В этом году в районе много юбиляров, отмечающих свое 90-летие, с некоторыми из них читатели уже познакомились на страницах "Ширинского вестника", со многими еще предстоит встретиться. Они родились в далеком 1928 году. Пережили голодное военное детство и юность, тяжелую послевоенную молодость, стремились к победе социализма, затем строили коммунизм, верили в светлое будущее. Многие оказались на обочине жизни в 90-е, одним удалось выбраться, встать на ноги самостоятельно, другим помогли, но объединяет всех этих людей неуёмная жажда жизни, неисчерпаемая энергия и стойкость. Что питает этих людей, в чем их секрет долголетия?
Еще до революции с Дона в деревню Когунек Орджоникидзевского района привезли двух годовалых мальчиков-двойняшек. Переселенцев оттуда в те времена дразнили "челдонами", а, впрочем, это прозвище от долгожителей можно услышать и сегодня. Когда малыши повзрослели, обзавелись своими семьями, один из них вырастил шестерых сыновей и одну дочь. Именно из этой ветви и вышел Николай Маркович Саламатов.
Его родители переехали жить в Большую Тесь, в то время люди старались селиться по берегам, рядом с покосами, где можно было держать скот и сеять. А 18 февраля 1928 года родился Николай Маркович. Удивительно, но и сегодня юбиляр вспоминает свою жизнь в мелких подробностях, по памяти читает стихи. Общение с ним за чашечкой горячего чая – истинное наслаждение.
Начал свой рассказ юбиляр с самого яркого детского воспоминания, определившего по сути весь его жизненный путь – начало Великой Отечественной войны, принесшей горечь утраты практически в каждую семью.
– Наша деревня стояла на Енисее, на противоположном берегу и немного выше по течению от Новоселово. В первые дни войны, на второй-третий день, проходила мобилизация мужчин призывного возраста. Не забыть, как отправляли на войну молодых парней, какой стоял рев, не плач, а именно рев. Стоят баржи с призывниками, женщины с ребятишками провожают их и вокруг разносится разноголосый бабий рев…
Через несколько месяцев подростков 12-13 лет собрали на страду.
– В одночасье из ребятишек мы превратились в мужиков, – делится собеседник воспоминаниями.
У них не было детства, рано пришлось повзрослеть. Все легло на хрупкие мальчишеские плечи. Они пасли скот, косили сено, пахали, молотили хлеб.
– План был гектар на человека. Утром еще ничего, можно работать, но часов с десяти, как солнце начинает подниматься к зениту, быку становится жарко, он ложится, и его невозможно поднять.
От отчаяния, бывало, бил животное палкой, кричал, и… плакал. Кто-нибудь придет на помощь, поднимет скотинку и снова вперед.
Летом – покос, а осенью – жатва. Тогда зерно убирали "лобогрейками" – примитивная по сегодняшним меркам жатвенная машина для уборки зерновых культур, но, тем не менее, уже не серп. Она срезала стебли и укладывала их на платформу, затем вручную на землю, в валки. Это требовало больших физических усилий от рабочего, отчего машина получила своё название. Кроме того, чтобы хлеб ровно ложился на режущий аппарат, стебли приходилось подгребать граблями. Силенок у мальчишки было мало, а хлеба тучные, из-за этого валки растягивались, и женщины, которые шли следом и собирали их в снопы, ругались:
– Кони идут, ты стараешься изо всех сил, а сзади снова понукают: "Опять валок растянул!".
После уборки снопы складывали в суслоны – собирали 5-6 снопов и жнивой кверху – вниз колосом еще один, на случай непогоды, чтобы не проливало дождем. Затем, когда они достаточно подвяливались, свозили их в скирды, а осенью в овин. Потом начинался обмолот. Молотили на земле цепами – две палки разной длины, соединенные куском цепи из трех – четырёх звеньев. Били снопы цепом, потом собирали зерно и веяли на ветру или сортировке, а затем сгребали в бурт – попросту, кучу. Молотили, как правило, всю зиму. Работали под лозунгом: "Все для фронта! Все для победы!".
Зимой 1943 года подростков отвезли в Красноярск. Одних – на заводы и фабрики, а Николай Маркович попал в отдельный отряд, который отвезли на Предивинские пороги. В Красноярске делали вооружение и боеприпасы и вывозили в Карское море баржами, где их перегружали в суда и доставляли на фронт. На этих порогах пробивали фарватер для груженых барж. Две зимы со льда бурили шурфы, взрывали – углубляли дно, чтобы баржи с вооружением и техникой могли спокойно проходить на север, в Дудинку.
