Поскольку при обработке текста в редакции газеты допущены некорректные изменения, предлагаю текст статьи в авторском варианте. В связи с возмутительной и предельно неграмотной обработкой текста статьи "Агъдау", проведенной в редакции газеты , вынуждена выложить исходный авторский вариант. А.Х. Хадикова ÆГЪДАУ «Пока глаза мои светят из-под бровей, буду поступать по чести» (Нартовский эпос осетин) В общественной и духовной жизни осетин исключительное значение всегда придавалось хранимому в веках неписаному моральному кодексу «æгъдау». В.И. Абаев трактовал его как древний обычай, норму поведения. Уточним, что восходит эта норма к жизненной этике алан, её самой древней, базовой части, которую можно назвать культурой воинской чести. Архаические идеалы воплотились в æгъдау в виде духовных ценностей, норм общественной морали, этикета, правовых канонов, поведенческих стереотипов, способных стабилизировать все сферы народной жизни, включая общение с Высшими силами. Æгъдау - это воплощенные в действиях, представления осетин о «Порядке» в самом глобальном его понимании. Æгъдау состоит из многих компонентов. В первую очередь - это «хистæриуæг»(старшинство)/«кæстæриуæг»(младшинство), «уаздандзинад», который следует понимать как «благородство», «приличие», «фсарм» (скромность), «уаг» (пристойность в речи или за столом), «нымд» (стыдливость), «лæгдзинад» (в дословном переводе - «мужчинство») и др. Важно понимать, что все эти нравственно – поведенческие программы существуют только во взаимной и тесной связи. Масштабы газетной статьи не позволят рассмотреть их подробно, а только в самом общем обзоре. В попытке воссоздания основной концепции æгъдау необходимо обратиться к наиболее древнему источнику - нартовскому эпосу осетин. Нравственные назидания присутствуют во многих сказаниях, однако только в одном из них содержится прямое, развернутое и предельно конкретное послание создателей эпоса своим потомкам - это «Собрание нартов, или кто из нартов самый лучший». Именно к этому сказанию осетины могут обращаться в поисках духовного и ментального наследия своих предков - тех исторических народов, которые стали авторами и реальными прообразами мифов о героических нартах. Основной завет вложен в уста почтенного Урузмага: «От рождения и до конца жизни своей, как бы тяжело ни сложилась судьба, надо со славой и честью пронести имя человека». В культурном пространстве скифо-сармато-аланского единства следование понятиям чести понималось как сверхцель земного человеческого бытия, и не менее того. Не удивительно, что главной целью всех личностных устремлений и дерзновений нартов является снискание ими доброй славы в памяти потомков. Так каковы же они в реальности - принципы «славы», «чести» и «доброго имени» человека? Каковы конкретные требования æгъдау - исторически сложившегося древнего аланского (осетинского) «порядка»? Дадим слово самим славным нартам. Итак, «нарты только до тех пор были настоящими нартами, пока… 1. «…небо не смело греметь над их головами, умели умирать они за свой народ, и из уст нарта выходила одна лишь правда. Наш народ только тогда может называться по – настоящему народом, когда гордо держит он голову и ни перед кем ее не клонит». Можно убедиться, что качества, связанные с храбростью и боевым братством, были важнейшей частью «правильной» судьбы мужчины и свойственной его народу этике. В этом же ряду указаны личностные характеристики правдивости и готовности к самопожертвованию во имя высокой цели. По мнению известного итальянского ученого Франко Кардини, к воинской идеологии и соответствующему культурному антуражу скифов, сарматов и алан восходят истоки средневекового европейского рыцарства, как уникального социального и культурного явления. Наряду с боевым искусством, североиранское конное воинство демонстрировало и специфическую рыцарскую этику. Уйдя в века, это воинское / рыцарское мировоззрение, нравственные нормы и поведенческие стереотипы древних и средневековых индоиранцев сослужили хорошую службу, утвердив гуманистические идеалы и представления о великодушии и сдержанности сильного человека, не распространяющего воинские притязания на тех, кого по физическим характеристикам нельзя считать себе равным. В самых ранних сюжетах эпоса представлены конкретные манеры, убеждения, нормы и требования, предъявляемые к воину-рыцарю и его правилам ведения боя. В первую очередь – это запрет добивать лежачих и раненых: «не подобает мне рубить тебя еще раз. Нарты Ахсартаттага поражают с первого, подобного молнии удара». Не пристало также не объявить о планируемом нападении