Нина Васильевна СЕМИКАЛЕННЫХ
Воспоминания о Людмиле Михайловне Мироновой
Людмила Михайловна Миронова была старостой и основателем храма святого равноапостольного князя Владимира в п. Ливадия. Я познакомилась с ней в декабре 1997 года. В то время служил протоиерей Руф Тоболов.
Служили в помещении, переоборудованном под церковь. Приход был удивительно дружным, друг ко другу относились уважительно. А душою прихода была Людмила Михайловна: жизнерадостная, веселая, а иногда строгая и резкая, но все почему-то тянулись к ней. Если кто-то приезжал издалека, она всегда напоит чаем. Ко всем, кто приходил первый раз в храм, была внимательной, учила, как правильно креститься, как молиться, как подготовиться к исповеди. Она постоянно находилась при храме. Отец Руф жил в Хмыловке и не мог находиться в храме каждый день. И люди приходили к Людмиле Михайловне.
Она всегда доверяла людям. Если ей надо было отлучиться за литературой, за церковной утварью или товаром, часто просила меня или кого-нибудь из прихожан заменить ее в лавке.
Когда жертвовали на храм достаточно приличную сумму, она всегда радовалась и говорила: пожертвовали на подсвечник, или еще на что-нибудь. Когда что-нибудь приобретала на храм или строительство, то говорила: "Девчата, вот я собрала все квитанции. Поеду, отчитаюсь, может мне еще пожертвуют". Бывало, ее не принимали в организациях, и она говорила: "Я не себе, я Господу служу". И опять шла, просила, и ей давали.
Случилось так, что отца Руфа, которого мы все любили, перевели во Врангель, и у нас не стало хора, так как на клиросе пела его семья. Меня пригласили на клирос (к тому времени я уже умела читать на церковно-славянском, но не знала мелодий песнопений). К нам назначили отца Владимира Серебренникова, и он приехал со своим регентом, так как служил на два храма: у нас и в Дунае. Регент познакомила меня со службой, записала на пленку мелодии, и я осталась одна. Дома учила мелодии и, как могла, пела. Однажды я увидела, что, когда мы поем, Людмила Михайловна прячется под прилавок. Я спросила: "В чем дело?". Она ответила: "Я плачу от вашего пения". И мы тоже плакали, пока не появился у нас регент. Но, когда мы научились петь, она тоже плакала, но теперь уже от радости.
Храм она содержала всегда в порядке, сама шила, вышивала. Дома у нее были иконы вышитые бисером. Она очень много трудилась на благо прихода. Собрала библиотеку. Книги были у нее дома, так как в храме места не было. И мы ходили и брали читать эти книги. Она никогда не записывала, говорила: "Это Господне, а вы как знаете". Всегда давала в долг в лавке, всегда всем доверяла и никогда не записывала. И люди платили ей тем же.
В лавке всегда в продаже была хорошая духовная литература. Людмила Михайловна ездила за ней не только в Епархию, но и в Уссурийск, привозила оттуда неподъемные сумки с книгами. Она всегда приглашала меня посмотреть, что отложить для клироса, что для воскресной школы (окончив катехизаторские курсы, с 2000 года я стала преподавать). Когда мы перешли в новый храм, у нас была и утварь своя, и библиотека. Особенно она заботилась о клиросе и о воскресной школе. Я даже не знаю, где она брала ноты и отдельные службы. А когда появились каталоги, она всегда приносила и давала мне, чтобы выписать нам необходимое.
Когда стал вопрос о строительстве храма, все заботы легли на плечи Людмилы Михайловны. Строительство шло сложно, денег не было, время было тяжелое, но она умела разговаривать с людьми, и нам помогали. Когда уже был готов фундамент и заложена капсула, вдруг все остановилось. Переживали все. И вот однажды Людмила Михайловна говорит: "Пойдемте на стройку и будем читать акафист князю Владимиру". Когда никого не было, она ходила читать одна.
