Современные города и села часто бывают похожими друг на друга. Похожие дома, улицы… Но и есть что-то, что отличает их друг от друга. Что-то неуловимое, но столь родное для их жителей. Пожалуй, это можно было бы назвать таким простым и емким словом, как "душа". Да, они – не живое существо в общепринятом понятии, и все же. Пока там живут люди, и населенные пункты живут. А уходят – и они умирают.
Недавно мы побывали в поселке Новотроицкий. И вдруг подумалось, а что если бы он сам рассказал нам о своей жизни, о жителях, которых здесь уже почти и не осталось? Нам кажется, что история его могла оказаться примерно такой…
"…Родился я в очень живописном месте: со всех сторон окружают меня поля, за которыми высятся вековые леса. По прямой в трех с лишним километрах от меня расположено село Старые Турдаки, в семи километрах на северо-запад – поселок Красномайский – административный центр сельского поселения, на северо-западе – районный центр село Кочкурово.
На свет я появился во второй половине 20-х годов XX века. Пятнадцать семей из ста двух человек переселились из села Старые Турдаки, основали колхоз "Парижская коммуна" (впоследствии переименованный в честь Молотова), открыли начальную школу. Строились люди весной, на Зеленые Святки. Оттого что Троицын день особенно подходил к чествованию весеннего возрождения земли, покрывавшейся к этому времени наиболее пышной растительностью, еще не успевшей утратить своей очаровательной свежести, дали мне имя в честь этого праздника. Так как дело происходило после революции, то к имени добавили слово "новая" имея в виду "новую советскую весну в жизни мордовского крестьянства". Народ же прозвал меня Репище, что в переводе с эрзянского означает "выкорчеванный от леса участок под посев".
Мало теперь осталось жителей: прописано всего 6 сельчан. Правда с ранней весны и до появления "белых мух" проживает 18 человек. На зиму остаются всего два. А ведь когда-то я был большим, шумным. К слову сказать, в 1970 году здесь проживало 188 человек – 74 мужчины и 114 женщин; в 1981 году в 36 домах проживало 86 человек; к 1 января 1990 года в 19 избах жило 39 человек; на 1 января 2000 года в 17 хозяйствах проживало 29 человек. А сейчас вот так, всего шесть прописанных. Грустно!
Среди теперешних жителей особо выделяются старожилы, работавшие некогда на железной дороге путейцами. Работа не из простых - обеспечивать бесперебойное передвижение железнодорожных составов и машин на путях, перегонах, а также ручных и электрических переводах, называемых стрелками. Во-первых, это регулярный осмотр состояния рельс, шпал, а также их соединения друг с другом. Проверяется также ширина между рельсами, которая должна оставаться в пределах определенного размера. Если, например, происходит расширение пути, то путейцы "перешивают" рельсы, крепя их к шпалам, или меняют шпалы. При необходимости меняются сами рельсы, стрелочные переводы, крестовины и так далее. Лучший друг путейца – "изящная" кувалда с чуть заостренными концами. Этим инструментом мои старожилы в своё время виртуозно вбивали костыли в шпалы. Сейчас они уже на заслуженном отдыхе.
Елизавета Семеновна Лашманкина – самая старшая из них. Родилась в 1936 году в селе Старые Турдаки. Еще девчонкой начала трудиться на железной дороге путевым обходчиком. После того как в 1961 году свадебный поезд привез ее ко мне, работу свою не бросила.
