители Абсалям и Алимя Аитовы родились и выросли в Бикмосеевке, после женитьбы уехали в Ленинград. В семье родилось шестеро детей, но четверо из них умерли в младенчестве из-за болезней. К началу войны остались двое: Фатыма и Зиатдин (ему было три годика). Ленинградцы оказались зажатыми в темном холодном каменном мешке города.
"Я родилась в Ленинграде, и когда началась война, мне было всего 10 лет. Отчетливо помню, как жители города выходили копать противотанковые рвы, чтобы в Ленинград не прорвались немецкие танки. Каждый, даже самый маленький житель, вносил свою лепту в спасение города на Неве.
Настоящая осада, а с нею жуткий голод наступили в сентябре 1941-го. От голода люди ничем не брезговали, ели все, что можно и нельзя. Умирали на улицах, в подъездах, квартирах, на работе. Зима была холодной. Мертвых никто не поднимал – просто не было сил. В домах не было ни света, ни воды. Идешь мимо покойника, и даже чувства страха нет. Утром приходила машина, на которую грузили тела и увозили. Детей, которые были повзрослей, в том числе и меня, отправили в так называемый лагерь подальше от военных действий. Но через месяц родителей попросили забрать нас обратно, за кем не приедут, будут отправлять за Урал. Хорошо помню, как снаряд попал в наш дом, отца сильно ранило. Нам пришлось переселиться к знакомым. Мама уходила на работу, мы с братом ухаживали за папой, он прожил не больше месяца. При нем нам все равно было чуть легче и не так страшно. Когда отца не стало, обижали и пугали ребята постарше, участились случаи кражи детей, в нашем городе появились людоеды, их вылавливали и расстреливали. Однажды, когда мы с братом оказались на улице одни, чуть его не похитили, помогло только то, что я начала кричать и очень сильно его прижала к себе, наверное, от испуга. Больше одних на улицу мама нас не отпускала.
Еще другой случай: мама попросила меня сходить за продуктами. На обратном пути карточки спрятала, чтобы никто не отобрал, а продукты несла в руке. Когда стала подходить к дому, почувствовала, что кто-то догоняет. Женщина, которая шла впереди, успела зайти в подъезд, а меня догнали, один ударил по лицу, другой вырвал продукты из рук, карточки не успели отобрать. Мой крик услышала женщина и обратно вышла из подъезда, хулиганы убежали. Я плакала, домой боялась идти, ведь семья осталась голодной. Когда зашла домой заплаканная, мама сразу поняла и сказала, – "Слава Богу, ты живая и с тобой больше ничего не произошло. Не плачь, с Божьей помощью мы как-нибудь проживем".
У родственников прожили недолго, семьи с двумя-тремя детьми было решено эвакуировать. В 1942 году мы вернулись обратно на родину. Добирались очень долго. Сначала плыли на пароходе через Ладожское озеро – ночью, без света, потом на подводной лодке. Когда нас пересаживали с парохода, все кричали, плакали, нам казалось, что бросают в воду. Нас просили успокоиться, говорили что все нормально, в целях нашей же безопасности пересаживают на подводную лодку. Дальше уже оказались на лодках, затем на берегу. После всех приключений на машинах, товарных поездах, где пешком, добрались до Бикмосеевки, стали жить в старом доме. Нам, детям войны, выпала тяжелая участь, в селе не хватало мужских рук, и нам приходилось наравне со взрослыми работать и в поле, и на току. Возили зерно на машинах в Кузнецк на элеватор, работали помощниками трактористов", – рассказывает Фатыма Абсалямовна.
В 1954 году Фатыма вышла замуж за соседского парня Рима Булатова. у них родились трое детей – дочери Ханифя, Муниря и сын Равиль. Всю жизнь проработали в колхозе, муж главным бухгалтером, она рядовой колхозницей.
Я, автор этих строк, будучи ребенком, росла по соседству с этой женщиной, играла с ее детьми и не могла себе представить, что рядом с нами живет человек-герой, с такой сложной судьбой. Сколько помню Фатыма апу, у нее всегда на лице улыбка, всегда приветливая. На днях, когда я побывала у нее в гостях, мне показалось, что она совсем даже не изменилась, все такая же добродушная, с той же улыбкой, помнит все до мелочей, как мы росли, расспрашивала даже про моих детей и внуков.
В данный момент живет у дочери Мунири.