Деревню центральной России не спутаешь ни с каким другим иноземным сельским населенным пунктом. Она всегда и во всем открытая, спокойная и приветливая. Дома в ней, как правило, деревянные, стоят ровным рядом вдоль прямой и широкой улицы, словно зазывая к себе проходящих мимо людей.
В патриархальной деревне не увидишь никакой обособленности или отчужденности одного небогатого жилища от другого. Здесь во всем ощущается крепкий дух давней человеческой общности и всегдашнего стремления к равноправию. Часто и дома-то в одном населенном пункте удивительно похожи друг на друга, разнясь лишь в каких-то частностях.
Русской деревне испокон веков был чужд западный стиль откровенного индивидуализма и нездорового соперничества. Впереди многих ее жилищ расположились небольшие палисаднички с аккуратными кустиками любимой у нас сирени и разноплановой палитрой радующих глаз цветов. Сбоку невысокий и прозрачный забор, назначение которого очень простое – не допускать в огород домашних животных и птиц. Русская изба – большая загадка и диво для иностранцев, до глубины души изумлявшихся, как вообще можно жить в подобных условиях: без элементарных удобств, при немыслимой скученности, а зимой еще и совместно с домашними животными.
Увы, за многие века своего существования сельскому жителю было не до материального благополучия и бытового комфорта. Типичная русская деревня за давнюю историю претерпела много горя и разорения, а крестьянин в массе своей никогда не был богат. Труд земледельца у нас всегда был высок, сакрален и уважаем. Земледельческая русская деревня регулярно поставляла в город известных мастеров и богатырей. Пословица гласит: "Деревня богата, так и город богат". Русская деревня первой подвергалась разорению ворогов и не последней восставала из пепла, поскольку ей надо было кормить и себя, и других: "Что в деревне родится, то в городе пригодится". Родную землю русский крестьянин любил и боготворил – даже тогда, когда на долгие времена превратился в крепостного и перестал быть ее полновластным хозяином.
Многочисленная крестьянская семья всегда представляла собой производственную ячейку, а члены семейства от малых детей до глубоких стариков наделялись хозяйственными обязанностями и заботами, которые всеми исполнялись на совесть. От этого зависело их благополучие, а чаще – возможность выживания. В течение веков трудолюбивая русская деревня выработала свои обычаи и традиции: "Что город, то норов; что деревня, то обычай". Сформировалась и мораль сельского жителя – по-настоящему гуманистическая и высоконравственная. Благодаря этим устоям простая русская деревня за века мало претерпела изменений, оставаясь консервативной и патриархальной. Кардинальный перелом в ней наступил лишь с установлением советской власти.
На рубеже 20-30-х годов ХХ века в устоявшейся за столетия старой деревне появилась непривычная форма хозяйствования – колхоз, который в короткий срок обобществил большую часть сельской собственности. Это стало совершенно новым, неслыханным и дерзким шагом советского правительства. Крестьянское сознание с превеликим трудом принимало его, а порой и жестко противилось. Отсюда известные недовольства и неповиновения властям, которые в свою очередь к протестующим применили насилие, что в известной мере перекроило социальный состав вздыбленной деревни. К тому же в стране тогда происходил потрясающий промышленный бум, вызвавший сильный отток крестьянства в бурно растущие города и на великие стройки. Потенциально могучая деревня ценой немалых собственных жертв и потерь в очередной раз позволила стране достойно справиться со сложнейшими и неотложными проблемами.
Несмотря на тяжелейшую трагедию войны, жизнь в советской деревне с десятилетиями становилась устойчивее, надежнее и веселее. Послевоенное русское село оставалось территорией тяжкого и напряженного труда. С фронта не вернулись многие молодые мужчины. Колхозы по-прежнему в основном держались на измученных за войну, ставших вдовами женщинах и неокрепших, не лучшим образом питавшихся подростках. Помнится, в 50-60-е годы вся деревня от мала до велика ежегодно задействовалась на севе, потом на сенокосе и, конечно, на уборке урожая. Многие виды операций в ту нелегкую пору делались вручную и с помощью лошадей. Техники было мало, да и она-то оказывалась слабосильной и часто ломалась.