заранее: «Знай, что я нарт Батрадз. С войной я пришел к тебе, выходи навстречу». Как «человек чести», нарт чтит мирные жилища - боевое столкновение недопустимо в пределах видимости мирных поселений, по осетинскому традиционному этикету мужчина даже не вхож в дом, в котором отсутствует мужчина. Воинская этика предполагала и много других нюансов, перечислить их в рамках одной статьи невозможно. Тем не менее, упомянем еще один строгий принцип – это ответственность перед обществом за потерю соратников. Сырдон, к примеру, так остановил нартов, сговорившихся бросить его в пути на произвол судьбы: «Прощайте, нартские воины! Но когда девушки будут поджидать вас, стоя на кургане, и не досчитаются одного, скажут: «Видно продали нарты товарища». Угроза девичьим укором отнюдь не случайна, за женщинами признавалось абсолютное право влияния на общественное мнение и личный авторитет мужчин. Другое важнейшее условие «доброго имени» – защита основ морали, эти полномочия достойный мужчина должен принять на себя добровольно. Так, Батрадз был признан лучшим из нартов в том числе и потому, что он «никому не позволит совершить при себе бесчестье». В æгъдау включены также и некоторые требования к внешнему облику. Эпический Тотрадз, облачившись в доспехи своего отца и взобравшись на его коня, так обращается к матери: «Посмотри на меня — если я красив как наездник, то еду к нартам, если же нет — не еду». В наблюдениях многих авторов можно найти указания на некоторые характерные особенности осанки, посадки и т.д. М.Н. Владыкин в 1885 г. писал: «Что во Владикавказе поражает более всего, так это типы настоящих горцев. Иной и одет бедно, и лошадь-то у него не Бог весть чего стоит, а вся фигура всадника, с его оригинальной посадкой, закутанного в башлык, в бурке, надетой на бок, с винтовкой за плечами, шашкой и кинжалом так и просится на картину». 2. Следующим важнейшим принципом æгъдау является способность сдержать себя в гневе (эмоциях вообще) и быть скромным в физических потребностях: «Нарты были лучшими, пока каждый умел сдерживать свои страсти». Нарты «воздержаны были в еде и в ронге меру знали; не предавались обжорству и разгулу…и не теряли стыда, не теряли отвагу и разум». Очевидно, что доходящая до аскетизма стойкость почиталась у алан не менее отваги и должна быть обязательным свойством героя. Аммиан Марцелин, в частности, отмечал, что ели аланы очень мало. Ценности, связанные с умеренностью, сохраняли свой престиж и далее, поскольку обуздание телесных потребностей стало целью и смыслом главных воспитательных усилий осетин. Дух воина должен быть крепок, а стремление к удовольствиям может ослаблить его. По замечанию М. Ковалевского, «из него выйдет джигит» - высшая похвала в устах осетина, означающая храбреца-стоика, способного на все». Умение быть «стоиком» и сдерживать страсти самого разного уровня созидало облик «истинного» осетина традиционного периода и много позднее. До сих пор «сдержанность в еде и ронге» в застольном этикете этого народа сохраняется, правда, более в качестве идеала, нежели объективной реальности. Каждый, кто чтит æгъдау (и входящий в него «лæгдзинад») не только отважен, он должен быть способен обуздать свой гнев и не учинить скорой расправы, которая может оказаться несправедливой. Батрадз, сумевший этого достичь, возвеличивается в эпосе. Сдержанность должна присутствовать и в проявлениях любой привязанности, в том числе - и к собственным детям. Всем известен эпизод из этнографического очерка Коста «Особа», когда мужчина, следуя древнему «закону чести» своих предков, не посмел взять на руки сына даже во имя его спасения. То, что сейчас расценилось бы как странная диковатость, объяснимо только в системе ценностей и воинских приоритетов далеких предков и их эпохи. Считалось, что культивирование простых семейных радостей может снизить готовность мужчины в любую минуту принять героическую смерть. Вырастить «стоика и храбреца» можно было только в убеждении, что надо стыдиться любых человеческих слабостей. Отсюда – требования подавления эмоций и строгого аскетизма, составляющего основу культурного феномена лæгдзинад. Не исключено, что отзвук именно этих далеких убеждений и спроецированный ими тип мужского характера, мог повлиять на выбор «не менять солдата на фельдмаршала» и не вызволять из общего бедствия собственных детей. Возвращаясь к непосредственным особенностям народной жизни, отметим, что вынужденная (и только внешняя) отцовская отстраненность компенсировалась усиленным вниманием дедушек, роль которых в системе народной педагогики осетин была колоссальной. Старики могли водить с собою внуков, что имело очень мощный эффект в воспитании образцовой личности. В качестве зрителей юноши могли присутствовать и на нихасе. В целом, мужчина, даже в юном возрасте не мог рассчитывать на родительское потакание своим слабостям, он должен был стремиться к самостоятельности, добиваться одобрения старших своими достойными поступками и исполнением кодекса «кæстæриуæг». Это соответствовало идеалу юноши, как у Коста: «Джигит, каких я не встречал // Был славой, гордостью народа». 