Затихает наша улица

Слово "есть" я со слезами исправляю на слово "была". Действительно, была тихая моя деревушка Чашкагурт. Но, увы, от нашей улицы и моего отчего дома остались только тополя и черемухи да ещё кирпичи на месте бани "по-черному". И три дома. Но осталась Память. Седьмого августа деревня, как старенькая мама, радовалась встрече своих детей, которые разъехались по всей России и приехали на её праздник. Она всматривалась в лица, кого-то узнавала, о ком-то спрашивала у других, третьи сами признавались, кто они. А Память водила их по невидимым тропинкам (которые давно заросли) детства и юности, помогала забраться на дерево, уже засохшее, смеялась над детскими шалостями, улыбалась юношеским мечтам.

Я уже писала о "визитной карточке" деревни Аяшур. А в моей деревне что ни семья – то визитная карточка: Мосин Кирилл Ильич, Чурин Матвей Михайлович, Огородников Вадим Ильич, Кудяшев Пантелей Антонович, Дубовцев Николай Максимович, Жигалов Егор Петрович … и вся деревня. Мы тоже кое-что значили благодаря деду Галею – непревзойдённому катальщику валенок (я и сейчас вижу его станки и помню запах опалённых валенок).

Хватило грусти и боли при виде покосившихся изб, одиноких ворот, заросшего пруда, заброшенных ферм. Хватило воспоминаний о пастушестве свиней и гусей, о зернотоке, о вечерах с гармошкой (не поверите, но у нас каждый второй юноша был гармонистом, да ещё каким! Миша, Вася, Вова, Леня, Витя – фамилии наши, деревенские, знают).

Но мы приехали на праздник! Пусть она вспомнит былые времена, когда плясала и пела под гармошку, встречала Новый год, играла в "Номера" и "Ручейки", ходила по домам в Пасху.

Приехали те, кто хотел приехать. Конечно, пришлось спрашивать, кто этот дяденька и тётенька, но, в основном, все были узнаваемы. И, знаете, возникло чувство родства, будто все мы из одной семьи, близкие и дальние родственники. Даже с теми, кто младше или старше тебя, нашлось, о чём вспомнить, ведь пили мы из одного колодца, купались в одной речке Арлеть, ходили одной дорогой в Старую Монью.

Грустить о прошедшем, которое не вернёшь – только сердце терзать. А надо ли его возвращать? Всему своё время. Да, оно было хорошим, но "…душа моя, ты прошлым не живи". Поэтому деревня гуляла: пела свои песни, играла, танцевала. А наши песни – это "Где-то пел соловушка", "В небе плывёт луна", "Дождь капает", "Север, север, далёкие страны"… и ещё много-много. Деревня вспоминала своих: строгого, но справедливого дедку Матвея, тихую работящую тётю Настю, которая на ходу вязала носки, неунывающего дядю Колю (Оча Колю), неугомонного бригадира Пантелея Антоновича, бабушку Анну (Шабарчу), степенного дядю Егора. Да всех мы помним! Это же многотомный труд можно написать про каждую деревню России! Каждое поколение помнит своё. Моё лепило из глины на первых проталинках, носило бурки и чулки-сапоги, пело песни "Через две зимы", "Кораблик детства", смотрело телевизор на полу у соседей, замирало перед "Семнадцатью мгновениями весны". Всё это было, и с каждым годом прошлое становится ярче и нити, связывающие сердце с деревней, крепче и крепче.

А собрались и собираемся мы благодаря трём замечательным женщинам: Чувашовой-Дубовцевой Лие, Метелёвой-Кельмаковой Римме, Мосиной-Шиляевой Галине. Огромное спасибо им за всё!

И ещё благодарность работникам районного Дома культуры. Песни в исполнении неподражаемого Александра Никулай и "серебристый" голос Любови Белослудцевой добавили нам радости и веселья.

И низкий поклон моей "деревянной дальней деревеньке-колхознице" за то, что она была и всегда будет в сердце!