С этого времени начинается интенсивный поиск новых типов конского снаряжения, и это же мотивирует, почему в одном закрытом комплексе погребения оказываются как традиционные, так и новые типы экипировки всадника и его боевого коня. Коня украшали согласно статусу хозяина, с которым он был всегда рядом – и при жизни, и после смерти: боевой друг сопровождал своего седока в далекое загробное путешествие, как было заведено. К примеру, на плато Укок (Горный Алтай) исследовали одиночное захоронение знатной скифянки; ее в длительное загробное путешествие должны были сопровождать шесть "небесных" "потокровных" кобылиц, ориентированных на восток. Их гривы скреплены и завернуты в кожаные накидки, а хвосты заплетены. Каждое деревянное седло снаружи и внутри обито мягким войлоком, богато украшено сценами охоты хищников на оленей в скифском зверином стиле, оторочено бахромой с кисточками, но отсутствовали стремена: они появятся позже, у алан.
Сочетание в аланах черт кочевого и оседлого населения содействовало их господству и высокой мобильности, развитию военного и боевого искусства. Чутко реагируя на все появлявшиеся достижения, они оперативно внедряли их в военное дело, что давало возможность аланскому комплексу вооружения и конского снаряжения оставаться всегда передовым на протяжении I–XV вв.
Из лексики, связанной со снаряжением коня, особый интерес вызывает термин саргъ, определяемый как "седло" (III, 34–35). По мнению выдающегося ученого В.И. Абаева, термин – исконно осетинский; основание для утверждения: почти "вся терминология, связанная с верховой ездой, – исконное иранское наследие". Слово было обнаружено в согдийском языке, из которого – тюрк. saγrǝ, savrǝ, saurǝ "круп лошади" (Будагов I 614), откуда также русск. (диал. сиб.) савры "тебеньки седельные", "кожаные подколенники у седла" (Даль IV 127).
Любопытны образования и выражения с лексемой саргъ, вошедшие в сокровищницу осетинского языка; ср. саргъ æвæрын седлать; сесть верхом; саргъгæнæг "седельник"; саргъы бæх "верховая лошадь"; саргъæвæрæг "седлающий коня"; саргъæмбæрзæн "чехол для седла"; саргъгопп "лука седла"; саргъыбæхыл "верхом"; саргъыхонæг "верховой приглашающий"; "оповещающий почтительно"; сыгъзæрин саргъ "золотое седло"; саргъ æвыдæй баппарын "подчинить чужой воле"; цъиуыл саргъæвæрæг "паникер"; саргъыл бадын "быть на коне, т.е. в выигрышном положении"; сæрсæфæнмæ саргъы уайын "нестись навстречу собственной гибели"; кæмæндæр йæ бæхæн йæ бон нæ цыди æмæ йæ саргъы надта "кто-то не мог справиться со своим конем и колотил седло"; уасæгыл, цъиуыл саргъ æвæрын "заниматься глупостями (букв. седлать петуха)"; саргъ дугъоныл фидауы, хъама тохы сгуыхт бæгъатырыл "седло пристало скакуну, кинжал – богатырю"; саргъæй, гоппæй иумæ балвасын "свалить все в одну кучу"; саргъмæ йæ цыма хуыйгæ бачындæ уыди, уыйау бады "сидит в седле как влитой"; бæх саргъы бын фидауы "скакуну пристало быть под седлом"; дыууæ бæхивæгæй иу йæ саргъ йе ‘ккой хæссы "если на двоих один конь, то один скачет, а другой на себе седло тащит"; искæй бæхæн – искæй саргъ "кого конь, того и седло"; искæуыл саргъ баппарын "оседлать, подчинить своей воле"; йæ бæхыл йæ бон кæмæн нæ цæуы, уый йæ саргъ нæмы " у плохого мастера всегда инструмент виноват; мастер глуп – нож туп"; хæрæгæн саргъ нæ фидауы "идет как корове седло, букв. ослу седло не приличествует (не к лицу)" (Гуриев, Гутиева. Осет.-русск. сл., III, 578–579).