3. Поведенческим кодексом «кæстæриуæг» руководствовался каждый, кто следовал æгъдау: «только до той поры народ наш будет называться нартами, пока младшие будут уважать старшего и почет оказывать ему». Во всем этом очень важно осознание того, что с годами должен усиливаться не только личный авторитет и полномочия достойного старшего, но и степень его ответственности за успешные перспективы младших и порядок в обществе. Каждому жизненному этапу, связанному с взрослением (и неминуемым старением) соответствовал определенный тип модели поведения. Традиционным общественным этикетом расписаны социальные ожидания от каждого возраста, на самом обобщенном уровне это отражено в следующем эпическом эпизоде: «Уархаг решил повидаться с ханом Аварии... „ Для этого случая мне нужны товарищи“, — подумал он и пригласил Сослана, Хамица, Урузмага, Субалци. А их пригласил потому, что Урузмаг как старик пригодится возглавить стол. Хамиц — метко ответить, Сослан — проявить себя верхом или в стрельбе, Субалци, как младший, пригодится услужить». Поскольку идеальный образ младшего вполне понятен, обратимся к особенностям «старшинства», в чем состоит «хистæриуæг»? Л. Штедер, посетивший Северную Осетию в 1781 году, распознал главный принцип воспитания: «Красноречие может много сделать среди них, убеждение еще больше, а пример делает все». Подобный тип педагогического воздействия возлагал огромную ответственность на каждого взрослого человека, но прежде всего - на самых старших, которые никоим образом не должны были уронить себя в глазах общества. Едва ли это давалось легко, поскольку требовало постоянных самоограничений, ведь молодым можно было преподать урок только собственным примером - своим обликом, поступками, каждым словом, всей своей жизнью старшие должны были являть образец личности. Только наблюдая за старшими и в официозных обстоятельствах, и в повседневной рутине дети постигали нормы достойного поведения и правила чести собственного народа. Жесткий моральный самоконтроль старших поколений лежал в основе всех педагогических усилий. Стоит добавить, что общественное мнение ограничивало старшего наставника в долгих словесных назиданиях. Говорить он должен лаконично и по существу, достаточно строго, но доброжелательно, в общении с младшими нельзя прибегать к пренебрежительному и тем более оскорбительному тону, замечания подопечным надлежало делать не поименно, скорее косвенно («так не положено»). В общении с младшими необходимо признавать, уважать и поддерживать его личность и чувство собственного достоинства, зачастую похвала действовала сильнее прямого порицания и тем более жесткого укора. В целом, молодежи должно уделяться особенное внимание – это непререкаемое правило присутствует как в эпосе, так и в этнографической жизни осетин. Юношей, отличившихся в соревнованиях, торжественно и публично славили самые почетные старики. Некоторые нартовские походы (балц) назначались исключительно для молодежи, руководить ими, то есть, обучать юношей, влиять на них назначался самый славный и авторитетный воин - Батрадз. Старшие обязаны были вести достойную жизнь, никогда не забывать о необходимости являть собою пример, личностный идеал, образец для подражания. 4. Важнейшим принципом æгъдау являются нормы общения с противоположным полом, и важной частью «лæгдзинад» было бережное отношение к женщинам: «Этот дар старейшины присудили тому, кто из молодежи нашей больше всего благородства проявил по отношению к женщинам и наиболее снисходителен был к жене своей». И в этом опять победил нарт Батрадз, признанный лучшим. Вообще, мир нартов существует в реальности исключительно высокого престижа женщины и даже женского наставничества, связанного с Шатаной. Она, дочь главного осетинского Святого, именуемая Матерью нартов, помогает воинам триумфально побеждать в лучшие времена их жизни и выживать в худшие. Мужчины ищут её совета, с глубоким почтением они присылают ей подношения со своих победных пиров. В целом, нартовская женщина – это воительница, способная постоять за себя, примеров чему достаточно в эпосе