В декабре 1994 года началась Первая Чеченская война, формально – операция по восстановлению конституционного порядка в фактически отделившейся республике. К тому времени на ее территории не было ни пограничников, ни отделений российской милиции, а русскоязычные жители массово покидали недружелюбную землю.
В Шира живет участник той военной кампании, в 1995-ом году штурмовавший Грозный в составе подразделения спецназа ГРУ – Евгений Мурашов.
Евгений всегда был дружен со спортом, еще в начальной школе начал заниматься борьбой и боксом, причем весьма серьезно – незадолго до армии стал чемпионом сначала в родном Саяногорске, а затем и всей Хакасии. Юность его пришлась на 90-е, тренер всеми силами ограждал от криминала – тогда преступники усиленно интересовались спортсменами как потенциальным пополнением для банд.
У подающего надежды мастера спорта открывалась дорога в блестящее спортивное будущее, но этому не суждено было сбыться – в одном из боев на отборочных к чемпионату Европы получил сильнейший удар в область сердца, подорвавший здоровье – нестабильное давление и тахикардия отныне стали постоянными спутниками юноши.
Правда, врачей в военкомате показания вполне устроили, так что восемнадцатилетний боксер отправился отдавать долг Родине с категорией годности "А" – без ограничений.
Спортивное прошлое стало серьезным аргументом при выборе рода войск, Евгения и еще 14 счастливчиков зачислили в спецназ ГРУ. Элитой армии военная разведка стала вовсе не за красивые шевроны. Тренировки выматывали даже сверхвыносливых спортсменов. Евгений сначала хотел освоить военную специальность снайпера, но когда в деле опробовал гранатомет, сомнения отпали, так он стал наводчиком РПГ.
А в Чечне тем временем (1994 год) начались столкновения, и после полугодичной подготовки весь отряд отправили на войну.
В составе военного эшелона, груженого бронетехникой и личным составом, вошел отряд в мятежную республику. Первая же станция Червлёная стала испытанием на прочность. Не успели срочники выгрузить технику, как начался обстрел, солдаты залегли и открыли ответный огонь. Так Евгений принял свой первый бой, там же подразделение понесло первые потери…
Позже к ним на блокпост пришла русская женщина, показывала фотографию молодого парня-срочника – без вести пропавшего сына. Не веря отговоркам военкоматов, просто приехала в Чечню и показывала помятый снимок каждому бойцу, которого встречала, спрашивала, не видели ли такого. С собой у неё была большая сумка с конвертами, каждому давала по половине тетрадного листка, чтобы солдаты могли написать родным. Это было первое и единственное письмо, которое Евгений смог отправить домой. В нем он рассказал матери, что находится в Чечне, неловко пытался успокоить, что все хорошо…
Дальше была дорога на Грозный, мимо подорванных мостов и остовов сгоревшей техники – в таком виде уже непонятно было, кому она раньше принадлежала. У самого въезда в город, на обычном контейнере красной краской надпись "Добро пожаловать в АД". И в чем-то предупреждение оказалось пророческим.
В город отряд Евгения зашел в начале 1995 – шли бои после катастрофичного для российской армии Нового года. Пополнение сразу бросили в бой – на помощь 131-й майкопской бригаде, полностью окруженной. Пробиться к ним удалось не сразу, но в конце концов кольцо окружения было прорвано, к тому моменту бригада потеряла большую часть техники и почти половину личного состав. Те попытки пробиться к окруженным Евгений считает самым напряженным временем за всю войну.
– Танки, БМД, БТРы – да любая техника в городской многоэтажной застройке почти бесполезна, их очень быстро взрывали из гранатометов. Если есть активная защита на танке, несколько попаданий есть шанс пережить, а если прицельно шарахнут – считай всё кончено, боекомплект внутри детонирует, башню сразу отрывает… – Евгений знает, о чем говорит, ведь он и сам был гранатометчиком, в ту пору с напарником они ходили обвешанные одноразовыми РПГ-18.
Танки чеченцев, в основном Т-62 и реже Т-72, которые они захватили в военных частях республики еще в 1991 году, выбили довольно быстро, противник перешел к тактике засад, рассредоточившись в зданиях, нападая на блокпосты.
Курение стало, в прямом смысле смертельно опасной привычкой, – на огонек тлеющей сигареты стреляли снайперы, поэтому курили только в подвалах разрушенных домов и в окопах.
– Из каждого окна могла прилететь пуля, очень плотно работали снайперы "чехов". Если я замечал с какого этажа стреляют, бил из гранатомета чуть пониже окна – после такого в комнате живых остаться не могло. Либо из "подствольника", тогда лучше закинуть снаряд прямо в проем.
