Имя В.Ф. Миллера заняло особое место в сознании современной ему интеллектуальной элиты нашего народа, которая за исключительные заслуги готова была оказать ученому царские почести. Он создал фундаментальные исследования, открывшие Осетию и осетин для мировой науки. Они стали настольными книгами для всех тех, кто интересуется языком, историей и культурой осетин. Знаменитые "Осетинские этюды" Миллера в трех частях – своеобразная библия для нашего народа: они оказали настолько сильное влияние на духовный мир осетин, что мы обязаны отмечать торжественно не только юбилеи ученого, но и круглые даты, связанные с выходом в свет этого замечательного труда.
К комплексному изучению осетин Всеволод Федорович приступил не случайно: интерес к индоиранской филологии появился у него еще в студенческие годы. "Интерес к Кавказу, в особенности к Осетии, ее народу, его поверьям и языку ученого совершенно, и он остался им верен до конца жизни", – писала П.С. Уварова. Исключительные заслуги В.Ф.Миллера в развитии научного осетиноведения подчеркнуты В.И. Абаевым: "Достойны изумления как всеобъемлющая широта и многогранность, с какой В. Миллер подошел к изучению небольшого кавказского народа, так и монументальность сделанного им научного вклада. Язык, фольклор, религия, история, этнография – ничто не укрылось от его пытливого взора, в каждой области он оставил фундаментальные работы, сохраняющие свое значение до настоящего времени. Редко бывает, чтобы познание какого-либо народа, его языка, его прошлого, его духовной культуры было так тесно связано с именем одного ученого". Проблемам истории осетинского народа Всеволод Федорович посвятил третью часть "Осетинских этюдов", которая представляет собой "первую в отечественной историографии попытку научного изложения древней истории осетин, генетически связанных с аланами". В эпоху В.Ф. Миллера одним из сложных и запутанных вопросов в осетиноведении оставалась проблема этногенеза осетин. По ряду объективных причин вопрос о происхождении осетинского народа оказался настолько сложным, что породил множество "теорий", предположений, гипотез (иранская, угро-финская, семитская, германская, половецкая, славянская, монгольская, тюркская, кельтская, кавказская). В частности, уже тогда сам он подверг резкой критике сторонников семитского происхождения осетин В. Пфафа, Д. Лаврова.
Что касается теории аланского (иранского) происхождения осетин, то она была выдвинута Я. Потоцким, поддержана и развита Клапротом, Мюлленгофом, но получила полное и окончательное утверждение лишь в трудах В.Ф. Миллера. Как отмечал В.И. Абаев, из перечисленных выше теорий только иранская была обставлена солидной научной аргументацией.
Преимущество В.Ф. Миллера по сравнению со своими предшественниками весомое. Он подошел к теории иранского происхождения осетин, опираясь на лингвистические, археологические, этнографические исследования, данные эпиграфики и фольклора своих предшественников, и доказал их индоевропейское происхождение. "С тех пор как В.Ф. Миллер привел доказательства в подтверждение догадки Клапрота и Мюлленгофа, никто уже больше не сомневается в том, что кавказцы-осетины – последние потомки "европейских иранцев"…
"Со времени Геродота и Плиния они назывались скифами и савроматами (сарматами), а позднее под именем алан и роксолан потрясали то, что оставалось от старого мира" (В.И. Абаев).
Прибыв на Кавказ и заинтересовавшись осетинами, В.Ф. Миллер определил программу своей деятельности, наметив вопросы, на которые решил дать ответы: какая судьба загнала иранцев-осетин в нынешние места их поселения и оторвала их от других иранских народов? какое воспоминание сохранили они о своем прошлом? какие сведения сохранились о них в исторических документах? каков склад жизни, каковы их религиозные воззрения? какое место занимает их язык в группе иранских языков? каковы произведения их народного творчества и.т.д. На все поставленные перед собой вопросы ученый дал, на наш взгляд, глубокие и исчерпывающие ответы.
