Александр Иванович прожил большую и яркую жизнь. Закончил Орловский педагогический институт, работал учителем в школе, директором школы, председателем исполкома Образцовского и Неполодского сельских Советов, помощником главы района. Почётный гражданин Орловского района, он и сегодня не сидит без дела, является председателем общественной организации ОО "Союз пенсионеров России" в нашем муниципальном образовании.
В пятилетнем возрасте он встретил войну и запомнил те страшные годы навсегда.
Враги вели себя как хозяева
— Самым тяжелым испытанием для всей нашей страны и для моей малой родины — Орловского района — стала Великая Отечественная война, и прежде всего период оккупации с 3 октября 1941 по 5 августа 1943 года, — говорит Александр Иванович. — Мой отец Иван Дмитриевич и старший брат Иван были призваны в действующую армию с первых дней войны.
Отец с боями дошёл до Берлина, участвовал в штурме германской столицы. Брат и после войны продолжал служить военным лётчиком вплоть до 1972 года.
Когда в наше село Солнцево Образцовского сельского Совета осенью 1941 года пришли немцы, сразу началась другая жизнь, другие порядки. Оккупанты не церемонились, всю нашу семью выгнали из дома, жить пришлось в сарае. Зимой разрешили пользоваться печкой. На ночь мы, все 8 человек, размещались на полу, возле этой самой печки, спали сидя, прижавшись друг к другу.
Однажды услышав возню, которую устроили мы с братом, один немецкий солдат вскочил и направил автомат в нашу сторону, на всех, кто сидел у печки. Стал бы он стрелять — не знаю, но нам было страшно. От испуга мы выбежали раздетые и разутые на 30-градусный мороз. Едва не замерзли. После этого случая и я, и мой брат получили заикание, была нарушена речь.
Многие молодые ребята и девушки прятались от немцев, где только можно. В сараях, погребах, на чердаках в соломе или среди всякого хлама. Моя старшая сестра Анна во время одной из облав была поймана и отправлена в Германию. Судьба её сложилась сурово. В итоге она оказалась среди узников концлагеря Освенцим. Повидала там всего: и смерть людей, и издевательства, и мучения. Только через два года вместе с другими узниками была освобождена нашими войсками из этого лагеря смерти.
Когда началась Орловско-Курская битва, жители деревни поняли, что немцы, отступая, погонят нас с собой, чтобы прикрываться людьми, как живым щитом от атак наших самолётов и артиллерии. Многие и, в первую очередь, молодые люди стали прятаться в посевах ржи, в лесу, в оврагах. По деревням прошли массовые облавы. Ни с кем не церемонились. Непослушных расстреливали. Людей силой выгоняли из укрытий, сараев, погребов, отовсюду, где находили. Забирали остатки продовольствия и скот. В тот момент мою маму, Александру Ивановну, и братьев Сергея, Дмитрия, Николая и Михаила вместе с сотнями других людей оккупанты погнали на запад.
Уже на территории Брянской области, тогда ещё, правда, Орловской, во время бомбёжки нам удалось убежать и спрятаться в лесу.
Вместо хаты — одна труба
С большим трудом удалось добраться до дома, но его-то не оказалось. На его месте увидели пепел и чёрную печную трубу. Через неделю испытали первую радость — пришла корова, вероятно, она отбилась от общего стада. Какое-то время прямо на улице ночевали вместе с ней, прижимаясь к её тёплым бокам. Потом выкопали землянку. В ней и дождались с фронта отца.
К несчастью, до этого счастливого дня не сумел дожить брат Сергей, он и ещё пять человек подорвались на немецкой мине во время покоса травы. Немцы во время отступления оставили на полях много снарядов и мин.
Вместе с отцом начали делать саманные кирпичи, из которых потом соорудили дом. Но материал оказался недолговечным, во время сильного дождя дом рухнул.
Работали тогда много и стар, и мал, продолжает рассказ Александр Иванович, иначе не смогли бы выжить. Особенно трудно было полоть просо, которое тогда сеяли фактически вручную. Жарко, пыльно. Осенью собирали колоски на ржаных полях и сдавали на колхозный склад. За работу никакой платы не было. Ставили один трудодень, а в конце уборки давали за количество выходов на работу солому, сено, зерно.
Спустя какое-то время после Победы в деревне появились мужчины в военной форме с орденами, медалями. Вернулись с войны отцы некоторых наших друзей и соседей, но больше всего оказалось детей без отцов. Очень больно воспринималось, резало слух и душу появившееся в послевоенное время слово "безотцовщина".
Первые годы мирной жизни тоже были не сладкими. Сейчас невозможно себе представить, что колхозные поля копали лопатами, таскали на себе тяжелые бороны, вручную разбрасывали семена зерновых культур.
Лично я, чтобы как-то помочь семье прокормиться, целое лето пас деревенское стадо. А с 12 лет все деревенские ребятишки и вовсе были обязаны работать наравне со взрослыми. Но та тяжёлая жизнь была и настоящей школой для нас. Есть нечего, тетрадей нет, одежды, обуви тоже нет. В школу ходить приходилось за семь километров. Пятки ног мазали солидолом, чтобы не трескались. Но учились, уроки делали при лучинах, при лампах.
Современным молодым людям, не испытавшим голода, холода, разрухи и ужасов войны, трудно понять всё это. Но ведь это было. Мы, старшее поколение, не кичимся этим, не просим сочувствия и преклонения перед нами. Но и забыть, выбросить из сердца, из памяти всё, что пришлось пережить, невозможно. Мы выжили, потому что помогали друг другу, знали, что такое сострадание, верили в свою страну, в будущее, в самих себя.