осетин. Трудно найти в эпосе описания каких-либо мужских страхов, опасаются нарты только одного – упрека женщины, её насмешливого порицания, и они делают все, чтобы этого избежать. Почтительное отношение к женщинам долго оставалось важным требованием мужского кодекса «лæгдзинад». В очерке Инала Канукова (1850 – 1898 гг.) «В осетинском ауле» содержится обычный для тех лет стандарт мужского поведения, он , кстати, сохранился и позднее: «У дороги... стояла большая кавалькада вооруженных с ног до головы всадников, которые при виде приближения женщин слезли с коней и почтительно их пропустили. Проходя мимо них, женщины, понурив взоры, проходили молча…Если всадник едет навстречу идущей женщине, то он считает долгом приличия слезть с коня и, ведя его на поводу, пропустить мимо женщину и тогда уже садиться. То же самое, если бы всадник стоял, а женщина проходила бы». Надо сказать, что женщины редко появлялись на улицах без сопровождения. Но если такое случалось, первый же, встреченный ею всадник обязан был сопроводить ее в качестве охраны, следуя поодаль и не вступая в разговоры, так он выполнял требования самого раннего, «рыцарского» пласта æгъдау. Всем также известно, что женщина могла остановить поединок враждующих мужчин, достаточно было сбросить с себя платок, и это стало носить общекавказский характер. Примеров высокого статуса женщины в общественном быту осетин довольно много в этнографических материалах. 5. Воинская (мужская) честь воплощалась и в покровительстве любому, кто просит защиты. Для этого достаточно произнести некое обращение, как в одном из сказаний: «Эй, нарт Сослан, я тебе поручаю мою жизнь». В этом сюжете Сослан находится в экстремальных обстоятельствах, но все же не позволяет себе пренебречь долгом сильного человека: «Торопился нарт Сослан на помощь к матери своей и не взял он с собой ничего съестного. Но даже в голову ему не пришло бросить на голодную смерть человека. Поскакал он в лес и вернулся оттуда с тушей оленя. Развел костер, насадил мясо на вертел и только после этого, пожелав голодному доброго дня, помчался своей дорогой». 6. «Только до той поры народ наш может называться нартским, пока мы будем прислушиваться к словам друг друга». Способность к сплоченности и взаимопониманию является важнейшим принципом æгъдау. Л. Штедер заметил у осетин то «справедливое и уступчивое поведение», которого требовал от них древний «закон». Особенности политической культуры и народной дипломатии осетин можно найти в описаниях народного собрания – «нихас», обычая гостеприимства и многих других древних институтов общественного согласия. Поведенческие нормы æгъдау в разных областях народной жизни строились в соответствии с этими главными принципами самого древнего пласта всеобъемлющего «осетинского порядка». Его отчетливое воинское содержание инерционно сохранялось во влиянии на систему ценностей осетин и в последующие эпохи. Как пример – сразу после присоединения Осетии к России у этого народа сформировалась многочисленная военная интеллигенция. Выбор военной профессии для мужчины считался у осетин наиболее достойным и престижным вплоть до победы рыночных отношений в 90-х гг. XX века. Архаические представления воинского происхождения значимо повлияли на мировоззрение, этические и эстетические представления народа. Из них был соткан и упомянутый ранее неписаный кодекс мужского поведения не вполне утраченный и в наши дни. Культивируемый в веках состязательный дух, постоянное соревновательное стремление к победе, как основной принцип лæгдзинад, мог сказаться в наибольшем процентном количестве осетин-героев Великой отечественной войны, олимпийских чемпионов и др. Обобщим: æгъдау-это древний моральный кодекс, исторически сформировавшийся в скифо-сармато-аланской среде создателей ядра эпоса о нартах. В его основе лежат воинские ценности с соответствующей идеологией, этическими и эстетическими идеалами, поведенческими стереотипами, личностными образцами и пр. Обозначим их еще раз – это презрение к смерти, правдивость и верность товариществу, снисходительность к слабому и поверженному, почитание мирного жилища, нераспространение силы на неравных. Это строгая сдержанность в эмоциях и телесных потребностях; учтивость; уважение в отношении достойных старших; предельное внимание к младшим. Это уважительное отношение к женщине; обязательное покровительство тому, кто обратился за помощью. И очень важным требованием древнего æгъдау является способность к взаимному пониманию и согласию. Таковы основные принципы чести, унаследованные осетинским народом от предков, увековечивших в эпосе свой главный призыв - никогда «не терять свое достоинство и свою совесть».