И вот пришла подсказка по телевизору. Я увидела, что продают именные кирпичи на строительство храма. Эту идею она стала воплощать в жизнь. Прихожане сидели у храма и продавали кирпичи. Люди охотно жертвовали на храм, и нижние венцы нашего храма сложены из именных кирпичей. Людмила Михайловна ходила каждый день и писала имена людей на кирпичах. А первым, кто купил у нас кирпич, был мальчик Сережа, 4-х лет. Он бегал рядом со стройкой и услышал из нашего разговора, что можно купить свой кирпич на храм. Он с радостью побежал домой, принес деньги и сказал: "Мама мне разрешила купить кирпичик". Людмила Михайловна опять плакала, узнав об этом, и сказала: "Господь послал нам младенца, значит все правильно".
Сколько страданий, унижений, наговоров, сплетен пережила эта женщина, знают не многие. Но она всегда говорила: "Яко с нами Бог. И пусть не лезут". Даже в нашем стареньком храме над дверью была надпись: "Яко с нами Бог".
Она очень сильно болела, у нее был высокий сахар, но даже на инсулине она занималась вопросами храма, так как постоянного настоятеля не было, а батюшки служили на два храма. Если она кого-то обижала, то всегда просила прощения, подходила первая, даже если обижали ее, называла себя недостойной поганкой.
Она научила нас собирать праздничные трапезы. Не было у нас трапезной, но была небольшая 2-х комнатная квартирка Людмилы Михайловны, из которых одна комната была уставлена церковной утварью, книгами для библиотеки, храмовыми одеяниями. Мы все приносили на трапезу что могли, встречали гостей, Владыку. Нам было тесно, но очень радостно. Это были самые незабываемые общие трапезы.
27 июня 2011 года Людмила Михайловна отмечала 70-летие. Мы с прихожанами подготовили диск с поздравлениями и пожеланиями к юбилею. Записали пожелания не только прихожан, но и батюшек: о. Владимира Серебренникова, о. Александра Жолобова, о. Владимира Чибрикова, игумена Варнавы, всех, кто ее знал, работал и общался с ней; пропели ей "Многая лета". Для нее это был самый дорогой подарок. Она так радовалась, показывала всем знакомым и прихожанам п. Обидимо под Тулой, где жила.
Десять лет я находилась рядом с Людмилой Михайловной. Было всякое: и недоверие и обиды, но она умела все сгладить, подойти поговорить. Вот удивительно, она была рядом, и все считали, что так и должно быть. Но, когда она уехала, мы оказались сиротами, что-то не ладилось, что-то не находилось. И сразу стало понятно: была бы Людмила здесь, мы бы сделали и то, и другое, и третье…
Это, конечно, мое мнение, но Людмила Михайловна была стержнем нашего прихода. Она смогла собрать, создать ядро прихода, научила любить людей, свой храм, благоговейно относиться к храму, службам. На этом и сегодня держится наш приход.
Я общалась с ней по телефону, и она всегда с радостью разговаривала, говорила, что скучает, всегда с нами, молится за нас и никогда не забывает. Всегда с любовью говорила о батюшках: отце Руфе, отце Владимире Серебренникове, отце Александре Жолобове, просила у всех прощения, рассказывала о своих новостях, проблемах, но когда я спрашивала об ее здоровье, она шутила: "Ноги не ходят, а душа молодая", - и всегда смеялась. Такой она нам и запомнилась.
Почила она 5-го февраля 2012 года. В шесть утра спокойно, сидя на диване, сложив руки на коленях и опустив голову на плечо и, как сказала мне ее дочь Ирина, без признаков смерти на лице, как бы уснула. Поэтому Ирина не сразу догадалась, что мама умерла. Она очень любила отца Руфа, а он называл ее своей сестрой, и ее смерть была для него ударом.
Нет Людмилы, постарели те, кто устраивал наш приход, а иных уже нет с нами, но дух дружбы живет. И к тем, кто остался, примыкают другие, и жизнь продолжается. В день похорон, в 9, в 40 дней, в год, мы служили панихиды, собирались на поминальные трапезы вспоминали, но не было грусти, была какая-то радость от того, что такой человек был, жил рядом с нами и оставил такую хорошую память.
Да упокоит Господь ее душу!