Ведь без последних мы с женой считаем и жарево не жарево, любим подложить на сковородку ко всем остальным грибам хотя бы десяток сыроежек. Эти суховатые грибы во время жарки впитывают влагу и оно получается более поджаренным и аппетитным.
Итак, я снова оказался за кладбищенским оврагом в буреломном массиве. Прежде чем туда попасть, пришлось преодолеть немалое расстояние по когда-то сенокосной луговине, где сейчас выше пояса разросся люпин и другая сорная трава. У лесочка подобрал палку-подожок, и айда вперед. Палочкой отбивал с высокой растительности обильные капли росы и прошедшего ночью дождичка. С подожком не расставался до конца грибной охоты. Но все равно в конце концов вымок, по возвращении и штаны выше сапог, и весь перед куртки, были мокрыми, тяжелыми.
Мой лес, когда-то добрый и приветливый, показался мне на сей раз ещё более неопрятным, замусоренным, заброшенным. Год прошел, когда я был в нем последний раз, и снова забрел в бурелом, заросший травой этим летом как никогда. Ещё не заходя вглубь, я чуть было не заблудился, зашел в тупик из крест-накрест поваленных берез и осин. Закружилась голова, пришлось присесть на поваленный ствол, немного отдышаться. Потом выбрался, наконец, на старую дорожку, еле заметную в густой траве. Настроение отбилось, а до лисичек надо пробираться ещё километра два. Если раньше на этой дороге можно было по обочине набрать полную корзину всяких грибов, то теперь пришлось двигаться порожняком, ничего в густой траве не растет.
Целый час я потерял, пока дошел до того возвышенного места, где когда-то стояла смотровая противопожарная вышка. Тут мою тропу пересекала старая широкая дорога, ведущая от асфальтовой магистрали до Масленки, теперь заросшая вся осокой и люпином. Недалеко отсюда и до бывшей узкоколейки.
Передохнул немного на сваленной с корнем осинке (ветровал дошел и сюда) и пошел искать грибы. Лес меня разочаровал: они попадались совсем не на тех местах, где ожидал, а в совершенно неожиданных. Вдруг в косматой траве нечаянно засверкали желтизной лисички. Моя глубокая кожаная сумка стала понемногу тяжелеть. Белых попалось только два, да с десяток молодых подосиновиков. Сыроежки росли большими семейками, аж до полутора десятков, но пригодных из них выберешь два-три грибка. Сейчас они все переростки, стоят с завернутыми кверху краями, как разноцветные тарелки: красные, желтые, зеленоватые. В одном месте попалась на глаза тройка маслят. Я хотел было добавить для жарева и этих душистых грибков, но два оказались червивые, а последний - холодный, скользкий как лягушонок. Взял в руку, а из него потекла вода, пришлось его тоже оставить.
А самой памятной и забавной в этот раз оказалась встреча с двумя ровненькими, как близняшки, лисичками-сестричками. Они стояли возле раскидистой ели и так бойко смотрелись, словно вышли на подиум две длинноногие модели. Я нагнулся, чтобы подрезать ножичком эти красивые ножки и ух ты! заметил под лапником ещё целую партию, более десятка разной величины их сородичей. Что тут скажешь! Двум оранжевым красавицам я вслух сказал: "Если бы вы не выставились напоказ, то целехонька была бы ваша семейка". А потом сам себя опроверг: "А может, они для того и выставились, чтобы не оставить тех обойденными, незамеченными, ведь гриб ценится, пока молодой". Улыбнулся и подался ближе к дому.
Можно бы ещё походить, заглянуть в разные местечки, но лес у деревни настолько буреломный, непривлекательный, что мне не хотелось на него и смотреть. Скорее бы добраться до того места, где ожидал меня мой двухколесный друг – мопед. Спасибо лесу и за этот подарок ко дню рождения.
Федор Вершинин