Август 2008-го был жаркий, на улице в яркий полдень было градусов 28 тепла. Мы с коллегой, не торопясь, вразвалочку вышли из машины, на ходу готовя свои фотокамеры. Войдя в Город ангелов, мы, не сговариваясь, застыли и опустили фотоаппараты. В жарком полуденном мареве перед нами оказались ряды детских могил, уставленных десятками самых разных, ярких и дорогих игрушек. По коже у меня пробежал мороз. Я в жизни никогда не видел столько чудесных игрушек, в которые никто никогда не будет играть.

На некоторых могилах сидели люди и негромко разговаривали. Я заметил, что они говорили не между собой. Они говорили с теми, кто лежал в могилах – со своими детьми, погибшими от рук террористов. Они принесли им самые лучшие игрушки, которые только смогли купить. В этот момент у меня защемило сердце, я понял, что просто не могу здесь фотографировать. Это выглядело бы кощунством. Я убрал камеру в чехол и в растерянности побрел прочь с кладбища…

В следующий раз волею судеб я оказался в Беслане в декабре 2008-го. Некий благотворительный фонд устраивал пресс-тур для питерских журналистов в Осетию. В программу входило и посещение Города ангелов. Микроавтобус с журналистами притормозил у ворот бесланского кладбища. Группа коллег высыпала из него – и увидела ту же картину, что летом видел я. Только, наверное, еще более жуткую – в темноте и снежной пелене стояли десятки детских могил, игрушки на них были припорошены снегом... На некоторых могилах все также сидели родители, потерявшие своих детей.

Встретившись с ними взглядом, коллеги мгновенно замолкали. Девушки-журналистки плакали. Концентрация горя на квадратный метр здесь была такой, что пробирала до костей даже самых закоренелых циников. После посещения Города ангелов организаторы пресс-тура планировали ужин в каком-то владикавказском ресторане. В итоге в ресторан никто из группы не поехал. После кладбища это было невыносимо…

…В августе 2007-го на Малоохтинском проспекте в Петербурге, возле храма Успения Пресвятой Богородицы, установили памятник. Он символизирует разрушенную стену школы, через которую мать выносит на руках ребенка. Сюда каждый год 3 сентября приходят осетины, русские, украинцы, армяне – все, кто не может и не хочет забывать бесланскую трагедию. Традиционно отдать дань памяти сюда приходят и городские власти во главе с губернатором. Высокие чиновники и простые горожане приносят охапки живых цветов к ногам "Бесланской мадонны".

Петербург и в 2004-м, в дни трагедии, не мог остаться равнодушным и чем мог помогал Северной Осетии. В Северной столице сейчас живут около 6 тысяч осетин, некоторые из них – бывшие ученики той самой школы № 1. У подножия памятника на Малоохтинском проспекте всегда лежат цветы, детские игрушки и бутылочки с водой. Именно ее так не хватало умирающим от жажды детям-заложникам. Каждое 1 сентября возле "Бесланской мадонны" на Малой Охте звучат фамилии всех тех ребят, кто уже никогда не перейдет в другой класс и не прибежит домой после уроков... В конце церемонии над Блокадным храмом, как и в Беслане, в небо всегда поднимаются 334 белых воздушных шара…

Илья СВЕРДЛОВ,

спецкор "Петербургского дневника"