Одна из самых весомых научных заслуг В.Ф. Миллера заключается в установлении единства и родства скифов и осетин через сарматов и аланов, в доказательстве того что "предки осетин входили в состав тех иранских кочевых племен, которые были известны за многие столетия до н.э. под именем сарматов и отчасти скифов и занимали припонтийские и приазовские степи на протяжении от Нижнего Дуная до Волги и Урала", т.е. весь юг России, с VII в. до н.э. по III в. н.э. Исследование языка осетин позволило ученому отнести осетин "к народам иранской группы арийской ветви индоевропейской семьи, к той обширной группе, к которой в древности принадлежали мидяне, персы, а в настоящее время принадлежат персияне, афганцы, курды, талыши, таты, белуджи, таджики Средней Азии и некоторые памирские племена".
В.Ф. Миллеру, как никому другому из его современников, удалось выстроить четкую линию принадлежности к индоевропейскому колену сармато-алано-осетин: "Возьмем ли мы сармата времен Геродота, аланина времен Аммиана Марцеллина или осетина недавнего прошлого – во всех них окажутся знакомые черты этого типа".
Всеволод Федорович – первый исследователь скифских личных имен и названий. Он совершил специальную экспедицию в Крым (Ольвия, Танаис), где сохранились со скифских времен греческие и припонтийские надписи. Таких "варварских" надписей личных имен известный востоковед В.В. Латышев передал Миллеру в количестве 425 единиц.
Ученый, изучив их, установил иранское происхождение большинства надписей и преемственную связь осетинского языка и скифо-сарматского. Он также доказал, что значительная часть скифо-сарматских собственных имен оказывается иранской, а из иранских языков наиболее близка к осетинскому. На этом основании Миллер обоснованно считал скифов и сарматов предками нынешних осетин. Обнаружив иранские имена на эпиграфических памятниках Северного Причерноморья, он пришел к выводу о тесных связях между греческими городами Боспора и кавказскими аланами ("Эпиграфические следы иранства на юге России").
Ядром осетинских версий нартовских сказаний являются древние скифские и аланские мифы. Им обнаружены в скифских эпиграфических надписях имена нартовских героев. Вывод, сделанный ученым из анализа "Нартиады", был безупречен: и терминология, и фольклорно-исторические параллели в своей существенной части по происхождению – скифо-сармато-аланские (осетинские). Этот вывод о генезисе "Нартиады" получил дальнейшее развитие в трудах последующих поколений ученых и нашел отражение в трудах выдающихся ученых Ж. Дюмезиля и В.И.Абаева. Следовательно, благодаря изысканиям В.Ф. Миллера в науке утвердилось положение о том, что предки осетин пришли на Кавказ не только со своим языком, но и со своим эпосом.
Наряду с нартовским эпосом для доказательства скифо-осетинского тождества В.Ф. Миллер впервые в науке проводит довольно убедительные скифо-аланские и скифо-осетинские этнографические параллели.
Еще в 80-х гг., во время экспедиционной поездки в Дигорское ущелье, в с. Галиат, его заинтересовало святилище Авд дзуары. Оно позволило ему провести скифо-аланские параллели: культ семерых богов был одним из самых популярных в аланской среде, а через аланов унаследован осетинами. В настоящее время культ семерых богов обнаружен в ряде ущелий горной Осетии (Регах, Кроз, Пурият, Ерман и др.)
В.Ф. Миллер первым обратил внимание на некоторые скифские и аланские архаические обряды и обычаи, бытовавшие среди осетин до последнего времени и зафиксированные также в античных источниках. Это гадание на ивовых палочках, обряд захоронения коня, поклонение очажному огню, осквернение могилы предков как тягчайшее преступление, память о культе меча…
К скифской эпохе восходили также участие широкого круга родни и односельчан в оплакивании покойника, многочисленные разорительные поминки, которые имели широкое распространение и среди осетин до начала XX в., ритуал присяги, аналогичный скифскому. Тщательное исследование религиозного мира осетин позволило В.Ф. Миллеру сделать вывод о том, что существенная часть терминологии, связанной с религиозными и мифологическими представлениями, имеет явно скифо-аланское происхождение.