В сказаниях о нартах ("Насиран-æлдар") из конского снаряжения встречаются æнгусаг æвдуст саргъ – ангушское изукрашенное седло (стальное седло с двенадцатью подпругами; название дано по месту изготовления – село Ангусти); болат саргь – седло из стали, что было прочнее и престижнее железа; бабиаг авд æфтауги – бабийские чепраки (суконная или ковровая подстилка под седло лошади, отличающаяся особенно высокими качествами; название, по всей вероятности, связано с местом изготовления).
Аланы придавали исключительное значение развитию средств управления конем, его снаряжению: возможности управления лошадью определяли комплекс вооружения и принципы ведения боя. Понятие конского снаряжения включало в себя: оголовье , седло и попону. Именно оружие и конское снаряжение гораздо тоньше реагировали на все новое, что появлялось в военном деле. Аланы понимали, что уверенную посадку в седле обеспечивали не столько стремена, сколько седло: стремена лишь облегчали посадку в седло и уменьшали утомление при длительной езде.
Представляет интерес проследить процесс развития во времени одного из предметов снаряжения коня алан – саргъ – седла (по работам В. Б. Ковалевской, В.А. Кузнецова, А.А. Сланова, Р.Г. Дзаттиаты, А. А. Туаллагова).
Конское снаряжение первых веков новой эры состояло из мягкого седла и оголовья. Тяжеловооруженные аланские всадники постоянно сталкивались с проблемой несовершенства средств воздействия на лошадь: ощущалось отсутствие жесткого седла со стременами.
Жесткое седло с деревянным каркасом, состоящим из двух ленчиков (полок), соединенных двумя перпендикулярно поставленными к ним симметричными луками арочной формы, уже точно наблюдается у алан в эпоху великого переселения. Благодаря такой конструкции седло лежало широкими ленчиками на ребрах лошади, оставляя позвоночник совершенно свободным. Передняя часть седла украшалась чешуйчатыми сегментовидными пластинами (стилизованная форма рыбы).
В VI–VII вв. передняя часть седла (в особенности лицевая сторона луки) начинает украшаться бляшками в виде фигурок человечков и львов, при сохранении прежней формы деревянного каркаса. Жесткое седло имело большое преимущество перед мягким, поскольку обеспечивало более устойчивую посадку всадника, что было необходимо с использованием в этот период рубящих длинных мечей. Исследователи считают, что появление жесткого седла произвело в VII веке подлинный переворот в военном деле.
С возникновением железных стремян в конструкции седел наблюдаются изменения, о чем свидетельствуют идентичные друг другу находки данного периода (могильники Галиат, Камунта, Архон, Чми). Задняя лука получает сильный наклон назад, ленчик становится сплошным, а не решетчатым, как это имело место ранее. В.Б. Ковалевская по изображениям оседланных коней на аланских амулетах VIII–IX вв. выявила, что седло крепилось двойной подпругой, одним или двумя двойными нагрудными и одним двойным подхвостным ремнем; аналогичная система крепления сохраняется и в последующем. Усовершенствованная форма седла в сочетании с приданием ему обтекающей конфигурации дала всаднику полную свободу движения: отныне он мог наносить колющие, рубящие и секущие удары в любых плоскостях, уклоняться от оружия противника, стрелять назад, вскакивать и соскакивать с коня на скаку и т.д. Седла продолжали украшать штампованными бляшками, в отдельных случаях и луки седел имели металлические оковки.