Поскольку при обработке текста в редакции газеты допущены некорректные изменения, предлагаю текст статьи в авторском варианте. А.Х. Хадикова ÆГЪДАУ «Пока глаза мои светят из-под бровей, буду поступать по чести» (Нартовский эпос осетин) В общественной и духовной жизни осетин исключительное значение всегда придавалось хранимому в веках неписаному моральному кодексу «æгъдау». В.И. Абаев трактовал его как древний обычай, норму поведения. Уточним, что восходит эта норма к жизненной этике алан, её самой древней, базовой части, которую можно назвать культурой воинской чести. Архаические идеалы воплотились в æгъдау в виде духовных ценностей, норм общественной морали, этикета, правовых канонов, поведенческих стереотипов, способных стабилизировать все сферы народной жизни, включая общение с Высшими силами. Æгъдау - это воплощенные в действиях, представления осетин о «Порядке» в самом глобальном его понимании. Æгъдау состоит из многих компонентов. В первую очередь - это «хистæриуæг»(старшинство)/«кæстæриуæг»(младшинство), «уаздандзинад», который следует понимать как «благородство», «приличие», «фсарм» (скромность), «уаг» (пристойность в речи или за столом), «нымд» (стыдливость), «лæгдзинад» (в дословном переводе - «мужчинство») и др. Важно понимать, что все эти нравственно – поведенческие программы существуют только во взаимной и тесной связи. Масштабы газетной статьи не позволят рассмотреть их подробно, а только в самом общем обзоре. В попытке воссоздания основной концепции æгъдау необходимо обратиться к наиболее древнему источнику - нартовскому эпосу осетин. Нравственные назидания присутствуют во многих сказаниях, однако только в одном из них содержится прямое, развернутое и предельно конкретное послание создателей эпоса своим потомкам - это «Собрание нартов, или кто из нартов самый лучший». Именно к этому сказанию осетины могут обращаться в поисках духовного и ментального наследия своих предков - тех исторических народов, которые стали авторами и реальными прообразами мифов о героических нартах. Основной завет вложен в уста почтенного Урузмага: «От рождения и до конца жизни своей, как бы тяжело ни сложилась судьба, надо со славой и честью пронести имя человека». В культурном пространстве скифо-сармато-аланского единства следование понятиям чести понималось как сверхцель земного человеческого бытия, и не менее того. Не удивительно, что главной целью всех личностных устремлений и дерзновений нартов является снискание ими доброй славы в памяти потомков. Так каковы же они в реальности - принципы «славы», «чести» и «доброго имени» человека? Каковы конкретные требования æгъдау - исторически сложившегося древнего аланского (осетинского) «порядка»? Дадим слово самим славным нартам. Итак, «нарты только до тех пор были настоящими нартами, пока… 1. «…небо не смело греметь над их головами, умели умирать они за свой народ, и из уст нарта выходила одна лишь правда. Наш народ только тогда может называться по – настоящему народом, когда гордо держит он голову и ни перед кем ее не клонит». Можно убедиться, что качества, связанные с храбростью и боевым братством, были важнейшей частью «правильной» судьбы мужчины и свойственной его народу этике. В этом же ряду указаны личностные характеристики правдивости и готовности к самопожертвованию во имя высокой цели. По мнению известного итальянского ученого Франко Кардини, к воинской идеологии и соответствующему культурному антуражу скифов, сарматов и алан восходят истоки средневекового европейского рыцарства, как уникального социального и культурного явления. Наряду с боевым искусством, североиранское конное воинство демонстрировало и специфическую рыцарскую этику. Уйдя в века, это воинское / рыцарское мировоззрение, нравственные нормы и поведенческие стереотипы древних и средневековых индоиранцев сослужили хорошую службу, утвердив гуманистические идеалы и представления о великодушии и сдержанности сильного человека, не распространяющего воинские притязания на тех, кого по физическим характеристикам нельзя считать себе равным. В самых ранних сюжетах эпоса представлены конкретные манеры, убеждения, нормы и требования, предъявляемые к воину-рыцарю и его правилам ведения боя. В первую очередь – это запрет добивать лежачих и раненых: «не подобает мне рубить тебя еще раз. Нарты Ахсартаттага поражают с первого, подобного молнии удара». Не пристало также не объявить о планируемом нападении заранее: «Знай, что я нарт Батрадз. С войной я пришел к тебе, выходи навстречу». Как «человек чести», нарт чтит мирные жилища - боевое столкновение недопустимо в пределах видимости мирных поселений, по осетинскому традиционному этикету мужчина даже не вхож в дом, в котором отсутствует мужчина. Воинская этика предполагала и много других нюансов, перечислить их в рамках одной статьи невозможно. Тем не менее, упомянем еще один строгий принцип – это ответственность перед обществом за потерю соратников. Сырдон, к примеру, так остановил нартов, сговорившихся бросить его в пути на произвол судьбы: «Прощайте, нартские воины! Но когда девушки будут поджидать вас, стоя на кургане, и не досчитаются одного, скажут: «Видно продали нарты товарища». Угроза девичьим укором отнюдь не случайна, за женщинами признавалось абсолютное право влияния на общественное мнение и личный авторитет мужчин. Другое важнейшее условие «доброго имени» – защита основ морали, эти полномочия достойный мужчина должен принять на себя добровольно. Так, Батрадз был признан лучшим из нартов в том числе и потому, что он «никому не позволит совершить при себе бесчестье». В æгъдау включены также и некоторые требования к внешнему облику. Эпический Тотрадз, облачившись в доспехи своего отца и взобравшись на его коня, так обращается к матери: «Посмотри на меня — если я красив как наездник, то еду к нартам, если же нет — не еду». В наблюдениях многих авторов можно найти указания на некоторые характерные особенности осанки, посадки и т.д. М.Н. Владыкин в 1885 г. писал: «Что во Владикавказе поражает более всего, так это типы настоящих горцев. Иной и одет бедно, и лошадь-то у него не Бог весть чего стоит, а вся фигура всадника, с его оригинальной посадкой, закутанного в башлык, в бурке, надетой на бок, с винтовкой за плечами, шашкой и кинжалом так и просится на картину». 2. Следующим важнейшим принципом æгъдау является способность сдержать себя в гневе (эмоциях вообще) и быть скромным в физических потребностях: «Нарты были лучшими, пока каждый умел сдерживать свои страсти». Нарты «воздержаны были в еде и в ронге меру знали; не предавались обжорству и разгулу…и не теряли стыда, не теряли отвагу и разум». Очевидно, что доходящая до аскетизма стойкость почиталась у алан не менее отваги и должна быть обязательным свойством героя. Аммиан Марцелин, в частности, отмечал, что ели аланы очень мало. Ценности, связанные с умеренностью, сохраняли свой престиж и далее, поскольку обуздание телесных потребностей стало целью и смыслом главных воспитательных усилий осетин. Дух воина должен быть крепок, а стремление к удовольствиям может ослаблить его. По замечанию М. Ковалевского, «из него выйдет джигит» - высшая похвала в устах осетина, означающая храбреца-стоика, способного на все». Умение быть «стоиком» и сдерживать страсти самого разного уровня созидало облик «истинного» осетина традиционного периода и много позднее. До сих пор «сдержанность в еде и ронге» в застольном этикете этого народа сохраняется, правда, более в качестве идеала, нежели объективной реальности. Каждый, кто чтит æгъдау (и входящий в него «лæгдзинад») не только отважен, он должен быть способен обуздать свой гнев и не учинить скорой расправы, которая может оказаться несправедливой. Батрадз, сумевший этого достичь, возвеличивается в эпосе. Сдержанность должна присутствовать и в проявлениях любой привязанности, в том числе - и к собственным детям. Всем известен эпизод из этнографического очерка Коста «Особа», когда мужчина, следуя древнему «закону чести» своих предков, не посмел взять на руки сына даже во имя его спасения. То, что сейчас расценилось бы как странная диковатость, объяснимо только в системе ценностей и воинских приоритетов далеких предков и их эпохи. Считалось, что культивирование простых семейных радостей может снизить готовность мужчины в любую минуту принять героическую смерть. Вырастить «стоика и храбреца» можно было только в убеждении, что надо стыдиться любых человеческих слабостей. Отсюда – требования подавления эмоций и строгого аскетизма, составляющего основу культурного феномена лæгдзинад. Не исключено, что отзвук именно этих далеких убеждений и спроецированный ими тип мужского характера, мог повлиять на выбор «не менять солдата на фельдмаршала» и не вызволять из общего бедствия собственных детей. Возвращаясь к непосредственным особенностям народной жизни, отметим, что вынужденная (и только внешняя) отцовская отстраненность компенсировалась усиленным вниманием дедушек, роль которых в системе народной педагогики осетин была колоссальной. Старики могли водить с собою внуков, что имело очень мощный эффект в воспитании образцовой личности. В качестве зрителей юноши могли присутствовать и на нихасе. В целом, мужчина, даже в юном возрасте не мог рассчитывать на родительское потакание своим слабостям, он должен был стремиться к самостоятельности, добиваться одобрения старших своими достойными поступками и исполнением кодекса «кæстæриуæг». Это соответствовало идеалу юноши, как у Коста: «Джигит, каких я не встречал // Был славой, гордостью народа». 