Небольшая по объему статья "Черты старины в сказаниях и быте осетин" является выдающимся трудом, послужившим весомым аргументом в обосновании этногенетического вывода о скифо-алано-осетинском единстве. Научная ценность ее состоит в том, что "в ней сопоставляются не одни фольклорные мотивы с другими, а фольклорные мотивы, с одной стороны, и исторические реалии (быт скифов, сарматов и алан) – с другой".
Исследуя историю происхождения аланов, Всеволод Федорович, с одной стороны, солидарен с Иосифом Флавием, считавшим их скифским племенем, с другой – считает их одним из сарматских племен и предками современных осетин. История, быт и культура аланов стали предметом пристального внимания ученого, а сделанные им выводы получили признание в научном сообществе. При этом В.Ф. Миллер считал предками осетин не всех аланов, а лишь кавказских.
Как он писал, "аланы населяли Северный Кавказ на территории нынешней Кабарды, по соседству с печенегами, хазарами, джиками". Но ученый указывает и на наличие аланских поселений в горах, что в последующем подтвердили своими исследованиями археологи-кавказоведы
В исторических анналах античной эпохи последнего времени встречались параллельные племенные названия: аланы, осы, ясы, языги. Некоторые исследователи считали их разными народностями. Критикуя их, Миллер одним из первых установил идентичность аланов и осетин, доказав, что название "аланы" в свидетельствах средневековых историков и географов относилось и к предкам нынешних осетин, что правомерно отождествлению предков осетин аланов с грузинским "осы" и русским "ясы".
В исследованиях В.Ф. Миллера мы находим ответы и на другие, неизвестные науке его времени, вопросы: с каких пор предки осетин приходили в столкновение с тюркскими племенами? как происходило вытеснение осетин из древних мест их поселения? каким путем аланы, проживавшие на плоскости, пришли и заняли нынешние горные территории?
Начиная с нашествия гуннов, "постепенное давление тюркских племен на Северном Кавказе было главной причиной постепенного сокращения древней территории осетин", – замечает В.Ф. Миллер. Всеволод Федорович пишет и о судьбе аланов после нашествия Чингисхана, Батыя и Тамерлана, об уходе с побережья Азовского моря и Дона, затем – и с предкавказской равнины, о занятии их территории адыгскими племенами. Ученый заключает: "Самое сильное и многочисленное из адыгейских племен – кабардинцы – удержалось на плоскости до наших дней и в течение нескольких веков держало замкнувшихся и запертых в горах осетин в экономической зависимости от себя".
До В.Ф. Миллера существовало общее представление о расселении аланов по Северному Кавказу. Но ни один источник не указывает конкретную территорию, которую они занимали, территорию, на которой формировалась аланская государственность.
Проанализировав существующие источники, В.Ф. Миллер вносит ясность в вопрос: "Осетины лишь в недавнее время замкнулись в узких рамках Центрального Кавказа, что еще совсем недавно они населяли равнинную полосу Северного Кавказа, Кабарду и степи Прикубанья, Приазовья. Из этих древних мест поселения были вытеснены тюркскими племенами. Личные наши наблюдения, – пишет ученый, – типа горских татар, изучение их преданий и обычаев, а также топографических названий – рек, перевалов, ущелий, гор и т. п. – вполне убеждают нас в том, что татары не составляют в этих местах (верховьях Черека, Чегема и Баксана. – Л.Ч.) коренного населения, но что они явились сюда с севера, с плоскости, и смешались с коренным осетинским населением, оказавшим влияние на их тип, обычаи и даже отчасти на их язык".
Согласно исследованиям В.Ф. Миллера топографические, культовые и другие названия от Уруха до Эльбруса и верховьев реки Кубань представляют собой топонимику иранского происхождения, несколько измененные осетинские слова в дигорской форме: дон, авцаг, дор, сурх, масуг, фандаг, ком, цуппар, хос, дууа, хуцаубон, Тотур, кардзун, догъуат и др.
