А ведь этот человек прошел самое страшное – войну, попав на фронт зеленым юнцом. Родился в 1925 году в деревне Малый Евлаж Русско-Краинского сельсовета Кикнурского района. Вслед за ним, первенцем, в семье появились на свет еще два сына и дочь. Как и все деревенские ребятишки, они помогали отцу и матери по хозяйству, теребили лен, пололи колхозные поля. Каждый день Коля бегал за два километра в соседнюю деревню Загуляево, где была начальная школа. Окончил четыре класса – по тем временам даже такое образование было не у каждого: многим приходилось присматривать за младшими братьями и сестрами, зарабатывать на жизнь трудом – тут уж не до учебы. Но Николай в 1940 г. окончил шесть классов.
По словам Николая Михайловича, уже тогда поговаривали, что будет война. Правда, тех, кто рассуждал на эту тему, забирали как врагов народа, чтобы не сеяли панику. Так и жили – о чем-то догадываясь, но наверняка ничего не зная – пока не наступила роковая дата: 22 июня 1941 года.
– Как не помню! Все отлично помню! – восклицает Н.М. Тюлькин. – Мне было 16 лет. Война началась в воскресенье, но телефонов в деревне не было, и сразу никто ничего не узнал. В понедельник я возил на поля навоз. Приезжаем в обед лошадей кормить, смотрим – возле конторы народу много. Тут и сказали, что началась война. В деревне три солдата только вернулись из армии, не успели гимнастерки снять в родительском доме, а им уже повестки пришли, и во вторник их отправили. Отца взяли на фронт 3 октября. Я провожал его до Тырышкина. А 5 декабря он попал в Ленинград, в зенитную часть, потому что грамотным был. Уже 15 декабря во время бомбежки его убили. Пришла похоронка, и мы остались одни. Я так в колхозе и допутался до 1943-го.
Тех, кто был годен, по воскресеньям стали обучать основам военной службы. А 10 января 1943 г. юноши 1925 года рождения получили повестки. Новобранцев из пяти близлежащих районов собрали в Шахунье, в клубе им. Плаксина. По воспоминаниям ветерана, есть было нечего, три дня питались сухарями, что взяли с собой из дома. Потом из Котельнича пришли вагоны, в которых раньше перевозили коров, в них-то и стали распределять парней. Началась комиссия. Долго думали, куда определить Николая Тюлькина: в летную часть – образования маловато, хотя по здоровью и комплекции подходил, в танковую – слабоват.
– Отправили в Кулебаки, – продолжает ветеран. – Сухари отобрали, шубы сняли, выдали старое обмундирование, и началась строевая подготовка. Ребят 1924 года рождения не обучали, поэтому сразу многих убили. А нас три месяца гоняли, комиссия за комиссией. Наконец меня определили во Вторую одесскую дивизию, которая стояла на Волге между Костромой и Ярославлем. В декабре нас нагрузили – кто американский шпик нес, кто сухари, кто рыбу – и пешком отправили к месту дислокации – в сосновый бор. И снова – учеба. Оружия боевого не было. Вытесали из досок винтовки и гранаты. За шесть месяцев только по пять настоящих патронов и выпустили в лесу.
Одновременно с обучением молоденькие солдатики заготавливали торф. Жили в палатках, погода стояла мерзкая: постоянно лил дождь, поэтому рядовой Тюлькин, простудив ноги, лежал в больнице. Так что в действующие войска с первой партией он не попал. Обучение к тому времени закончилось, занимались тем, что помогали женскому составу носить торф и дрова для отправки на заводы. Потом Н.М. Тюлькину присвоили звание младшего сержанта. Когда на фронт – неизвестно, тянули до 3 декабря.