При этом сами колхозники и мы, подростки, натужно и с энтузиазмом работали за трудодни - за "палочки", как их тогда называли, на которые давали немного денег, а по осени зерна. В те непростые, скудные годы селян крепко выручало солидное подсобное хозяйство, в котором содержались коровы, козы, овцы, свиньи, многочисленная домашняя птица – вплоть до индюков. На лугах и неудобицах мирно паслись тучные стада колхозных и личных животных. Незаменимым подспорьем для обеспечения гарантированного питания семьи оставался сад-огород, где основная ставка делалась на "второй хлеб" - выращиваемый в больших количествах картофель.
Таким образом, несмотря на всю бедность и ограниченность в возможностях, родная, тихая русская деревня жила полнокровной жизнью, дружно, весело, с высокой моралью, оптимизмом и хорошей песней. Благодаря ощутимой механизации постепенно и жить в советской деревне становилось легче. Приезжая в 70-е, а тем более в 80-е годы в родное Загорье в отпуск, я стал примечать, что былого напряжения в кульминационные моменты сельскохозяйственного сезона здесь теперь уже нет. Многие трудоемкие ручные операции стали выполнять машины и механизмы. Научно-технический прогресс превратил ранее чуть ли не чрезвычайные периоды сенокосов и уборочных в рутинные дела узких групп колхозников.
В те годы на селе волшебным образом были построены новые производственные помещения, сооружены дороги с твердым покрытием, запущено регулярное автобусное движение. Появилось огромное количество комфортного по тем временам бесплатного жилья. Повсюду был проведен свет, вода, а порой и центральное отопление. На глазах развилась мощная, во благо людей сельская инфраструктура – современные школы, детские сады, Дома культуры, почты, бани, столовые, магазины. Это был небывалый и весьма чувствительный переворот в истории русского села. В деревне, повеселевшей и уже привыкшей жить достойно, дела шли по восходящей линии.
Все рухнуло внезапно и в одночасье. Никакая смертоносная, все сметающая на своем пути война, вражеское нашествие, природное бедствие никогда не нанесли современной, развитой, не побоюсь этого слова, богатой русской деревне столько непоправимого вреда и разорения, как дорвавшиеся в начале 90-х годов прошлого столетия до власти "демократы-западники". Наша возрожденная деревня пострадала как никогда. Сельское хозяйство в СССР зиждилось и развивалось за счет мощной и бескорыстной государственной поддержки. "Неолибералы" окрестили деревню "черной дырой" и перестали ее дотировать.
Серьезное сельскохозяйственное производство во многих местах сознательно было разрушено, деревенская инфраструктура, отстроенная в советские времена, частично оказалась утраченной. Экология сельской местности также сильно пострадала: окружающие живописные леса варварски загажены банками, бутылками и прочим неразлагающимся мусором, некогда уютные берега очаровательных рек, как и их тихие русла, также сильно зависимы от этой напасти. Сельский житель оказался полностью предоставленным самому себе – без земли, без работы и зачастую без средств к существованию: "Деревня велика, да доходу нет". Каждый теперь должен выживать как умеет. Новая государственная политика привела к вырождению старинной деревни средней полосы России, запустению русской земли.
Люди, не желающие прозябать жизнь в нищете и унынии (зарплата в сельском хозяйстве сегодня в два раза ниже, чем по промышленности), потянулись в города, где есть хоть какая-то работа, а разрушенные и убогие деревни обезлюдели. В них остались одинокие старики, невесело доживающие свой век в собственных ветхих домах, опустившиеся и нередко спившиеся сограждане, потерявшие себя в лихие 90-е годы. Молодежи практически нет, а те, кто еще остался, ездят на работу за многие километры от дома. В России сейчас около 150 тысяч деревень, в 54 процентах из них живет от 1 до 100 человек. В период с 1990 по 2013 год у нас исчезло примерно 20 тысяч населенных пунктов. Отсюда нетрудно сделать вывод о перспективах нашей униженной и забытой русской деревни. Если, конечно, кардинально не повернуть ситуацию в разумное государственное русло.
