Накануне 100-летия со дня его рождения дочь Раиса Васильевна Дежкина поделилась воспоминаниями об отце.
– Раиса Васильевна, как считаете, где истоки героического трудового подвига Вашего папы?
– Может быть, в детстве? Папа родился 18 февраля 1920 года в крестьянской семье в селе Нежурино на Украине. Ему было всего 9 лет, когда он остался сиротой. Его приютила женщина, которая была никто ему по крови, – просто соседка. Живя у тетушки, он считал необходимым самому зарабатывать на кусок хлеба. Папа находил себе работу: дворы односельчанам мел, по хозяйству помогал, в общем, делал все, что ему по силам. Он окончил 7 классов и поехал поступать в сельскохозяйственный техникум в город Купянск Харьковской области. Поступил, стал учиться на агронома. Когда каникулы были, он уезжал в деревню и работал на тракторе, на лошадях пахал, картошку с другими сажал.
– Получается, он уже в юном возрасте естественным путём получил знания о земле, да и практические навыки имел основательные. Как сложилась судьба молодого специалиста?
– По окончании сельхозтехникума в 1940 году многих студентов распределили в Алтайский край. Кстати, папа с мамой учились на одном курсе, мама тоже агроном. Так вот, они поженились, и их вместе послали в Бийский район, в свеклосовхоз. Маму назначили управляющим совхоза, папу – агрономом отделения. Мама, Ольга Остаповна, очень прогрессивная была, умная. Но и папа быстро рос: вскоре ему доверили быть управляющим отделением, потом главным агрономом. Потом папу направили на сахарный завод в город Бийск, и мы туда переехали. Поработал он там, наверное, около двух лет. Из Бийска получил направление в свеклосовхоз в Рубцовске, мы опять поменяли место жительства, уже окончательно. С 1949 года он работал главным агрономом в совхозе "Рубцовский", в котором сначала было три отделения, потом стало пять. Директором в то время был Головко. Через три года он уехал жить в другое место, а папу поставили директором совхоза. Хозяйством он руководил до 62 лет, пока не умер.
– Назначение директором говорит о том, что в нём разглядели задатки руководителя с очень серьёзным потенциалом…
– Ну да. Он же одновременно с работой учился в Новосибирском сельскохозяйственном институте, окончил его в 1955 году. Стал умело применять полученные знания по севооборотам, расчетам удобрений, и, в частности, по орошению земель. Совхоз был многоотраслевым хозяйством, но основной специализацией была свекла, поэтому орошаемое земледелие применялось широко. Собственно, производством свеклосемян совхоз и прославился. Урожайность свеклы достигала 250 ц/га. Это было очень много, очень.
На поливных землях кое-где были поливалки. А где их не было, женщины всю ночь поливали. Женщины в сапогах, босиком иногда. Делили участок на "клетки". Из больших арыков запускали воду в арычки. От этих арычков вели канавки. Вода текла самотеком. Люди были крепкие. Попробуйте сейчас кого попросить так работать, как женщины работали в те годы. Никто не согласится.
Мы в те годы были детьми, у нас школа всегда была задействована на уборке свеклы. Кормовая свекла была такого размера, что и мы, дети, не могли поднять одну свеклу. Нам бригадир говорил: "По одному не волочите по земле, а беритесь двое". И мы вдвоем тащили. Сахарная свекла была поменьше. У нас кагаты здесь были – это такие глубокие ямы, в них свеклосемена закладывали. Специально отбирали для высадки определенного размера, потом сажали трактором. Свеклу сдавали на переработку на Алейский сахарный завод. У нас, знаете, сколько получали сахара люди? Сахар тогда был по 38 коп/кг. Свекловичницам иной раз давали подводу, а на нее грузили мешков по двадцать. Деньги давали и сахар давали. Были очень зажиточные люди!
А зерно в полях! Нас классами брали, и учителя водили нас на поля. Давали рогатульки – такие длинные палки с расщепленными концами. Мы шли строго по рядкам и этими рогатульками выдергивали сорняки. Поля, знаете, какие чистые были? Потому пшеница такая была: полили, сорняк убрали, 40 центнеров с гектара получили.
– Полагаю, что не только знаниями ему удалось добиться таких высоких результатов?
