Так случилось и в этот раз. На встрече ветеранов он отметил про себя мужчину достаточно высокого роста, крепкого телосложения, а главное с чертами, которые хоть и не сильно выделяются в повседневной жизни, зато на войне весьма и весьма в почете. Его новый герой был весел, остроумен и слегка хитер. Имени его он не знал, а те, кто к нему обращались, звали его по прозвищу Сапар. Так же он представился и молодому корреспонденту, когда тот заговорил о войне.

Мужчина, чью грудь украшали несколько орденов и и более двух десятков медалей, вдруг тихо и вкрадчиво заговорил с Анисимом, который едва успел включить диктофон:

— Всю жизнь и на фронте меня звали Сапаром. Имени своего почти не называю, поскольку служил и воевал в разведке. Бывал на линии фронта, в глубоком тылу врага, брал "языков" и пленных фашистов. Для тебя – Иван.

Анисим оживился такому началу и вместо хроники службы неожиданно для самого себя спросил большого мужчину:

— Можете рассказать что-то фронтовое и необычное?

Сапар с хитринкой в глазах ответил:

– На войне, как на войне… Фраза избитая, но с огромным смыслом. В один из летних дней приказом вызвали меня в штаб округа, что находился в километрах пяти. Тогда мы были уже на территории Польши, где линия фронта имела весьма причудливую форму. Фашисты были со всех сторон, но небольшими формированиями и группами. Одним словом, недобитки скрывались в полуразрушенных домах, сараях и были полностью деморализованы, но не спешили и колоннами в плен не сдавались. В тот день, чтоб не топать ногами, взяли меня и еще четверых бойцов на броню танкисты из соседнего подразделения. Таким табором и поехали к командующему. На гусеницах прошли небольшое засеянное пшеницей поле, затем лесок и вышли на грунтовую дорогу, что вела к оживленному шоссе. По грунтовке шли медленно, "Т-34" переваливался с боку на бок, пыль справа и слева… Однако, памятуя известную фразу "Лучше плохо ехать, чем хорошо идти", попутчики мои были довольны.

Прошло уже больше часа, как я захотел по нужде малой. Просто с танка не спрыгнешь, поэтому постучал по люку прикладом и попросил остановиться около небольшого почти разрушенного дома. У уцелевшей стены с углом неожиданно увидел вход в полуподвал с небольшими окошечками у самой земли. Сделал несколько шагов вниз и вдруг услышал шорох. Замер и осмотрелся. За кирпичной кладкой угадывался достаточно большой зал с брошенными в навал полотняными мешками. Свой автомат ППШ взял на перевес и резко вошел в полуподвальное помещение. Едва оказавшись за порогом, вмиг обвел глазами территорию. О, Господи! На полу, в полумраке, на корточках сидели фашисты, сливаясь своими гимнастерками со стенами помещения. Они-то и казались мне брошенными мешками.

"Хенде хох!" прозвучавшее от меня, отозвалось в тишине словно удар кнута. Люди зашевелились и начали поднимать руки вверх. Лица, изможденные, покорные и даже безразличные, наблюдали за мной. Их было много, очень много, они сидели, прижавшись друг к другу плотной живой массой. У каждого из них было и оружие, однако не обращали на него внимания. Я крикнул "Аллес" и показал стволом на выход. Все послушно начали вставать и направлялись прямо на меня. Я, прижавшись к стене, жестом показал: бросать наземь все оружие. Каждый медленно начал выполнять команду, проходя на бетонную лестницу буквально в полуметре от меня. Успокаивало только одно: указательный палец просто прилип к спусковому крючку ППШ, и в любую секунду я готов был покрошить всех в кусочки. Однако все прошло на редкость удачно и необычно. За последним немцем вышел и я.

Мои попутчики смекнув, что из дома выходят обезоруженные фрицы, немало удивились и вскинули на перевес свои автоматы. У немцев же на лицах было крайнее изумление, когда они увидели танк, вплотную стоявший у дома. Несколько минут проходила эта церемония. Никто не проронил ни слова. Только взгляды… На воздухе я уже крикнул товарищам, чтобы те выстроили пленных в колонну и помогли собрать оружие.

Под дулами автоматов фашисты стояли не шелохнувшись, а мы с друзьями собирали богатый урожай "Шмайсеров". На полу подвала было много отстрелянных гильз от немецкого оружия, несколько трупов и пустые бутылки из-под воды.

Через несколько минут стало понятно, что ни в одном из немецких автоматов не было ни одного патрона. Совершенно очевидно, что немцы остались без боеприпасов, решили переждать в полуразрушенном подвале. Ждали, видать несколько суток, а выйти наружу не могли, вокруг уже были советские войска. Неизвестно чем закончилась бы эта история, да только у танкистов нашлась длинная веревка, которой мы и повязали за обе руки каждого из гадов. Трудились долго, поскольку пленных оказалось 36 человек. Вот так за танком, на привязи они и шли, почти полуживые. Позже узнал, что из штаба нас вскоре заприметили в бинокль. Меня узнали издалека, и выслали патрульный грузовик с бойцами пехоты. Те вскоре помогли нам этапировать фрицев. Под общий хохот всего подразделения, спустя полчаса, я присутствовал на совещании командиров, где утверждалась большая разведывательная операция. Про свою нужду уже позже вспомнил. Отправляясь обратно, меня задержал один из командиров:

— Сверли дырочку на гимнастерке, наверное, для ордена, Сапар. Будешь помнить своих "клоунов".