3. Поведенческим кодексом «кæстæриуæг» руководствовался каждый, кто следовал æгъдау: «только до той поры народ наш будет называться нартами, пока младшие будут уважать старшего и почет оказывать ему». Во всем этом очень важно осознание того, что с годами должен усиливаться не только личный авторитет и полномочия достойного старшего, но и степень его ответственности за успешные перспективы младших и порядок в обществе. Каждому жизненному этапу, связанному с взрослением (и неминуемым старением) соответствовал определенный тип модели поведения. Традиционным общественным этикетом расписаны социальные ожидания от каждого возраста, на самом обобщенном уровне это отражено в следующем эпическом эпизоде: «Уархаг решил повидаться с ханом Аварии... „ Для этого случая мне нужны товарищи“, — подумал он и пригласил Сослана, Хамица, Урузмага, Субалци. А их пригласил потому, что Урузмаг как старик пригодится возглавить стол. Хамиц — метко ответить, Сослан — проявить себя верхом или в стрельбе, Субалци, как младший, пригодится услужить». Поскольку идеальный образ младшего вполне понятен, обратимся к особенностям «старшинства», в чем состоит «хистæриуæг»? Л. Штедер, посетивший Северную Осетию в 1781 году, распознал главный принцип воспитания: «Красноречие может много сделать среди них, убеждение еще больше, а пример делает все». Подобный тип педагогического воздействия возлагал огромную ответственность на каждого взрослого человека, но прежде всего - на самых старших, которые никоим образом не должны были уронить себя в глазах общества. Едва ли это давалось легко, поскольку требовало постоянных самоограничений, ведь молодым можно было преподать урок только собственным примером - своим обликом, поступками, каждым словом, всей своей жизнью старшие должны были являть образец личности. Только наблюдая за старшими и в официозных обстоятельствах, и в повседневной рутине дети постигали нормы достойного поведения и правила чести собственного народа. Жесткий моральный самоконтроль старших поколений лежал в основе всех педагогических усилий. Стоит добавить, что общественное мнение ограничивало старшего наставника в долгих словесных назиданиях. Говорить он должен лаконично и по существу, достаточно строго, но доброжелательно, в общении с младшими нельзя прибегать к пренебрежительному и тем более оскорбительному тону, замечания подопечным надлежало делать не поименно, скорее косвенно («так не положено»). В общении с младшими необходимо признавать, уважать и поддерживать его личность и чувство собственного достоинства, зачастую похвала действовала сильнее прямого порицания и тем более жесткого укора. В целом, молодежи должно уделяться особенное внимание – это непререкаемое правило присутствует как в эпосе, так и в этнографической жизни осетин. Юношей, отличившихся в соревнованиях, торжественно и публично славили самые почетные старики. Некоторые нартовские походы (балц) назначались исключительно для молодежи, руководить ими, то есть, обучать юношей, влиять на них назначался самый славный и авторитетный воин - Батрадз. Старшие обязаны были вести достойную жизнь, никогда не забывать о необходимости являть собою пример, личностный идеал, образец для подражания. 4. Важнейшим принципом æгъдау являются нормы общения с противоположным полом, и важной частью «лæгдзинад» было бережное отношение к женщинам: «Этот дар старейшины присудили тому, кто из молодежи нашей больше всего благородства проявил по отношению к женщинам и наиболее снисходителен был к жене своей». И в этом опять победил нарт Батрадз, признанный лучшим. Вообще, мир нартов существует в реальности исключительно высокого престижа женщины и даже женского наставничества, связанного с Шатаной. Она, дочь главного осетинского Святого, именуемая Матерью нартов, помогает воинам триумфально побеждать в лучшие времена их жизни и выживать в худшие. Мужчины ищут её совета, с глубоким почтением они присылают ей подношения со своих победных пиров. В целом, нартовская женщина – это воительница, способная постоять за себя, примеров чему достаточно в эпосе осетин. Трудно найти в эпосе описания каких-либо мужских страхов, опасаются нарты