Помню, в летнее время я и мои закадычные друзья – Алик Акоев и Колька Михаэлис пилили дрова для учителей (им были положены "коммунальные" – уголь и дрова). Привозили их сухими, огромными, сучковатыми бревнами, тяжеленными. Пока еще с утра было прохладно, мы поднимали их на самодельные козлы и ручной пилой – "вжик-вжик". Потом надо было поколоть дрова на мелкие поленья и сложить в сарае, Ну, а как наступит невыносимая дневная жара, купались в Тереке. Часов с четырех и до темна работа продолжалась. Так мы зарабатывали денежки. Куда их девали? Конечно же, родителям, а те само собой тратили их на обувку, на школьные учебники… Какое-никакое, а подспорье. (Правда, из родителей у нас были только мамки, отцы с фронта не пришли).
В колхозе работали за трудодни, натуроплату. Эх, побывать бы в Моздоке, мечтали мы, там, говорят, газированную воду продают, сладкую. А еще мороженое!
И вот мы решили осуществить свою мечту – поехать в Моздок на велосипедах (автобусы тогда, а было это в послевоенные годы, еще не ходили регулярно). Велосипеды наши были старенькие. Я упросил дядю Колю дать мне свой велосипед на эту дальнюю поездку.
Компания наша была интернациональной: Алик – осетин, Колька – немец, я – русский. Но кто тогда об этом думал?! Не было тогда слова "диаспора". Старшие работали в колхозе, младшие помогали, все были заняты делом. Летом мы были на подножном корме, выручал виноградненский лес, там было много чего дикорастущего: яблоки, груши, кизил, терн, ежевика. Теперь говорят, что это все полезнее культурных растений, больше в них витаминов.
Итак, получив заработанные денежки, взяв себе на газировку и мороженое, с утра пораньше двинулись мы в дальний путь. Дети войны, загоревшие на солнце, как чугунки, босые, вечно полуголодные… Дорога грунтовая, местами гравийная, пыль – столбом. Если встретится конная повозка или редко грузовик, не продохнуть. Вот издалека виден громадный элеватор. Приехали, 25 километров как никак отмахали. Сначала через Терек переправились на лодке под названием "каюк" на толстом канате ходил он от то на левый берег, то на правый, дальше через протоки по плетенным мостам – на станицу Павлодольскую, а потом уже путь на далекий Моздок. Что и говорить были мы тогда выносливые даже при скудной кормежке. За газировкой в городе стояли очереди. Это уже потом, много позже автоматы для подачи "газводы" поставили.
Надо сказать, что и у автоматов, и у киосков всегда вились осы. Нравится им сладенькое, как и нам, сельским пацанам. Сахара тогда в продаже свободно не было, давали по каким-то сельповским книжкам.
– Вам с сиропом или без? – спрашивает очень серьезно продавщица с бельмом на глазу (это на остановке "Ростовская" в Моздоке, там тогда был киоск).
Дошел черед до Кольки. Мы стояли в стороне, охраняли свои велосипеды, чтобы не украли, не дай Бог.
– Тебе как? – устремила на Кольку свой взор.
– А можно двойной сироп? – робко спросил Колька.
– Можно и тройной, если деньги есть, – пошутила "королева киоска".
Пока она тщательно отмеряла стеклянным дозатором сироп, чтобы ни в коем случае не налить лишнее, какая-то шальная оса впилась в Колькин глаз. Он машинально закрыл глаз рукой, лицо перекосилось, и он истошно завопил. Киоскерша подняла свой глаз на Кольку, не поняв в чем дело, – ее что ли копирует этот пацан? А потом как бы в сторону изрекла:
– Во, еще один такой же, как я!
Мы с Аликом покатывались от смеху. Но несмотря ни на что, все же в этот день и водички сладкой газированной попили, и мороженым полакомились. Все было впервые. Эх, домой бы привезти, мамок своих угостить, думал каждый из нас. Но разве довезешь? – растает. А ехали мы тогда очень довольные, только у Кольки глаз все еще был опухшим. Но он не ныл, крутил себе педали.
Сейчас в Моздоке, да и в селах, станицах, есть в постоянной продаже и бутылки с газированной водой, хоть минеральной, хоть сладкой, и мороженое многих марок. Но для нас они все какие-то не такие, как в детстве. Далеком-далеком. И элеватор теперь не такой уж громадный…
…Уходят постепенно ветераны Великой Отечественной войны. Теперь пришел черед рассказывать о нелегком времени "детям войны". Пусть память будет жива – через преемственность.