Однажды солдаты решили проверить насколько защищает армейский бронежилет и каска от того оружия, что было у чеченцев. Автомат прошивал жилет через раз, СВД или РПК – насквозь с любого расстояния. Каска пробивалась вообще из всего. И все же, однажды спасла жизнь Евгения. Во время боя снайпер выстрелил ему в голову, пуля ударила по шлему касательно, пробив его, но слегка изменив направление. Этого хватило, чтобы вместо цинкового гроба солдат отделался длинным шрамом на голове.
Отряд спецназа ГРУ, в составе которого воевал Евгений, вскоре перебазировался в аэропорт "Северный", по иронии судьбы ранее отбитый у чеченцев как раз майкопской бригадой. С возвышенности аэродрома открывался вид на город, поэтому там, кроме солдат, разместили и тяжелую артиллерию, которая очень помогала в условиях, когда авиация не могла эффективно работать.
Февраль – март 1995-го, будни войны – считай, каждый день Евгений с отрядом уходил в город на разведку. Короткие перебежки малыми группами от здания к зданию, боев старались избегать – это не задача разведки, но все равно часто приходилось вступать в перестрелки. Назад в таких случаях дороги не было, если побежишь, то это верная гибель. Обнаружив крупные силы, передавали по рации координаты для артиллерии
– Здесь самое главное, чтобы артиллеристы отработали быстро, все наши переговоры чеченцы прослушивали специальными сканерами и быстро перебирались на другие места. У нас такой техники не было…
О том, что боевиков финансировали из за рубежа, Евгений не сомневается ни секунды.
– Да у чеченцев экипировка была куда круче нашей – обувь, оружие, радиосвязь – все высокого качества, иногда иностранное. А у нас разве что с тушенкой перебоев не было, столько ребят из-за этого погибло…
В Грозном Евгений повидал и иностранных наемников – еще лучше экипированных, чаще всего афганцев и арабов. Те были очень опасными и воевали куда профессиональнее, чем местные, чувствовался опыт Афганистана. А противостояли им 18-летние срочники со всех регионов России… Встречались ему и чернокожие враги – по большей части, уже уничтоженные.
– Ходили слухи о прибалтийских биатлонистках, которые снайперили против нас… Кто знает, были ли среди выстрелов, что предназначались мне, их пули. Говорили, в соседней части одну взяли в плен.
Февраль 95-го. Боевиков постепенно вытесняют из города, отбивая дом за домом, квартал за кварталом. Площадь "Минутка" в центре, где разгорелись кровопролитные бои, трудно было назвать площадью, скорее это были руины, где не осталось ни одного клочка земли, нетронутого огнем и разрушениями. Недалеко почерневшее здание "Дворца Дудаева". На окраине, где начинался частный сектор, дело пошло быстрее – там, по крайней мере, с меньшим риском могли работать танки, да и каналы подкреплений, идущих к чеченцам, все больше перекрывались.
Несколько месяцев Евгений находился в осажденной столице, сейчас уже и не понимает, как выдержал в двадцатилетнем возрасте этот ад. Он так и не дослужил свои два года – после взятия Грозного пришла команда о демобилизации. Так, через год и три месяца он вернулся домой. Испытанное не прошло бесследно – Евгений вспоминает, что долго привыкал к мирной жизни, часто попадал в неприятности и драки.
Облегчение наступило, когда встретил будущую жену Аню. Только в этот момент он, кажется, наконец выдохнул и перестал видеть в людях враждебность. Старший сын уже взрослый, по примеру отца получил звание мастера спорта по борьбе, дочка подрастает.
Сейчас Евгений Мурашов живет в Шира, это спокойный подтянутый 44-летний мужчина, с виду даже не скажешь, что когда-то он был участником жестоких боев.
– Папа у меня хороший! – уверенно говорит семилетняя дочка Люба.
***
По данным Генштаба Вооружённых сил России, с 31 декабря 1994 г. по 1 апреля 1995 г. группировка войск в Чечне потеряла:
убитыми — 1426 человек; ранеными — 4630 человек; пленными — 96 человек; пропавшими без вести — около 500 человек.
Потери боевой техники составили:
уничтоженной — 225 единиц (в том числе 62 танка); повреждённой (ремонтопригодной) — свыше 450 единиц
***
Дудаевские вооруженные формирования с 11 декабря 1994 по 8 апреля 1995 года потеряли:
убитыми — 6900 человек; пленными — 471 человека; количество раненых неизвестно.
Потери боевой техники:
Свыше 500 единиц уничтожены и захвачены федеральными войсками. В том числе:
танки — 78 ед. (64 уничтожено и 14 захвачены), БМП — 132 ед. (71 уничтожена и 61 захвачена), орудия и миномёты — 253 ед. (108 уничтожено и 145 захвачено).