(в зависимости от контекста это слово в английском языке употребляется в разном значении, в моей ассоциативной памяти оно связано c окончанием чего-либо).Въехали. Несколько улиц, запорошенных снегом. По проторенной тропинке мужчина везёт бидоны, его ручная малогабаритная повозка оставляет мокрый след. "За водой к колодцу ходил", - догадываемся мы. На задворках жилых домов ещё довольно высокие скирды сложенных тюков сена, кое - где лениво бродят коровы. В целом пустынно, а заброшенные полуразрушенные строения ещё и добавляют серых мазков к унылой картине. "Как в Сталинграде", - чёрным юморком комментирует наш водитель.
И всё же жизнь есть. О ней говорит сельскохозяйственная техника, "замороженная" хозяевами у дворов, добротные дворовые строения, ухоженные дома, которые не редкость. А вот и школа. Нужно сказать, учебные заведения сохранились не на всех хуторах нашего района, а здесь пусть и небольшая, но школа красуется выложенными красным кирпичом по фасаду цифрами 1998 (вероятно, год постройки). Дверь изнутри нам открывает (сняв с петли увесистый металлический крюк – система безопасности) миловидная, молодая женщина. Как выясняется, здесь она и учитель, и техничка, и заведующая, и дворник. Знакомимся – Асия Бактыгереевна Аяхметова, в школе она работает уже 20 лет.
"Начинала ещё в старом здании школы. Тогда мне дали первый класс – 13 малышей. Работал целый штат учителей, были сторожа, технички, дворники, действовала продленка", - вспоминает она начало своего педагогического пути.
Сегодня в школе всего 8 учеников. Уроки идут одновременно для всех. Дети самой Асии Бактыгереевны сейчас проходят программу 3-го класса, ещё год – и начальная школа пройдена.
"Да, начали задумываться, как жить дальше. Вероятнее всего, придётся переезжать… В ближайшей перспективе, через два года, здесь останутся всего четыре ученика. Сами понимаете, наша зарплата – это подушевое финансирование. Не думаю, что кто-то захочет ехать сюда работать", - как-то невесело звучит голос сельского учителя.
В школе чисто и уютно, приглушенно звучат детские голоса, уроки, переменки, вроде, обычная школа, но никак невозможно отделаться от ощущения обреченности… слишком уж чисто, слишком тихо, там, где много детей такого образцового порядка добиться невозможно.
Прощаемся с нашей новой знакомой и отправляемся дальше по улицам: "а вдруг что-нибудь да поднимет настроение, внушит надежду?". Но нет… не туда повернули. Перед нами ФАП. Закрыт. А с улицы выглядит так, будто и впрямь рядом с ним разорвало снаряд, отчего кирпичная кладка здания разлетелась вдребезги. К счастью, отсутствует лишь кусок облицовки, основная же саманная стена, кажется, не пострадала. Жители хутора говорят: "Уже несколько лет так стоит".
Снова в путь по улицам хутора. Социальных объектов здесь больше нет, прохожих на улице тоже, поэтому просто заходим в ближайший двор: может, повезёт, и нам удастся узнать ещё что-нибудь о жизни Монахова. И да! Навстречу, очевидно, только что из погреба (в руках ведро с овощами и банка солений) женщина с доброжелательной улыбкой. Приглашает в дом, а в ответ на наше объяснение столь внезапного визита сразу же знакомит со своим супругом – он в доме главный, с него и спрос.
Закбай Серрикалиевич Дзюкенов нас, конечно, не ждал, но пообщаться не отказался. Работает мужчина на местной насосной от "Саратовмелиоводхоза". На хуторе живет давно, помнит его ещё во времена "расцвета".
"Я как-то считал недавно… из 60 домов на хуторе около двадцати пустуют. Нет работы, а только на одном подсобном хозяйстве не выживешь. Зимой за коммуналку нужно отдать 5-6 тысяч. Где их взять, если не работаешь? А ведь ещё и поесть надо. А заболеешь не дай Бог?! Нет…стабильная зарплата нужна обязательно, - рассуждает он. – Да, мы держим около 10 голов КРС, овец. Этого количества достаточно, мы и управляемся с ним, и прокормить в состоянии. Осенью сдаём бычков и распределяем деньги – на ремонт, на какие-то крупные бытовые покупки, и потом снова рассчитываем только на зарплату".
В каждом дворе (не учитывая хозяйств местных фермеров), говорит наш собеседник, в среднем 5-6 голов КРС. Большинство хуторян имеют собственные сенокосные угодья. Тем и живут.
Что совсем бы не помешало хуторянам – это водопровод. Зайдя в дом Дзюкеновых, мы обратили внимание на стиральную машину активаторного типа, которой, судя по всему, часто пользуется супруга Закбая.
"Вот на Сысоев - то воду провели. А мы по старинке баню топим, воду с колодца возим…", - соглашается с нашим замечанием Закбай.
До Монахова водопровод тоже смонтирован, ещё год назад, но пока не действует. За разъяснением этого вопроса, а также о состоянии многострадального ФАПа мы обратились к представителю власти этого округа З.К. Бижановой.
"В этом году согласно национальному проекту в сфере здравоохранения фельдшерско-акушерский пункт Монахова будет отремонтирован. Об этом говорила и главный врач РБ Е.А. Костина.
Что касается водопровода – он готов к эксплуатации, но мощности Приузенской насосной станции недостаточно, чтобы начать перекачку воды. Вопрос о наращивании мощности насосной не снимается с повестки дня, руководство района ищет пути его решения", - прокомментировала З.К. Бижанова.
Нет…никакого определённого впечатления о жизни хутора Монахов у нас не сложилось. Да, молодёжь уезжает, да, недостаточно развита инфраструктура (кстати, сигнал сотовой связи здесь очень неустойчивый), но ведь и фермеры-"крепыши" есть, и вот такие, как Закбай Дзюкенов, любят свой дом и готовы и дальше обустраивать свою малую родину. Монахов как бы на перепутье, отзовется ростом ли на внешние позитивные перемены или же окончательно сдастся в ответ на равнодушие.