– Утром разбудили рано, разбили на группы и послали в баню, – продолжает рассказ Николай Михайлович. – Сказали: "Будете получать новую военную форму". Отправили на станцию между Костромой и Ярославлем. В мешок положили три сухаря, три пакета американского супа, печатку мыла и папиросы. К трем часам ночи прибыли на станцию, где стояли три железнодорожных состава. Говорили, что собралось около 16 тысяч солдат. Распределили по вагонам, на наши вопросы старший лейтенант отвечал, что не знает конечного пункта назначения. Оружия снова нет – ни винтовки, ни ножа. Сказали, что дадут на месте.
Так ехали четверо суток. Остановились на станции Снежки, что в 87 километрах от Новгорода. Одну часть солдатиков командование направило брать город, занятый немцами, другую – на юг страны. Николай Тюлькин попал в первую группу.
До города добирались только по ночам, днем стояли в лесу. Погода была, как вспоминает ветеран, паршивая: днем – дождь, ночью – мороз. Шинели и сапоги промокли. До Новгорода оставалось 12 километров. А там немец вырыл в три ряда траншеи бронированные, солдаты у них стояли на позиции опытные – 45-50-летние, не чета нашим юнцам. Младшего сержанта Тюлькина определили в разведроту. Поставили задачу совершать отвлекающие маневры: каждую ночь, пока основная часть войск роет окопы, вместе с тремя солдатами нужно, расположившись на болотах, вызывать огонь врага на себя, чтобы сложилось впечатление, будто именно тут находятся позиции советских войск. Потом перемещаться, менять огневую позицию. Так продолжалось две недели.
Перед наступлением командование поставило задачу не давать немцу никакого спуску. Поступил приказ держаться любыми способами три часа. Начался артобстрел. Творилось невообразимое: горел даже снег. В назначенное время – ракета и команда "в атаку!". Врага удалось выбить и из траншей, и из Новгорода. Город был освобожден. В плен взяли большое количество фашистов.
Николай Михайлович вспоминает, как увидел их возле полевой кухни. Котелков у фрицев не было, поэтому кашу им накладывали прямо в пригоршни – так они и ели.
С 20 января до 8 марта войска продвигались на Псков, Нарву. На своем пути встречали только разбитые дома да немецкие проволочные заграждения. В районном центре Рогатый, получив приказ взять еще одного солдата, Тюлькин направился подрывать деревянный вокзал, где сидел пулеметчик. Задание выполнили ночью, бросив противотанковую гранату. До Пскова оставалось 12 километров.
– Не помню, как оказался под разбитым танком, – рассказывает фронтовик. – Ранило меня в ногу и под челюсть. Утром шли санитары с собаками, они-то и выволокли меня. Отправили на машине в Вологду. Там операцию сделали и три месяца лечили. А потом комиссовали и отправили домой. В деревню вернулся в 1946-м.
Началась мирная жизнь. Тяжелая, но все-таки мирная. Николай Михайлович работал в колхозе бригадиром, счетоводом, кассиром, бухгалтером. Женился, взяв женщину с двумя детьми. Семью нужно было кормить, поэтому окончил курсы шоферов в Яранске. Сел за баранку автомобиля: 12 лет возил председателя, затем трудился водителем скорой помощи. Так до самой пенсии. Слыл трудолюбивым, ответственным человеком.
– Думаете, почему так долго живу? – спрашивает ветеран. – Не курю – только на фронте дымил два года. Почти не пил: немного по праздникам. А еще на гармони люблю играть.
Ветеран берет гармошку и начинает любимую мелодию. А на груди, не считая юбилейных медалей, горят орден Великой Отечественной войны I степени и медаль "За отвагу". Непременно сыграет он и в День Победы, и все, кто соберется на праздник в Доме-интернате для граждан пожилого возраста и инвалидов, где недавно поселился Н.М. Тюлькин, перебравшийся в наш город в 2012-м, с удовольствием послушают и споют знакомые песни. А вместе с ними и Мария Афанасьевна, которая последние шесть лет поддерживает Николая Михайловича. Ради него она тоже перебралась жить в это учреждение, чтобы быть ближе и общаться с человеком, который стал ей родным по духу. Хочется пожелать им здоровья, долгих лет жизни и поздравить с наступающим праздником, с Великой Победой!