О том, что страну от Эльбруса на восток занимали аланы-осетины, помнили и их бывшие ближайшие соседи – абхазы, адыги. Соседи горских татар сваны еще до сих пор называют Осетией страну от Эльбруса на восток, некогда населенную осетинами. В том же духе высказывается грузинский географ и историк Вахушти: "Вся эта страна еще гораздо позже называлась Овсет", и лишь "после опустошения Овсета татарами и бегства оссов на Кавказ, Овсет была названа Черкез и Кабарда".
В результате археологической экспедиции в Балкарию В.Ф. Миллер и М.М. Ковалевский собрали богатый материал. Значимость собранного материала состоит в том, что дает возможность для характеристики жизни первых обитателей этой страны – аланов-осетин, а также свидетельствует о широких торговых связях, существовавших у них с Византией и восточными странами, а также об основных занятиях осетин (ремесло, вооружение и др.)
Исследуя вопрос о расселении аланов до нашествия татаро-монгол, В.Ф. Миллер установил, что Алания делилась на Западную, заселенную дигорцами, и Восточную – иронцами.
Ученый установил и территориальные рамки обеих Аланий. По его мнению, территория расселения западных аланов простиралась от подножия Эльбруса к верховьям Кубани и Большой Лабы. Большую архаичность языка дигорцев ученый обосновывает тем, что дигорское племя раньше иронского попало в условия замкнутости и изоляции в горных ущельях, которые способствовали "консервации" его языковых признаков и расхождению с иронским.
О том, что Западная Алания была заселена дигорцами, свидетельствует и Зеленчукская надпись, расшифровку которой при помощи дигорского диалекта осетинского языка первым осуществил В.Ф. Миллер.
Всеволод Федорович интересовался и территорией расселения восточных аланов, с этой целью он совершил археологические экспедиции в горные ущелья Северной Осетии, Ингушетии и Чечни. Вывод, к которому пришел ученый, лаконичен: в I тыс. н.э. основные ущелья северного склона Центрального Кавказа являлись территорией расселения аланов.
Впервые В.Ф. Миллер отождествил плоскостную территорию Восточной Алании с областью Ардоз, т.е. современной Владикавказской равниной. На эту мысль ученого натолкнула "Армянская география" А. Ширакаци, где указывается, что восточнее дигорцев область Ардоз Кавказских гор занимают аланы, а за ардозцами в горах живут двалы и племена, "в земле которых находятся ворота Алании", т.е. Дарьяльский проход, выходящий непосредственно во Владикавказскую равнину.
В отличие от аш-дигорцев, аланы-иронцы, или ардозцы, имели других сарматских предков-аорсов, находившихся в родственных связях с предками дигорцев сираками.
Таким образом, расхождение аш-дигорцев и иронцев по языку произошло еще в североиранской, аланской или даже в скифо-сарматской языковой среде. По утверждению ученого, до VII в. обе ветви осетинского народа имели общее имя, после чего разделились на роды и носили родовые имена – дигорцы и иронцы.
После В.Ф. Миллера вопросы исторического сложения двух основных групп осетинского народа продолжил В.А. Кузнецов. "Этногенез двух основных групп осетинского народа, – писал он, – может быть объяснен длительным и мощным включением в местную кавказскую среду двух этнически родственных, но отличавшихся диалектами этнографических групп древнего сарматского населения". Развивая эту тему, он же в другой своей работе писал: "Дальнейшая историческая судьба двух этнически родственных аланских племен аш-дигоров и "ардозцев" неразрывно переплетена, а их последующее развитие протекает в рамках обширного аланского племенного союза, а с X в. – раннефеодальной аланской государственности.
Катастрофические события середины XIII в. наносят непоправимый удар социально-экономическому и культурному развитию уже сильно смешанных к этому времени аланских племен и приводят к резким изменениям в этногеографии Северного Кавказа – осетинские племена оттесняются глубоко в горы, где их застает современная история". Таковы основополагающие суждения В.Ф. Миллера об этногенезе и древней истории осетинского народа, прочно утвердившиеся в науке.