– Добился тем, что везде и во всем был порядок. Пополняли машинно-тракторный парк. При папе Министерство сельского хозяйства давало каждый год новые комбайны, грузовые машины, трактора.
– Ну, подождите. Техника – она ведь без человека ничего не значит. Очевидно, у Василия Ивановича было такое отношение к людям, что он умел их организовать, настроить на достижение определённых целей…
– Да, на людей надо было обращать внимание. Здесь ведь было ссыльное население: немцы, украинцы, калмыки, армяне. Что характерно, он знал всех работников по имени-отчеству и людей среднего и старшего возраста никогда на "ты" не называл. Были собрания в клубах на каждом отделении. Механизаторы, доярки, телятницы всегда отмечались за свой труд на собраниях, давали грамоты, денежные премии. Это же людей стимулирует. Он к каждому члену коллектива проявлял внимание. Придет кто-нибудь, бывало: "Василий Иванович, вот, держим поросенка, нужно выписать корм". Никогда не отказывал, потому что совхоз был миллионером. Все было: пшеница, корма. Все давалось людям, чтобы они жили в достатке. При папе у каждого был дом и у каждого был транспорт: машина или мотоцикл.
– Полагаю, руководство его очень ценило…
– Я вот что вспоминаю… Когда папа учился на Украине, он очень хорошо пел. Приезжали тогда из Москвы и предлагали ему поступать в оперный театр. В ответ на это предложение папа сказал: "Нет, я рожден для земли! От земли – никуда!" Знаете, сколько должностей ему предлагали? В Полтаве, Алма-Ате, звали в Министерство по цитрусовым. Буханько, председатель колхоза "Страна Советов", когда уехал в Москву, ему все время писал, звал на работу в Министерстве сельского хозяйства. Папа тогда уже был Героем соцтруда. Ему предлагали в Министерстве очень большую должность, квартиру трехкомнатную в Чертаново, мы ездили смотрели. Но он отказался.
– Эта преданность земле откуда, как думаете?
– От деревни. От того, что он рожден был в деревне, познал военное и послевоенное горе и понял, что все-таки деревня дает жизнь, всех кормит и поит.
– Судя по фотографиям, которые Вы мне показываете, Василий Иванович активно занимался общественной деятельностью?
– Да, папа избирался депутатом Верховного Совета РСФСР, был членом Алтайского краевого и Рубцовского районного комитетов партии, участвовал в Выставке достижений народного хозяйства и Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. Папу знали все в районе и в крае. Он всегда выступал на совещаниях, на пленумах.
Скот наш брали на ВДНХ. У нас в хозяйстве большое поголовье было – тысячи голов КРС свиньи были, куры, гуси, утки… Так вот, племенной завод "Овцевод" возил на ВДНХ тонкорунных овец, а мы – быка. Папа брал меня и маму с собой на выставку, и мы видели своего быка, по-моему, его звали Юпитер. Он был огромный, с огромным кольцом в носу. Порода симментальская. Красавец. За ним ходил отдельный скотник Сар Карпо, бык только его признавал.
– Каким Василий Иванович был в жизни?
– Его все любили. Когда я была в 6-м классе, он взял маму, меня и сестру, решил повезти туда, откуда он родом. Нас где-то на дороге высадили и мы шли примерно километров 10 пешком. Где-то перед деревней Нежурино, километра за два, полуторка остановилась. Мы сели в кузов. Приехали, нашли его дом. Он нам говорит: "Девчата, вот дом, в котором я родился". Когда приехали, разнеслось по деревне: "Васыль приихав!". В дом собрались люди – битком набились, а потом принесли столы, стулья, угощение. Накрывали столы, несли кто что мог. Так встречали папу. Мы были поражены. Я такого больше никогда не видела.
К папе везде люди тянулись. Он ведь, помимо того, что очень хорошо пел, еще играл на пианино, баяне, балалайке, мандолине, и все эти инструменты у нас были. Так что, когда отмечались какие-то праздники, все проходили под папину музыку.
– Если я правильно понимаю, у него было глубокое осознание себя как человека, как руководителя, как отца. Одарил его Господь…
– Да, все, кто его знают, так и считают, что он от Бога. Понимаете, жизнь-то была трудная, особенно в послевоенное время, он все это понимал и старался всю жизнь ради людей, как мог.
Я очень счастливая дочь. Нас в семье было трое детей, и мы все были счастливы.