Понятное дело, что Россия как обширная северная страна без своей верной и надежной кормилицы земли существовать не может. Надежды "либералов" на некие "ножки Буша" быстро оказались бредовыми – никакая заграница никогда кормить нас не будет. Россию испокон веков обеспечивала своя великолепная землица и с успехом кормила не только себя, но и других. Нам никак нельзя потерять продовольственную безопасность: если нечто подобное, не дай бог, произойдет, мы лишимся и страны с ее бескрайними территориями, плодородными землями, огромными природными богатствами, на которые и сегодня кое- кто открыто разевает роток.
Сейчас мы все, а правительство в первую очередь, должны четко осознать: русская деревня – это огромная общенациональная проблема государства. И если с ней в недалеком будущем не справиться, поднимать наше сельское хозяйство будут китайцы или выходцы из Средней Азии, коих на необъятных просторах России сейчас и без того хватает. Специалисты считают, что на все про все у нас осталось короткое время – в пределах десяти лет. Хотим мы того или нет, но в ближайшем будущем нам придется вложить в сельское хозяйство практически все, что утеряно за последние тридцать лет, и более того. При этом заметим, что на село, по доступным мне данным, государство сегодня расходует средств в двадцать раз меньше, чем в благостные времена СССР.
Специалисты полагают, что в связи с бурным ростом населения планеты потребность в продовольствии будет значительно увеличиваться. Отсюда, продукция сельского хозяйства России – это нефть будущего. А, стало быть, в него, как и в энергетику, надо вкладывать серьезные деньги и внедрять суперсовременные технологии. Соответственно, и люди здесь потребуются. Немало людей. Им надо дать работу, которой на родной земле больше, чем достаточно, и создать условия, приближенные к городским. При всем при том нельзя ни сказать, что в последние годы начался какой-то, хотя и очень скромный разворот государства в сторону нынешней неудачливой деревни. Открываются новые фельдшерско-акушерские пункты. С 2018 года в лоно пахотных стали возвращать ранее напрочь заброшенные земли – факт, конечно, отрадный. Стали выделяться деньги на производство сельскохозяйственной продукции, приобретение техники, строительство жилья и некоторые другие нужды основательно обедневшей деревни.
Немало средств идет на дорожное строительство и газификацию села. К сожалению, их крайне недостаточно: мы знаем, в каком убитом состоянии у нас многие дороги. А газификация: это великое благо в стране сегодня еще не дошло до 95 тысяч далеких и близких деревень. Наметился и некий рост инвестиций. Ясно, что помощь селу в последнее время стала оказываться, но она пока что мизерная и на восстановление некогда цветущей деревни какого-либо заметного воздействия не оказывает. Сегодня для многих очевидно, что востребована куда более всесторонняя и масштабная государственная программа вывода деревни из критического состояния. Была бы воля наверху, а деньги на это сакральное дело, конечно, нашлись бы.
Тем не менее, есть надежда, что период дикого накопления капитала в России подходит к концу и наступает здравое время собирать так далеко и в огромных количествах разбросанные камни. По всему видать, что правительство страны, оказавшейся в непростой международной ситуации, задумывается над тем, что народонаселение надо кормить, и без деревни тут никак не обойтись. А посему будем полагать, что она выкарабкается из той неприглядной и глубокой ямы, в коей по неразумной воле "горе-реформаторов" когда-то безвинно оказалась. Однако воскресшая деревня в любом случае станет иной, нежели мы ее знали и любили, но, как и в старые добрые времена будет комфортной для русского человека.