Сколько бы ни прошло лет, отделяющих тебя от детства, ты, увидев мимоходом что-то, напоминающее это время, остановишь память и обязательно скажешь себе: "Как в детстве".
Лидия была старшей и поэтому самой бойкой из всех ребятишек. Да и как тут быть слабой? Братья чуть подросли, непременно захотели показать свое превосходство над сестрами. Тут уж выбирать не приходилось, заклюют. Семья, как и у всех, была большая. В комнате, разделенной на две половины шифоньером, убирались родители, четверо братьев и она с сестрой. Спасала большая русская печь, где устраивались ребята помладше. Позже приехала к ним из Шадрино и Дарья, отцова сестра. Они тоже когда-то там жили.
Лидия родилась в Шадрино еще до войны в 1936 году, а в 37 забрали отца. Много позже, когда подросла, узнала она, что обругал он людей, жгущих иконы у местного храма. Через два часа за ним приехали. Мама была беременна Николаем, и когда тот родился, отца уже не было, его отправили далеко в лагерь. А там война.
Долгих восемь лет ждала мать, ни весточки, ни письмеца от отца.
В 1945 по весне, когда многие возвращались с фронта, ждать отчаялась. Да решила напоследок сходить к бабке - знахарке, та глянула на раскинутые по столу карты и сказала: "Жив он, жив, вернется по белой дороге". И точно, закружили ноябрем белые мухи, заледенела земля, пришел ее муж, Григорий с фронта, чего только не натерпелся: и в плену побывал, и бежал. Исковерканный судьбой, запутавшийся, но живой. Еще четверых деток народила ему Александра. Чтобы прокормить увеличившуюся семью, Григорий принял решение переехать из Шадрино на Летнюю Базу, где и стал со временем знаменитым на всю округу печным мастером. Тринадцатый годок шел тогда Лидии, самая старшая была, помощница.
Шуструю девчонку можно было встретить и на покосе, и в лесу, собирающей ягоды: от самой ранней земляники до поздней брусены, а по первым заморозкам - еще и в болоте, набирающей корзину налитой и созревшей ягоды – клюквы.
Все говорили, что пошла она в мать, Александру Яковлевну, голубоглазую красавицу с черными, как смоль, волосами. Так как родители постоянно были заняты своими взрослыми делами, приходилось Лидочке присматривать за младшими братьями: Николаем, Василием, Виктором, Владимиром и сестрой Валентиной. Может быть, это и стало определяющим, когда надо было решить с профессией. Долго на шее у родителей не просидишь, если кроме тебя в семье еще пятеро. В 14 лет определилась в садик, который построили для ребятишек работников семлесхоза. Сначала поработала воспитателем, но стали прибывать кадры, окончившие институт, попросили с должности, была прачкой, нянечкой. А когда стаж наработала, вернулась воспитателем в свою любимую младшую группу. Ребятишки, плохо еще разговаривающие, пытались выговаривать: "Лида Гиговена". Не выговорить малышам было ее полное имя, а она и не поправляла. С тех пор она и стала просто Лидой для несмышленышей, которых принимала в сад, плачущих, тоскующих по родителям.
Вот уж воистину: " Где родил-
ся, там и пригодился". Никуда не ездила Лида счастья пытать, работала на родной земле. Здесь же вышла замуж за Михаила Кубарева. Семья Кубаревых жила в соседней деревне Починки, вела добротное хозяйство, отец, тоже Михаил, был председателем колхоза, участником войны, имеющим ранение. Павел, Мария, Николай, Алексей, Олимпиада, Михаил - шестеро детей семьи Кубаревых. Мальчишки гулять ходили в клуб, тут и заприметил Михаил невысокую шуструю девчонку, которая бойко вытанцовывала среди подруг. Сыграли свадьбу. Сначала жили в бараке, потом от семлесхоза дали отдельную квартирку недалеко от детского сада. А там и переехали в новую квартиру, где и родились девчонки, дочки Аля и Света. В то время в район рожать не ездили, справлялись местные фельдшеры. Старшенькую Алей назвал брат Василий. Любил племяшку, первая в их семье появилась. На каждый день рождения открытку ей дарил со стихотворением собственного сочинения.
Неслучайно сказано, что жизнь испытывает волю людей на разные лады: то сделает так, чтобы ничего не происходило вообще, то обрушит на тебя все сразу и одновременно.
Муж у Лидии погиб, когда еще не надышалась женским счастьем, не нажилась вволю с надежным и работящим Михаилом. Осталась одна с девчонками, которым было 15 и 9 лет. Один день поделил ее жизнь на до и после. "Потом будешь горевать, сейчас детей поднимать надо", - сказала ей тогда мать. Умер отец, сказались на здоровье годы, проведенные в лагере и в плену. Надо было поддержать мать, которая осталась одна на все хозяйство: огромный картофельник, куры, корова – кормилица, на которую накосить надо было: справлялись с сенокосом всей семьей. К тому времени почти опустел родительский дом, из которого птенцы улетели вить свои гнезда, создавать свои семьи.
Лидия больше не вышла замуж, оставшись тридцатипятилетней вдовой. Все ее время поглощали забота сначала о дочках, потом и внуках, дом и работа. Работа, которая приносила ей удовольствие. Любила она утром пройтись по еще не проснувшемуся детскому саду, проверить, все ли готово к занятиям, ежедневно проводившимся с воспитанниками. Особенно переживала в то время, когда группа после очередного выпуска пополнялась малышами, которые первый раз перешагнули порог детского сада и долго плакали, когда за родителем закрывалась дверь. И радовалась, когда эти малыши, будучи уже сами взрослыми, встретив ее на улице, приветливо кивали: "Здравствуйте, Лида Григорьевна! Как там мой?"
Жизнь подобна сверканию молнии. Несется быстро, не успеешь проследить за ее стремительным, но ярким свечением.
Трудно было узнать в маленькой, сгорбившейся, седовласой старушке, стоящей над могилой старшенькой дочери Лидии, Александру Яковлевну, некогда голубоглазую красавицу с черными, как смоль, волосами.