В одном из фрагментов читаем, что тюркский хан Сизабул безуспешно пытался возобновить торговлю шелком с Персией после крушения империи эфталитов. Однако, когда его попытки провалились, он ок. 567/8 г. направил согдийца Маниаха к византийцам, чтобы предложить им союз. В августе 569 г. византийское посольство, которое возглавлял сенатор и magister utriusque militae per Orientem (магистр обоих войск – пехоты и конницы – Востока) Земарх, направилось в Согдиану вместе с Маниахом. После благосклонного приема Сизабулом и участия в кампании против Персии они пустились в обратный путь с тюркским тарханом Тагмой. "Этапами этого путешествия по маршруту через нижнюю Волгу и Кавказ были: река Оих (Яксарт/ Сырдарья), "необозримое, широкое озepo" (Аральское море), реки Их (Эмба), Даих (Урал), Аттил (Волга) и страна огуров (тюрк. Оуиг), которые, будучи в хороших отношениях с Сизабулом, предупредили их о персидской засаде близ реки Кофин (Кума) и снабдили водой… Они послали лазутчиков проверить, в самом ли деле их поджидают персы, но, осмотрев ту округу, лазутчики донесли, что никого не видели. Тем не менее в страхе и трепете прибыли они в Аланию, в особенности опасаясь племени оромусхов". В другом фрагменте этого произведения говорится: "Когда они, достигнув аланов и ставки их государя Сародия, хотели войти вместе с сопровождавшими их тюрками, Сародий был рад принять Земарха и его свиту, но объявил, что тюркские послы будут допущены к нему не прежде, чем сложат свое оружие. Это стало причиной споров, продолжавшихся три дня, и Зимарх был посредником между сторонами. Наконец, когда тюрки сложили оружие, как было угодно Сародию, они были к нему допущены. Сародий, однако, советовал людям Зимарха не ехать миндимианским путем, потому что по всей Суании персы устроили засады; лучше было возвращаться домой по тропе, называемой Даринской" (А. Алемань).
В последний раз Саросия упоминает Феофан в описании событий 571–572 гг., когда аланы приняли участие в войне с персами. Все это подчеркивает правоту исследователей, которые видят в Саросии главу западной аланской конфедерации, носившего титул сар-и-ос ("глава овсов").
Возможно, он выдвинулся в лидеры благодаря стихийному бедствию, а именно чуме, распространившейся в середине VI в. в Византии, Персии и всех "варварских народов". В Византийской империи чума держалась 4 месяца ("во всей силе держалась только три"), унося множество жизней; "смертность стала возрастать более и более, так что в день умирало до пяти, даже до десяти тысяч человек и более".
Если аланы входили в число "варварских народов" (Прокопий), у которых свирепствовала чума, то Саросий мог воспользоваться этим обстоятельством и сменил царя, который не справился с эпидемией. Дело в том, что на определенном этапе развития общества воображение народа наделяло вождей и первых "царей" сверхъестественными способностями, и в соответствии с этими верованиями предполагалось, что ход природных явлений в какой-то мере находился под их контролем. На них возлагали ответственность за плохие урожай, погоду и другие стихийные бедствия. При этом исходили из того, что власть вождя или "царя" над природой, подданными, рабами и т. д. осуществлялась посредством волевых актов. Если правитель является воплощением божества, он должен хранить свой народ; если же он этого не делает, то должен уступить место более способному. Причина его насильственной замены новым владыкой кроется в том, что "царь", одновременно являвшийся и магом (жрецом), от которого зависело благополучие полей и стад, в какой-то момент, как полагали, начинал терять свою магическую силу, что грозило бедствием всему народу. Поэтому его заменяли более "способным" преемником.
В своей внешнеполитической деятельности Саросий четко придерживался традиционно дружественных отношений с Византийской империей. Согласно анализу В. Б. Ковалевской территория конфедерации Саросия охватывала верхнюю Кубань, Пятигорье и современную Балкарию – только здесь оставались в то время неподвластные Ирану перевальные пути, а в них и была в первую очередь заинтересована Византия. Ведь в пору самых напряженных схваток с Ираном ей необходимы были новые союзники, поэтому империи никак нельзя было терять связи со степью.
