А уж всяких украшений-побрякушек было у неё без числа: брошки - серёжки, ленты, бусы, бисер. Правда, всё недорогое было, как говорится, "числом поболее, ценою подешевле". Бабушка понимала это и ничего не берегла, говорила нам, маленьким:
- Нате вот вам в игрушки!
А вот большую жестяную коробку из-под чая крепко закрывала и не давала нам даже посмотреть, говорила:
- Не трогайте, это всё тёти Агани!
Кто такая тётя Аганя, мы не знали и никто из нас её не видел, но мы все по-нимали, что это какая-то очень серьёзная и грустная история. Даже дедушка, который всегда был словоохотлив и слыл хорошим рассказчиком, вздыхал и опускал голову.
Кто ты, моя давняя дальняя родственница? Какое было у тебя полное имя: Агния, Агафья, Аграфена? Родственники все называли её, в соответствии с особенностями диалектного произношения, Оганя, и у меня её имя всегда ассоциировалось с огнём.
Родительское слово – закон
В семье у Василия Тарасова было трое сыновей: Михаил, Алексей, Иван. Семья была глубоко верующая, жили по православным законам, и вера их была непререкаема. Сам Василий и все его сыновья были швецами – профессия на селе востребованная и необходимая: население всех окрестных деревень обшивалось их руками. У Ивана с детства обнаружился редкий и сильный голос. Многие советовали везти мальчика в город, показать специалистам, там ведь выступал и Шаляпин, там был и свой оперный театр, но родители с гневом отвергали все эти советы: руки - ноги есть, здоровья хватит, а зарабатывать на хлеб песней здоровому человеку – большой грех!
А четвёртой в семье народилась девочка, назвали её… в общем, все звали Аганя. Говорят, что была она редкой красоты и ума, но, как и остальных детей, растили её в большой строгости и воли не давали. Все наряды показать – только в церковь, где она со своим ангельским голосом ещё и пела на клиросе.
Как-то зимой Василий со всеми троими сыновьями отправился на заработки в павловскую сторону. Некий крупный промышленник собрал сразу несколько артелей швецов, потому что нужно было срочно выполнить большой заказ. Что они там шили: может, тулупы для работников, может, какую спецодежду – работы было много, и заработки хорошие. Да, было это ещё задолго до революции, время было ещё сытое и спокойное, и жизнь текла в своём русле размеренно и неспешно.
И сдружился там Василий Тарасов с одним товарищем из Тумботина. По мысли пришлись друг другу: оба были верующие, грамотные, песню любили. Немало часов провели они в задушевных беседах. Похвалил Семён у Василия сыновей: мастеровые, уважительные, все статные красавцы, а Василий и похвастался:
- Так у меня ещё и дочка есть. Красавица писаная, и деловая, и ласковая – только ей и любоваться.
Потихоньку новому другу и карточку показал: брал дочку в Нижний Новгород, так сняли там её портрет. Семён и говорит:
- А у меня вот только один сынок. По возрасту – как раз жениться. Красавец – как раз твоей Агане парой будет. И скромный, и уважительный, и с Богом в душе живёт… Вот бы нам, Василий, породниться с тобой, какие бы у нас были красивые внуки!
Разговаривали сначала шуткой, потом всерьёз, а когда работы подходили к концу, тут уж и до сватни дело дошло. Василий, правда, немного опасался:
- Приезжайте сначала просто в гости, познакомим их, может, они друг другу ещё и не приглянутся.
- В нашей семье родительское слово – закон. Но если не приглянутся – никто не в обиде, откажете да и всё. А то что понапрасну путь ломать?
Прости меня и прощай
Недели через две нагрянули к Василию Тарасову гости. Заходят, сразу под матицу садятся, представляют жениха. А жених что девка красная: строен, тонок, белокур, глаза голубые с поволокой, улыбнётся – щёки вспыхивают румянцем. Подкашливал иногда – так это от смущения, наверно. Подошёл к Агане:
- Ты меня не бойся, я никогда тебя ничем не обижу…
А Аганя шутница была:
- И ты меня, - говорит, - не бойся. Я если и обижу, то небольно и ненадолго.
Посмеялись, а Семён рад:
- Да у них, кажется, всё уж и сладилось! Так давайте к делу: у вас товар – у нас купец…
Стали Тарасовы потихоньку окорачивать, мол, куда спешить, и до весны подождать можно, но те ни в какую:
- Вся беда в том, что живём мы за рекой. Ока - матушка как разольётся – берегов не видать, а когда в берега войдёт, уж и летняя страда начинается. А какое сено с пойменных лугов! А какая красота на наших речных просторах! А давайте - ка мы всё дело сладим, пока держится санный путь! Приданое не совсем готово? Да не за приданым мы приехали, он один у нас, своего добра хватает, нам только красавицу вашу давайте. А к осени уж внучаток будем ждать!
