Он добился того, что средства на издание книги были выделены правительством республики. С тех пор книга "Пепел Беслана" объемом более 700 страниц, в которую вошли воспоминания 150 бывших заложников, издавалась трижды. Более 5 тысяч экземпляров разошлись по всему миру.
Касполат дарил ее тем, кто приезжал в "Город ангелов", отправлял в осетинские диаспоры Москвы, Санкт-Петербурга, Самары, а также в Канаду, Израиль, Италию и Францию. Через проводников поезда "Владикавказ – Москва" коробки с книгами "уходили" в Ростов и Воронеж, их встречали на маленьких станциях жители отдаленных сел и поселков. Потому что люди хотели помнить и знать. И Касполат давал им такую возможность. И это – еще один памятник Беслану, созданный Касполатом Рамоновым.
Касполат не просто работал, он жил на мемориальном кладбище. "Здесь похоронена не только моя дочь Марианна. Все они – мои дети", – часто повторял он. Обходя ряды памятников, мог сказать: "У этого ребенка – день рождения, а на могиле – ни одного цветочка. Надо съездить за цветами. А ту могилку надо прибрать. Родные давно не приезжали".
Зимой, едва выпадал снег, он сам садился в кабину снегоуборочной машины и принимался за дело. Весной и летом подстригал газоны, не дожидаясь приезда рабочих. На кладбище всегда царил идеальный порядок.
Он развозил по домам несчастных женщин, которые теряли сознание на могилах своих детей. Поздно вечером непременно обходил мемориал, возвращался в сторожку и садился за компьютер. На мониторе заставка: "Русский танк" – Максим Разумовский.
Третье сентября. Двор первой школы. На жестких дисках – все, что связано с терактом. Первая школа, "Город ангелов" и все, что связано с теми событиями, стали смыслом его жизни.
…Три дня Касполат смотрел на школу сквозь оптический прицел охотничьего карабина "Сайга". Там, в спортивном зале, над которым нависла зловещая тишина, среди заложников была его семья: жена Алла, дочь-десятиклассница Марианна и сын Ирбек. Младшей дочери Диане в момент захвата удалось сбежать.
Он знал каждого из мужчин-заложников, которых террористы ставили живым щитом в окнах первого этажа. Видел, как по коридору второго этажа несли и вели раненых, а потом выбрасывали в окно тела расстрелянных. Каждый взрыв, каждый выстрел пронизывали его болью. Но за линией оцепления знали: права на выстрел нет ни у кого – за каждого боевика террористы грозятся расстрелять пятьдесят женщин и детей.
Третьего сентября его дочь Марианна погибла. В отличие от многих родителей, Касполат смог в последний раз взглянуть в лицо своей мертвой дочери – ее хоронили в открытом гробу...
Беда не приходит одна – его семья, не выдержав испытание горем, распалась. Он чувствовал себя совершенно одиноким.
…Сентябрь 2004-го был на редкость дождливым. В чистом поле, отведенном под новое кладбище, росли длинные ряды могил. Похоронные процессии – каждый день. Иногда – по нескольку. На одних холмиках – деревянные столбики с фанерными табличками смотрели на восток, другие – на запад: одни хоронили своих близких по христианской традиции, другие – по исламской.
Накрывшись куском целлофана, он целыми днями сидел возле могилы Марианны. Оставался и ночью. Как-то под утро к нему пристроился продрогший котенок. Он забрался под целлофан, пригрелся под боком и доверчиво замурлыкал. А Касполату хотелось думать, что это – душа его умершей дочери.
Похоронили всех погибших, кладбище заполнилось. Были произведены работы по его благоустройству. И когда встал вопрос о смотрителе, Касполат, который фактически жил здесь, стал хранителем Памяти и связующей нитью между тысячами людей. Стал не просто смотрителем мемориального комплекса, а был и психологом для тех, кто потерял близких, помогал в решении бытовых вопросов.
Отсюда все видится по-другому, поэтому у него был свой критерий оценки людей: лучшие – спецназовцы, которые воевали в Беслане. А те, кто редко приходит к могилам своих детей, не заслуживают уважения...
Как-то во время работы над книгой задержалась у него в сторожке допоздна. В неотапливаемом помещении – немыслимый холод, вокруг – жуткая тишина. "Не страшно здесь одному?" – спросила я Касполата. "Нет. Они оберегают меня. Я даже не простужаюсь".
Но пережитое не прошло для него бесследно. Тяжелейшая операция и курс лечения в Московском онкологическом центре. Вернувшись, Касполат по дороге из аэропорта первым делом попросил остановить машину возле кладбища. Прошел по бесконечно длинным рядам, вглядываясь в лица на памятниках, долго стоял у могилы дочери. Он снова был дома.
Двенадцать лет боролся со своим недугом. Судьба послала ему надежную спутницу жизни. Родилась дочь. Но в сторожке "Города ангелов", как и прежде, допоздна горел свет в окне его крошечного кабинета.
Несколько лет назад я случайно встретилась в Москве, на Николо-Архангельском кладбище, с девушкой, которая раскладывала на могилах погибших в Беслане спецназовцев цветы и свечи. Разговорились. Узнав, откуда я, она спросила про Касполата. Маргарита Николаева, так звали девушку, рассказала, что живет в небольшом городке под Питером и каждый год, в сентябре, организовывает мероприятие в память о Беслане. Все необходимые материалы получает от Касполата. А когда случилось так, что, приехав в Беслан с друзьями, она не смогла устроиться в гостиницу, он дал ключи от своей квартиры.
"Осетины – необыкновенные люди, – сказала она. – Я сужу о них по Касполату".
Маргарита еще не знает, что Касполат погиб. Что "Город ангелов" осиротел. Но хранитель Памяти продолжает оставаться рядом с теми, кому посвятил восемнадцать лет из своих пятидесяти пяти. Его похоронили на мемориальном кладбище, рядом со сторожкой...