только одного – упрека женщины, её насмешливого порицания, и они делают все, чтобы этого избежать. Почтительное отношение к женщинам долго оставалось важным требованием мужского кодекса «лæгдзинад». В очерке Инала Канукова (1850 – 1898 гг.) «В осетинском ауле» содержится обычный для тех лет стандарт мужского поведения, он , кстати, сохранился и позднее: «У дороги... стояла большая кавалькада вооруженных с ног до головы всадников, которые при виде приближения женщин слезли с коней и почтительно их пропустили. Проходя мимо них, женщины, понурив взоры, проходили молча…Если всадник едет навстречу идущей женщине, то он считает долгом приличия слезть с коня и, ведя его на поводу, пропустить мимо женщину и тогда уже садиться. То же самое, если бы всадник стоял, а женщина проходила бы». Надо сказать, что женщины редко появлялись на улицах без сопровождения. Но если такое случалось, первый же, встреченный ею всадник обязан был сопроводить ее в качестве охраны, следуя поодаль и не вступая в разговоры, так он выполнял требования самого раннего, «рыцарского» пласта æгъдау. Всем также известно, что женщина могла остановить поединок враждующих мужчин, достаточно было сбросить с себя платок, и это стало носить общекавказский характер. Примеров высокого статуса женщины в общественном быту осетин довольно много в этнографических материалах. 5. Воинская (мужская) честь воплощалась и в покровительстве любому, кто просит защиты. Для этого достаточно произнести некое обращение, как в одном из сказаний: «Эй, нарт Сослан, я тебе поручаю мою жизнь». В этом сюжете Сослан находится в экстремальных обстоятельствах, но все же не позволяет себе пренебречь долгом сильного человека: «Торопился нарт Сослан на помощь к матери своей и не взял он с собой ничего съестного. Но даже в голову ему не пришло бросить на голодную смерть человека. Поскакал он в лес и вернулся оттуда с тушей оленя. Развел костер, насадил мясо на вертел и только после этого, пожелав голодному доброго дня, помчался своей дорогой». 6. «Только до той поры народ наш может называться нартским, пока мы будем прислушиваться к словам друг друга». Способность к сплоченности и взаимопониманию является важнейшим принципом æгъдау. Л. Штедер заметил у осетин то «справедливое и уступчивое поведение», которого требовал от них древний «закон». Особенности политической культуры и народной дипломатии осетин можно найти в описаниях народного собрания – «нихас», обычая гостеприимства и многих других древних институтов общественного согласия. Поведенческие нормы æгъдау в разных областях народной жизни строились в соответствии с этими главными принципами самого древнего пласта всеобъемлющего «осетинского порядка». Его отчетливое воинское содержание инерционно сохранялось во влиянии на систему ценностей осетин и в последующие эпохи. Как пример – сразу после присоединения Осетии к России у этого народа сформировалась многочисленная военная интеллигенция. Выбор военной профессии для мужчины считался у осетин наиболее достойным и престижным вплоть до победы рыночных отношений в 90-х гг. XX века. Архаические представления воинского происхождения значимо повлияли на мировоззрение, этические и эстетические представления народа. Из них был соткан и упомянутый ранее неписаный кодекс мужского поведения не вполне утраченный и в наши дни. Культивируемый в веках состязательный дух, постоянное соревновательное стремление к победе, как основной принцип лæгдзинад, мог сказаться в наибольшем процентном количестве осетин-героев Великой отечественной войны, олимпийских чемпионов и др. Обобщим: æгъдау-это древний моральный кодекс, исторически сформировавшийся в скифо-сармато-аланской среде создателей ядра эпоса о нартах. В его основе лежат воинские ценности с соответствующей идеологией, этическими и эстетическими идеалами, поведенческими стереотипами, личностными образцами и пр. Обозначим их еще раз – это презрение к смерти, правдивость и верность товариществу, снисходительность к слабому и поверженному, почитание мирного жилища, нераспространение силы на неравных. Это строгая сдержанность в эмоциях и телесных потребностях; учтивость; уважение в отношении достойных старших; предельное внимание к младшим. Это уважительное отношение к женщине; обязательное покровительство тому, кто обратился за помощью. И очень важным требованием древнего æгъдау является способность к взаимному пониманию и согласию. Таковы основные принципы чести, унаследованные осетинским народом от предков, увековечивших в эпосе свой главный призыв - никогда «не терять свое достоинство и свою совесть».