(Продолжение. Начало в № 37, 38)
Ошибочно предположив, что имя "черемис" тюркское, автор не высказался прямо о родстве мари и меря, но весь его материал и сам ход его суждений ведут нас к признанию этого родства. "Черноризцы", говорит Томашек, одевали себя одеждой из шкуры чёрной овцы или войлока; в то же время черемисы совсем недавно носили сюртуки исключительно грубого сукна, сотканного из шерсти чёрной овцы; теперь же любят носить белое, светло-голубое или светло-зелёное.
Действительно, марийский народ любит зелёный цвет одежды, но светло-голубой и светло-зелёный никогда не были характерным для мари цветом. Посмотрите старинную марийскую вышивку, там преобладают цвета тёмно-красный, светло-коричневый, тёмно-синий, тёмно-зеленый, жёлтый и чёрный. Чем древнее вышивка, тем темней её фон, состоящий из коричневого, чёрного и тёмно-зелёного цвета, и на желтовато-белом конопляном полотне эта вышивка кажется исключительно красивой, хотя там нет ни светло-голубого, ни других ярких тонов.
КАК МЕРЯ ПРЕВРАТИЛИСЬ В ШЕМЕРОВ
Что касается чёрной шерстяной одежды, то скажу так. Очень вероятно, что чёрный шерстяной кафтан или зипун, чижолка (это марийское слово русские ветлужане ныне употребляют как родное) являлся специфическим у мерян. А значит, в те времена, когда ещё ни фактически, ни в сознании членов племени не было племенной раздвоенности, с особо выделяющимися чертами культуры, носили его и мари. Чёрный цвет верхней одежды в общемерянский период жизни марийцев был, вероятно, преобладающим. Причём эта одежда могла быть действительно из чёрной овечьей и другой шерсти и носила название "мыжер".
О наличии подобной шерстяной одежды мерян, которая во всех отношениях сходна с марийской, Уваров говорит так: "Из раскопок курганов видно – мужчины и женщины носили одежду из толстой шерстяной материи, которую вокруг шеи и вокруг прорехи на груди обшивали иногда позументом. Эту одежду украшали металлическими привесками самого разнообразного рисунка…".
И вот, когда с приходом русских племён пошло быстрое обособление восточной части мерян в чимарийцев, у тех стали складываться свои отличительные черты культуры. И на этой основе возник белый цвет в верхней одежде, возникли отличия в языке и т.д. Всё это вместе взятое у марийского племени явилось отрицанием былой принадлежности к чёрной мери, то есть к шемерам или меря. Ведь в сущности современный марийский термин "мыжер", обозначающий всю верхнюю одежду вообще, шем мыжер, ош мыжер, чыжолка мыжер и т.д., словом, всё, кроме шубы и нательной рубашки, является тем же перефразированным термином "шемер".
И если термин "шемер" – крестьянин "трудящийся" современниками воспринимается как шем-мари – "чёрный человек", "чёрный мариец", то изначально само слово шем – "чёрный" могло обозначать чёрную шерсть "шем меж". Вернее, сперва только материальный предмет меж – "шерсть". Затем его внешний вид шем – "чёрный". И, в конце концов, масса людей, одевавшихся в чёрные шерстяные одеяния, могла быть названа просто чёрными не только со стороны, но и самими мерянами.
В мерянских могилах не найдено меховых одежд. Зато в изобилии, как свидетельствует С. Кузнецов (1907), были "остатки грубой шерстяной ткани, весьма плотной, имеющей тёмно-бурый цвет, который первоначально, очевидно, был чёрным. Мы знаем, что меряне занимались овцеводством, поэтому шерстяные ткани нужно счесть предметом чисто мерянского происхождения".
Так, в древний период истории марийского племени последние остатки мерянского племени шемеры в своих шем мыжерах напоминали ош мари – белым марийцам о прошедших переменах в их общественной жизни. И ввиду того, что в марийском племени и в народе не было столь резкого деления людей на земледельцев и не земледельцев, то и этот термин "шемер" приобрёл общее значение трудящегося марийца. И как шем мыжер превратился в основном в рабочую одежду всего населения, точно так же и ош мыжер "белый кафтан", стал выходной одеждой того же трудящегося лугового марийца – крестьянина.
ШЕМЕРЫ ОСЕЛИ СРЕДИ ГОРНЫХ МАРИ
Судьбу летописного меря нельзя отрывать от судьбы как мари, так и русских.
Разрешение вопроса об исчезновении меря является первой страницей истории марийско-русских отношений. Сказать, что меря растворились в русской среде, было бы упрощением. Сложный процесс сращения разнородных племён, прежде всего, задел мордву и марийцев. И он продолжался вплоть до Октябрьской революции.
Во второй половине первого тысячелетия славянские племена – новгородцы, кривичи и вятичи уже являлись соседями племён Поволжья с Запада и Юга. Вся Ростово-Суздальская земля была занята мерянами и родственными им племенами - мари, мордвы, мурома. "Начало колонизации мерянской земли славянами, судя по археологическим данным, относится к первой половине IX столетия", утверждает проф. П. Третьяков (1948). И, указав время и направление славянской колонизации края, учёный делает заключение: "Мерянское население не отступало на восток под напором славянских переселенцев, как предполагали ранее. Редкое мерянское население продолжало жить на старых местах, постепенно растворяясь в среде пришельцев".