Взгляды Миллера, безусловно, отражают уровень исторической науки на Кавказе на рубеже XIX–XX вв. Однако за прошедшие полтораста лет ученые-кавказоведы, опираясь на труды предшественников и новые архивные и археологические материалы, обогатили науку новыми трудами и научными открытиями. Поэтому современный уровень исторического кавказоведения требует внесения корректив во взгляды даже таких корифеев науки, как В.Ф. Миллер.
Вывод ученого об аланском (иранском) происхождении осетин для второй половины ХIХ в. был большим достижением исторической науки, и это – несмотря на то что не было единого мнения по затронутому вопросу. Одни исследователи считали их чистыми аланами, другие – местными кавказскими племенами, а третьи – новой этнической общностью, смешанной с местными племенами. Взгляды Ю. Клапрота и В. Миллера страдали односторонностью. Они были сторонниками чистого иранства осетин, исключали кавказскую среду как этногенетический фактор, прямолинейно возводя их к сарматским племенам. Между тем ни одну научную концепцию, отрицавшую кавказский субстрат в этногенезе осетин, нельзя считать серьезной; необходимо считаться с фактом смешения скифо-сармато-аланских племен с автохтонным населением Кавказа. Со своей стороны В.И. Абаев, не разделив ни чисто иранское, ни чисто кавказское происхождение осетин, выдвинул концепцию, согласно которой осетины – синтез, слияние двух начал – пришлого, ираноязычного, и местного, кавказского. При этом кавказский элемент в формировании осетинского народа выступает как субстрат. Эта точка зрения оказалась наиболее оправданной и близкой к истине и была поддержана подавляющим большинством ученых – участников Всесоюзной сессии по этногенезу осетин в 1966 г. и Международного конгресса по этногенезу и этнической истории осетин в 2013 г. (оба форума состоялись во Владикавказе).
Со времен Миллера в науке господствовала этногенетическая концепция родословного древа, которая не оставляла места для процесса смешения. Кроме того, теория кавказского субстрата начала разрабатываться с конца XIX в., поэтому ни Клапрот, ни Миллер, естественно, не могли опираться на нее. Поэтому прав В.И. Абаев, когда говорит: "Ставить Миллеру в упрек, что он не учитывал кавказский субстрат, это все равно, что ставить ему в упрек, что он не летал на самолете или не занимался подводной археологией". Между тем Миллер, хотя и был сторонником чистого аланизма, но объективно не отрицал влияния местной среды на формирование осетинского народа.
Таким образом, только благодаря фундаментальным исследованиям В.Ф. Миллера по кавказоведению и, в частности, по осетиноведению в науке прочно утвердилось положение, что "маленькая народность осетины представляют собою последних потомков большого иранского племени, которое в средние века известно было как аланы, в древности – как сарматы и понтийские скифы", и что генетическая связь осетин с аланами и скифами не дает основание считать их пришлыми по происхождению и отрицать их формирование в качестве этноса на Кавказе.
Закончить же статью хочется словами друга Миллера Максима Ковалевского, в которых дана реальная оценка поистине великих заслуг Всеволода Федоровича перед осетинским народом: "Исторический Миллер на Кавказе сделался Миллером легендарным, которому осетинский народ еще при жизни был готов ставить памятник, так как он все более содействовал пробуждению его самосознания".
В нынешней Осетии память В.Ф. Миллера увековечена лишь в названии одной из центральных улиц Владикавказа и ставших регулярными проводимых при СОИГСИ "Всероссийских Миллеровских чтений". Считаю их совершенно недостаточными. В конце ХIХ в. представителям нашей интеллигенции не под силу было ставить памятники. Сегодня времена и возможности другие, что заставляет нас задуматься. Ведь сегодня властным структурам и нам, представителям интеллигенции, по плечу осуществить то, о чем мечтали лучшие представители нашего народа полтора столетия назад. Несколько лет назад, проявив инициативу, я обратился к председателю правления "Газпрома" А.Миллеру с просьбой поддержать инициативу по увековечению памяти его знаменитого однофамильца, но ответа так и не дождался.