– Было тяжко, не хватало еды, часто кушали "затируху" – овсяная мука с половой или мякиной – попросту, отбросы от молотьбы из мелких частей растений, вроде обломков колосьев, пленок колосков, стручьев, обрывков стеблей и прочего. Выдавали нам такой паек по 200-300 граммов, мы запаривали ее кипятком и больше от нее плевались, чем ели. Этим и жили.
После окончания войны, в 50-е, рано повзрослевший юноша учился в сельхозтехникуме, оттуда призвался на флот. Служить довелось на минном заградителе. Пережив тяготы одной, матрос попал на другую войну – Корейскую. В стычках не участвовал, но рассказал, что провокации на море видеть доводилось. Время было напряженное. Потом экипаж расформировали, дослуживал на берегу, на корабельной батарее командиром отделения электриков центрального поста. Предлагали остаться в ВМФ, не согласился. Демобилизовался Николай Саламатов старшиной.
– Пережить пришлось многое, но мы в великое время родились, мы великой державы сыны, поэтому и гордимся тем, что пришлось нам с этим соприкоснуться, быть полезными Родине. Жизнь старались прожить, как песню пропеть, – поделился своими мыслями моряк.
В Хакасию попал после службы. Работал в геолого-разведочной партии в Новоселовском, Усть-Абаканском районах. Искали железо, молибден. Затем Беренжак, Уленьская геолого-разведочная партия, работал мастером, старшим мастером, избрали секретарем парторганизации. Партбилет Николай Маркович Саламатов получил еще на флоте и до сих пор его бережно хранит.
В конце 50-х получил направление в Минусинскую совпартшколу, на втором курсе избрали секретарем парторганизации Целинного совхоза, доучивался уже, занимая должность. В 1961 переехал в Целинный, стал работать освобожденным секретарем парторганизации. Назначили директором этого же совхоза, отработал год и на Беле зимой под лед ушла отара овец.
– Меня освободили от должности директора и "сослали отбывать наказание" управляющим фермы №2 того же совхоза на злополучном озере, – с улыбкой вспомнил именинник.
В 1965 предложили возглавить вновь образованный совхоз "Восток", десять лет работали не покладая рук, с первого колышка строил поселок. Там же был награжден Красным Знаменем ЦК КПСС и Совета министров, орденом "Знак почета" и личным УАЗом.
В 1975 году возглавил новый мелиоративный трест в Канске – "Канскводстрой". В него входила вся восточная группа районов: Уяр, Заозерный, Иланск, Ингаш, Абан, Тасеево и другие. Проработал пять лет и еще три года начальником Канского ДРСУ. Затем вернулся в Хакасию. В Ширинском районе начали делить совхоз "Целинный". Пригласили возглавить "Буденный". Согласился, приехал в 1983 году, в конце 1988 вышел на пенсию. Но и до 2008 еще работал. Сейчас Николай Маркович позволил себе отдохнуть.
Его утро на протяжении нескольких лет начинается с бокала чистой воды с ложкой меда, прополиса и тремя ложками подмора. Затем зарядка: 10-15 приседаний, отжимания от пола, штанга, между прочим – 40 килограммов, "гантельки" по 12 кг каждая. В общем, пороху еще достаточно.
Развлекает юбиляр себя огородом и пчелами. Сам готовит кушать.
– Утром каша с маслом, люблю сало. Летом на столе продукты пчеловодства, пчел держу для себя, ничего не продаю.
Зимой каждый день прогуливается до своей дачи, необходимо кормить кота и ухаживать за летними полосатыми труженицами, каждый день около километра в одну сторону.
– Я счастлив, что живу на белом свете,/ в награду мне дана судьба моя,/ несет меня песчинкой по планете,/ согласно всем законам бытия./ Особо счастлив тем, что на своих ногах/ я по земле шагаю, свободно и уверенно дышу,/ осуществить мечту сил хватит, знаю,/ у Бога лишь поддержки попрошу. Жизнь была тяжелая, своеобразная, с лишениями, никаких богатств не нажил и сейчас к этому не стремлюсь, – подытожил Саламатов.