Июньское солнышко ласково припекает, и всё вокруг умиротворённо нежится: ни один листок не шелохнётся на ветке, головки луговых цветов, кажется, задремали в тишине, бесшумно порхают нарядные бабочки, изредка прогудит мохнатый шмель да какая-нибудь пичужка весело прощебечет в ветвях свою незатейливую песенку. Это подруга на последнем курсе института пригласила меня к себе в деревню погостить, а заодно и подготовиться сообща к какому-то экзамену, кажется, по русской литературе. Я впервые в сознательном возрасте увидела эту деревенскую картинку изнутри, и моё состояние называлось одним словом: "Восторг!"
Воздух такой, что им дышать – не надышаться, вода ключевая вкус-нейшая, трава свежая, зелёная, и всё, что вокруг, восхищает и радует. В саду и дальше, на луговине, расстелено сено первого укоса, лёгкое, шуршащее, и аромат его прекрасен и ни с чем не сравним.
В саду под яблонями накрыт стол. На нём кипящий самовар, не элек-трический, а настоящий, на углях и смоляной лучине. На столе чашки – блюдца, разнокалиберные вазочки со свежей земляникой, вареньем, сдобными лепёшками, и восьмидесятилетняя бабушка, сидящая у самовара, настойчиво предлагает:
- Ешьте мои сластушки!
У подруги большая семья, и сегодня, в банный день, все в сборе. По очереди заходят в баню и выходят оттуда довольные, распаренные, мужчины в светлых стираных рубашках, женщины в ситцевых халатах и с тюрбанами из полотенец на голове. Все такие здоровые, загорелые, белозубые, весёлые. Из бани – сразу к столу. Наливают чай, шутят, то и дело раздаётся смех. Я смотрю на всё это и думаю: если есть рай на земле, то это деревня.
Маленькое белое облачко на горизонте, этакая кучерявая овечка, не портило картину, а, скорее, дополняло её. Только бабушка нахмурилась и покачала головой. И не напрасно. Вскоре облако разрослось в большую тучу, которая враз потемнела и стремительно двинулась на нас. Поднялся ветер, вдалеке громыхнуло, и я, понимая, что, вероятно, начнётся дождь, смекаю: наверное, надо все чашки – плошки со стола собирать и переносить в дом. Нет, скорее всего, мужчины сейчас аккуратно возьмут этот стол вместе со всем, что на нём стоит, и перенесут его в сени. И чаепитие продолжится там. Как будет здорово! По крыше будет стучать дождь, а у нас в сенях сухо, прохладно, чисто, весело…
Но сидящие за столом быстро срываются с места и хватают кто грабли, кто вилы и… бегут спасать сено! А оно только с виду было чистое и пушистое, а на деле оказалось пыльным, тяжёлым и колючим.
Ах, как они работали! Слаженно, красиво, ни в одном кинофильме я не видела такого: это не труд, а песня! Раздаются только отрывистые "подавай", "принимай", "берегись!". Рубашки на мужиках намокли от пота и тут же стали грязными, закидывать сено приходится высоко, и на головы сыплются клочки его, и колючие травинки застревают в волосах. Все про себя забыли, у всех одно стремленье: успеть, убрать, завершить!
Вот какое-то минутное затишье, и грянул ливень, как из ведра! Упру-гие струи с такой силой обрушились на землю, что опрокинули и стаканы на столе, и вазочки с вареньем, и плясали по столу вместе с просорившимися ягодами. Но никому ничего в эту минуту не было жалко. У этих людей были такие счастливые лица, такие весёлые глаза:
- Успели! Убрали!
Подросток Колька дурачится:
- Мы-то ладно, ничего! Безвозвратно пропали бабушкины сластушки… - и снова смех…
Ливень закончился, вновь проглянуло ласковое солнце, вспомнилась строчка: "Повисли перлы дождевые, и солнце нити золотит". Посмеялись и разошлись все по своим делам: кто пошёл носить воду, кто затапливать баню, женщины - замачивать бельё и готовить чистую одежду, которую там называли незнакомым мне словом "перемывка".
Вот и всё. Как говорится, в коротком этюде последняя нотка. Ан нет… Куда же денешь привычную учительскую въедливость: что нового узнали на уроке и какой из этого следует вывод? А вывод для себя я сделала ещё тогда: в городе человек живёт для себя, а в деревне - … В деревне он тоже живёт для себя. Только выше его оказываются независимые обстоятельства: природа, погода, полевые и огородные работы, посев – уборка – заготовка. Вот эти обстоятельства ложатся на плечи сельского человека, и он выдерживает их, как "атланты держат небо на каменных руках", оттого и крепок его дух и нет тревожности и суетливости. А впрочем, я о сельских людях "не сужу, затем что к ним принадлежу" …
Нина Никонова