Говорили - говорили, да и уговорили отдать Аганюшку замуж сразу после рождественского поста. Приехали на санях разряженных, сундуки погрузили, невесту тулупом укутали и привезли в тумботинскую церковь венчаться. В той стороне и свадьбу отгуляли, и стала Аганюшка жить в новой семье.
Правду сказать, вся семья души в ней не чаяла. Свёкор со свекровью всё Аганюшкой да голубушкой звали, а молодой муж, казалось, и дышать на неё боялся. Только здоровьем он оказался некрепок: кашлял всё чаще и от лечения лучше ему не становилось. Сначала держался, бодрился, а потом и признался в отчаянии:
- Аганюшка! У меня ведь чахотка…
- Так что же врачи-то говорят?
- Врачи мне совсем мало сроку дали. Как бы нам успеть ребёночка родить старикам в утешение?
Собралась Аганя с силами, пошла метаться и к лекарям, и к знахарям, и к травницам, и к ворожейкам, на коленях у Господа мужу здоровья вымаливала… А он вскоре совсем слёг и больше уже не встал. Стала Аганя за ним ухаживать, как за малым дитём, ночами от постели не отходила, всё за ним стирала и мыла. А он в воскресный день батюшку позвал, причастился и объявил родителям:
- Решил я, тятя и мама, отправить Аганю домой к родителям. В тягость мне смотреть, как она мучается. Она для жизни замуж выходила, а не за мной, за умирающим, ходить. На тебя глядя, Аганя, и я не меньше страдаю. Поди, милая, пока река не вскрылась. Не мучайся, а главное – меня не мучь! Прости меня, Аганя, и прощай!
Плакала Аганя, но муж был непреклонен, и родители ему не прекословили.. Всё добро своё оставила Аганюшка свёкрам, навязала только небольшой узелок да забрала назад чайную жестяную коробку со своими девичьими украшениями.
В одну сторону
Два дня шла Аганя из Тумботина: в первый день до Ярымова дошла, там переночевала, а потом прямиком на Драчёво. Пришла в родительский дом, пала перед отцом - матерью на колени.
- Что же тебя, Аганя, привело в родительский дом одну, без мужа?
- Он при смерти, батюшка, сам меня домой к вам отправил…
- Как же ты мужа умирающего оставила? Разве не долг твой быть рядом с ним до последнего его вздоха?!
- Он приказал, батюшка, я ослушаться побоялась.
- А Бога ты не побоялась?! Ты ведь венчалась и перед Богом клятву давала: в здоровье и болезни, в горе и в радости, пока смерть не разлучит вас?
- Обманули они нас, батюшка!
- Они обманули – это их грех, им за него перед Господом отвечать. На Страшном суде каждый за себя ответ держит. Как я возьму тебя назад, Аганя? Твоя семья теперь – семья мужа! Мужа не станет, а кто за свёкрами ухаживать будет? У них ведь больше никого нет! Нет у меня в доме тебе места!
- Батюшка, не могу я назад вернуться! Река вот-вот вскроется, нет через неё больше ходу! Когда лёд идёт, ни один перевозчик не согласится через реку перевозить – гиблое это дело!
Непреклонен был отец, и мать была не заступница Агане. Подхватила она узелок и пошла на край деревни в сельскую церковь. Священнику в ноги упала, вопрошала, как ей грех свой искупить. Пожилой священник долго качал головой, а потом сказал, что во искупление греха должна она жизнь свою посвятить Богу.
- Есть у меня в церкви место звонаря. Не забоишься на колокольню залезать? Да и звонить уметь надо…
Аганя на всё была согласна. Обучилась мастерству звонаря, ухаживала за церковной утварью, всё в церкви мыла и стирала, готовила на случай. Семьи братьев её не отвергали, она посещала их, помогала с детьми. Но жила до конца своих дней в маленькой коморке при церкви, выполняя ещё и обязанности сторожа. После смерти родителей братья предлагали ей жить в их доме, но она сама не пошла: в жизни довольствовалась малым, одевалась, как монахиня, песни пела только религиозного содержания, а украшения из чайной коробки не доставала больше никогда.
"Перевозчик - водогребщик, парень молодой! Перевези меня на ту сторону, домой!" Я часто думаю, что нет в мире ничего гениальнее русских народных песен! Что ни песня, то целая мудрая философская притча. И, наверное, надо прожить жизнь, чтобы понять: увы, часто бывает так, что перевозчик везёт только в одну сторону.
Нина Никонова