Не случайно в это время сюда перемещается трасса Великого Шелкового пути. Конечно, Саросий был ценен для Византии и как военный союзник, поставщик дружин. "Аланы и Авасги, издревле христианам и римлянам дружественные..." – писал Прокопий; царь лазов, продолжал он далее, "заключил союз с Аланами и Савирами, которые обязались "за 300 фунтов золота" не только предохранить земли Лазов от всякого разорения, но и Иверию так опустошить, чтоб персам не было впредь возможности вступить в нее. Гуваз обещал Аланам и Савирам, что царь заплатит им означенные деньги".
В этой сложной обстановке восточным аланам все-таки удалось выстоять и консолидироваться. Район Дарьяла вошел в состав аланского этносоциального организма (одна из основных исторически сложившихся форм существования этноса, которая формируется при полном или почти полном вхождении этноса в состав одного социального организма), в археологии представленного катакомбными могильниками и терско-сунженской группой городищ. Данный этносоциальный организм в "Дербенд-наме" назван страной Ирхан. Согласно анализу А. В. Гадло владельцы Ирхана в VII–VIII вв. возглавили борьбу горцев Центрального Кавказа с арабской агрессией. В течение VI–VII вв. в условиях постоянной внешней опасности и борьбы за расширение своей этнической территории в горах межплеменные различия внутри восточного алано-овсского объединения отходили на западный план и уступали место основной линии их этносоциального развития – консолидации. Свидетельством этого являются мощные заградительные системы, которыми овсы пытались прикрыть освоенные ими в предгорной зоне территории. Так, в Куртатинском ущелье находился Хилакский оборонительный комплекс – стена общей протяженностью 335 м, укрепленная массивными башнями. Толщина ее в отдельных местах доходила до 3, высота – до 5 м. Анализ раствора стены и башен комплекса дал дату – 638 г. Привлекает внимание мощная заградительная система в Касарском ущелье. Стена была очень массивной; не случайно в народе ее называли "Китайской". Интересно, что название ущелья восходит, вероятно, к араб. "къасара" – "крепость, замок, дворец", т. е. топоним следует переводить как "крепость-ущелье".
Укрепление позиций военной аристократии в аланском обществе привело в VIII в. к возникновению дружинного культа. С этого же времени бытуют амулеты в виде коня и всадника. Они составляют примерно 15% всех найденных в северокавказских древностях амулетов и встречены в 10% комплексов, содержащих амулеты. По предположению В. Б. Ковалевской, "они могут быть свидетельством принадлежности воинов, носивших эти амулеты, к царской дружине – аланской гвардии". В VIII–IX вв. общественный строй Алании претерпел заметные перемены, которые четко отразились в поселениях. Общепризнано, что среди всех категорий археологических памятников наиболее концентрированную и важную историческую информацию содержат в себе остатки поселений. В VIII–IX вв. в равнинной и предгорной зонах Центрального Кавказа возникла система укрепленных каменными стенами и башнями аланских поселений. Они были зрительно связаны между собой, отличались небольшими размерами, использованием естественно укрепленных мысов и останцов, употреблением камня для крепостных стен, сплошной площадью занимая пространство от Урупа на западе до линии "Пятигорск – Гунделен – Каменномостское – Герменчик – верховья Чегема" на востоке. Из выявленных на сегодняшний день т. н. каменных городищ аланов 97 памятников приходятся на предгорные районы, на горные – только 15; концентрация их увеличивается с запада на восток. На Ставропольской возвышенности и в долинах Кумы, Терека и Сунжи много т. н. земляных городищ. Для них выбирали мысы с обрывистыми берегами, а основную часть поселения с напольной стороны снабжали системой рвов и валов. Среднее расстояние между наиболее близко расположенными крепостями составляло всего 1,9 км. Не случайно в начале X в. Масуди систему аланских городищ охарактеризовал как сплошной ряд поселений.