С IX века снаряжение аланских коней отличается особым богатством. Седла не претерпевают сильных конструктивных изменений. Увеличивается только высота передней луки, в то время как ее концы, крепящиеся к ленчику, укорачиваются. Луки седел украшаются резным геометрическим орнаментом, инкрустируются стеклянными вставками, обиваются металлическими бляшками, обтягиваются кожей с растительным орнаментом. Размеры седел – 44–47 см, ширина 24–35 см – по сохранившимся экземплярам из Змейского могильника. Задняя лука почти не поднята вверх и поставлена полого к спине лошади. Сверху седло обтягивалось кожей, окантованной по краям тесьмой из ткани. Ленчики часто обивались бронзовыми золочеными пластинками с зооморфными изображениями. Под седло укладывался войлочный потник, а сверху покрывался накидкой из коричневой ткани, обшитой по краю золотой тесьмой с золочеными бубенчиками. Имелись сафьяновые попоны с геометрическим и зооморфным орнаментом; обшитые золотой тесьмой седельные сумочки-обереги. В.А. Кузнецов считает, что имелись и седельные подушки, изготовленные из нескольких слоев войлока.
Основным новшеством в XIII–XV вв. было появление легких горских седел типа арчак (означает остов седла или ленчик, и этим же термином называли также небольшие седла с привязанной к сиденью подушкой). Их появление связывают с вытеснением монголами северокавказских племен в горные районы, что вызывает к жизни новый тип седла, максимально удобного в условиях высокогорья.
Арчаки были легки, небольшого размера, имели очень высокое основание и луки, толстые седалищные подушки и свисающие по сторонам "крылья". Узкая передняя лука с закругленным верхом располагалась перпендикулярно седлу, в то время, как более широкая, задняя, имеющая закругленный верх, была плавно отогнута назад. Форма диктовалась военными целями – высокое седло придавало свободу посадке воина, а низкая задняя лука не мешала повороту в седле и возможности отстреливаться на скаку. Держась за деревянный выступ передней луки, всадник мог перегнуться почти под брюхо своего скакуна и на полном карьере поднять что угодно с земли. Наружная и внутренняя стороны седла, за исключением полок, оклеивались черной или красной кожей. К арчаку прибивались крыльца – куски тонкой и мягкой кожи с закругленным нижним краем, отороченные галуном или бахромой. С обеих сторон седла на кожаных ремешках укреплялись тебеньки – куски толстой кожи квадратной или закругленной формы, украшенные орнаментом. Они защищали колени всадника от грязи и пота лошади. Верховое седло продолжают украшать большим количеством серебряных украшений. Осетинские седла саргъ при езде никогда не портили спину коня. Седельные подушки делались из черного сафьяна, набивались пухом или шерстью, а потники – из сложенного в 6-8 слоев войлока.
Конские захоронения с богато украшенными седлами свидетельствовали о наличии аланской родовой знати, военной аристократии.
К сожалению, в XIII–XV вв. производство конского снаряжения у алан приходит в упадок. Единственный предмет конского снаряжения, которым славились на Кавказе осетинские мастера еще в XIX в., – ногайки, сложный процесс изготовления которых детально описан О.В. Маргграфом.
Коневодство после оттеснения алан-осетин в горы приняло "селективный" характер: стали разводить лошадей местной горской породы. До второй половины XIX века коня в горах использовали не только как верховое животное (саргъы бæх), но и как вьючное (уаргъхæссæн бæх), а в начале XX века его стали впрягать в арбу и плуг; до самой коллективизации лошади были также перевозчиками руды на арбах и бричках. С конца XIX века осетины занимаются еще и разведением упряжных лошадей (уæрдоны бæх).
Седельное производство как вид ремесла имело первостепенное значение в быту осетин, и чуть ли не в каждом селении Осетии, особенно на равнине, имелись непревзойденные мастера, умеющие делать превосходные седла и принадлежности к нему. Это – Садула Лазаров из Кадгарона; Налык Лагкуев из Чиколы; Тузар Кесаев из Кесатикау; Бибо Цуциев из Потифаза и др.
Ю. Клапрот и В. Пфаф восторгались тем, что "лошади осетин невелики, но ноги у них настолько сильны, что нет необходимости их подковывать. Они превосходны для переходов через горы, очень выносливы. <…> Можно только удивляться необыкновенному проворству, силе и ловкости этих прекрасных горских лошадей; <…> можно поручить себя ее инстинкту и, закрывши глаза, переезжать через самые страшные пропасти".