– Первые электрошпалоподбойки (аппарат, предназначенный для уплотнения балласта под шпалами) весили по 26 килограммов, - рассказывает Елизавета Лашманкина. - Потом появились 16-килограммовые. Когда тянешь этот аппарат, еще ничего. А вот если толкаешь вперед – тяжело. После такой работы придешь домой, все ноги синие. А сколько я кувалдой намахалась… Тяжелая была работа. Шесть лет "железке" отдала. …В тридцать лет я стала вдовой. На руках остались двое детей и свекровь. Нужно их было как-то содержать. Потому-то, как только в поселке открыли медпункт, устроилась санитаркой. Когда в поселке уволилась продавец, магазин закрылся. Жители стали требовать у Красномайского предсельсовета Александра Степановича Терехина открыть торговлю. Он начал меня уговаривать принять магазин. Я не хотела – ответственность большая. В 1985 году мне так и пришлось встать за прилавок. Думала, отработаю пять лет, до выхода на пенсию в 1991 году. Хотела ведь уйти. Да и времена тогда наступили тяжелые. "Стыдно сидеть в магазине - ничего нету", - говорю начальству. А мне отвечают: "И в больших магазинах ничего нет. Ты привози в магазин, что людям необходимо, что требуют". Так меня и уговорили. Вместо пяти лет в магазине отработала девять. В 1994 году, когда все маленькие торговые точки в деревнях (например, в Малом Умысе, Тягловке) закрыли, замок повесили и на наш. "А если магазин откроем, тебя пригласим, еще будешь работать", - сказали мне. Про себя ответила: "Теперь уж вряд ли".
Но человек, как говорится, предполагает, а от судьбы не уйдешь. Когда магазин вновь открыли, Александр Степанович Терехин уговорил прежних медичек снова выйти на работу. Так Елизавета Степановна стала работать и в магазине, и медпункте, и еще на станции хлебом торговала.
По ее признаниям, теперь она "баба барыня", всё как в той притче, которую она любит рассказывать: "В ранишние времена старец спросил одного человека: "Когда ты хочешь тяжело жить: в молодости или в старости?". Тот думал, думал и говорит: "В молодости сил хватит и плохо жить. А вот в старости…". В молодости тяжелая была у нее жизнь. Не то, что сейчас. Да и гостит она у меня до первого снега, а на зиму в Рузаевку, в собственную квартиру уезжает.
На улице Заречная живут еще двое старожилов. Анне Семёновне Ратниковой 82 года. Родилась она в Старых Турдаках. Путейцем в "15 лет в лаптях начала работать". Отдала железной дороге 40 лет. Трудилась вместе с супругом Николаем Яковлевичем. Как у всех сельчан, скотины было полон двор. Приусадебный участок не пустовал. Огород, и теперь не пустует. Шесть лет уже как она тоже на зиму уезжает в Рузаевку, где живут двое ее детей.
Валентина Денисовна Азоркина ко мне приехала еще совсем маленькой, с матерью, которая работала техничкой в начальной школе. Так и осталась: отучилась в школе, вышла замуж, трудилась на железной дороге. После выхода на заслуженный отдых, вместе с дочерью и зятем весной, летом и ранней осенью живут в своем домике, отремонтировали избу, в огороде хлопочут, курочек содержат. На зиму же тоже уезжают в Рузаевку.
Любят меня мои жители, мою природу. Так и говорят, что не променяют ее на городскую суету:
– Здесь раненько выйду – соловьи поют, вечером кукушки кукуют, воздух хороший, - рассказывает Елизавета Лашманкина. - Черёмуха цветет… Я ведь полюбила этот поселок из-за того, что здесь больно красиво цветы цвели.
– Природа тянет, - добавляет Валентина Азоркина. - Дышать здесь вольно. Честно скажу: лягушки поют хорошо. Я ведь не смеюсь. Здесь у нас болото, они так хорошо весной поют – заслушаешься. На всю улицу слышно как они заливаются. Хотя мы родились в Старых Турдаках, но нет более хорошего места, чем наш поселок.
…Не спится ночами: воспоминания не дают заснуть. Закрою глаза и представляю, как весело и дружно жили здесь люди. Работали, создавали семьи, рожали детей. Как же давно я не слышал детского смеха! А как всем поселком радовались праздникам! Боюсь, что однажды не услышу ни одного человеческого голоса, окончательно зарасту бурьяном. Так вот и доживаю свой век с надеждой, что кто-то придет ко мне любоваться дивными пейзажами, дышать дурманящим свежим воздухом, пить чистую родниковую воду, останется жить на лето, а там глядишь – и на постоянное жилье. Вот тогда я и возрожусь с новыми силами в новых домах, в огородах и цветущих садах, в беззаботном смехе детей…"
И. ПОТАПКИН.