Соглашаясь с заявлением автора о том, что меря "не отступали", все же хочется уточнить вопрос о растворении меря в славянстве в увязке с историей мари того же периода. Действительно, ни летописи, ни народные предания не донесли до нас свидетельств о каких-либо массовых передвижениях Поволжских народов. Это доказывает изначально мирный характер славянской колонизации края.
К доводам, основанным на данных языка и археологии, добавлю и факты антропологии. Они красноречиво свидетельствуют, что меря и мари близко родственные племена, и между ними и русскими племенами не было резкого расового различия.
"Отец" русской антропологии А. Богданов (1834-96), на основании изучения мерянского периода заявил, что меря соприкасались с муромою, мордвою и черемисами. Антропологи Н. Зограф (1892) и Ю. Талько-Гринцевич (1910) на обширном материале также пришли к выводу, что во второй половине первого тысячелетия население районов нижнего течения Оки и Среднего Поволжья было смешанным, состоящим из меря, мари, мордвы, чувашей, удмуртов и др., и при медленном и мирном характере колонизации края славянскими племенами происходило кровосмешение, что отразилось на физическом типе великорусов этого района.
Советский антрополог В. Бунак, изучивший луговых марийцев в районе Йошкар-Олы и села Ронги (1924), пришёл к заключению: "В предысторическую эпоху меряне, которых Европеус считал уграми, а другие авторы – финнами, и при том по языку наиболее близкими к черемисам, по строению черепа имеют субуральский, весьма близкий к черемисскому тип".
Всё это позволяет мне сделать вывод, что меря и мари родственные племена, и не только по сходству их племенных названий, но по прочим научным данным. Когда в X веке племя меря исчезло из летописей, оно на деле никуда не ушло. Его юго-западная часть ассимилировалась с русскими племенами, несмотря на различие их обычаев и быта, а другая, северо-восточная часть меря слилась с родственным ей племенем мари и вошла в его состав под именем "шемер". Большая часть этих шемеров осела на территории горных мари и оказала своё влияние на их быт, культуру и язык, а другая часть этой "ростовской черни" (как именует их русская летопись) перешла на луговую сторону Волги и расселилась в основном в б. Ярославском уезде и далее на восток.
Племенное название шемер, как я уже говорил, означало "чёрный мариец", то есть мариец-земледелец. А чёрная шерстяная одежда этих марийцев давала лишний повод называть их именно так. Земледельцами же меря стала раньше мари, ибо это производство они восприняли от новгородцев как их прямые соседи. Марийцы в это время занимались преимущественно охотой, лесными промыслами и скотоводством.
"ЧЕРЕМИС" – КАК ЭТО РАСШИФРОВАТЬ?
Итак, если племенное название шемер, как мы видим, увязывается с предысторией мари, то есть с периодом, когда предки марийцев не получили ещё название "черемис", то само это название открывает уже страницу новых исторических отношений с Х-го по ХX века. Нужен был долгий путь исторического развития, чтобы марийский народ обрёл своё собственное племенное название мари. Целых десять столетий никто из марийцев не мог себе объяснить, почему для других он черемис, и что означает сей термин.
Учёные также не помогли марийцу, да и не ему одному, понять смысл данного наименования. И хотя в литературе есть попытки истолкования термина "черемис", но исчерпывающего объяснения всё же никто не даёт. Так, историк Г. Перетяткович пишет: "Наименование черемисы они получили от соплеменных соседей своих – мордвы, на языке которых это слово значит "восточные, то есть живущие на востоке от них" (1877). Но с этим заявлением не соглашусь, ибо скорее допускаю обратное. Как раз мордовское слово чирисьема – "восточный" возникло от племенного названия черемис, которые всегда жили несколько северо-восточнее мордвы.
Наша националистически настроенная интеллигенция пыталась объяснить этот термин по-своему. Сторонник этого направления Ф. Егоров в специальной статье под названием "Черемис и керемет" (1927) посчитал сопоставление этих двух слов "по смыслу нисколько не оскорбительным". Напротив, термин черемис, по его мнению, "возвышает национальное чувство". Происхождение этого слова он отнёс к тюркам. Мол, в переводе на русский язык оно означает "воинственный", и, якобы, черемис "происходит от алтайско-татарского слова "черик", означавшего войско, поле, ополчение".
Отсюда, по версии Егорова, идёт толкование по известной русской пословице: "С одной стороны черемис – с другой стороны берегись". Эта пословица введена в оборот в связи с поражением князя Палецкого на Волге в 1524 году, о чём свидетельствует "Казанский летописец" и, кроме того, немецкий барон, дипломат и путешественник З. Герберштейн (1486-1566). Подобная интерпретация термина черемис объективно подогревала те чувства национальной розни, которые разжигались среди народов, благодаря зверской политике господствующих классов царской России. В советское время подобное толкование имени черемис лишь преграждало путь к установлению подлинной дружбы народов.
(Продолжение следует).