Эта добрейшая женщина сумела сохранить на 97-м году жизни молодую память, светлый разум
и неповторимое чувство юмора. Как вы думаете, чем занималась крутишанка Зинаида Николаевна Кудрявцева, когда я приехала к ней в гости? Отдыхала, принимала лекарства, охала?
Нет! Она читала книгу!
– Здравствуй, дорогая, проходи, пожалуйста, садись за стол, сейчас чай пить будем, – с этих слов начинается долгий и неспешный разговор с бабой Зиной. – У меня книг записано на устройстве не менее 80 произведений, да вот только не вижу уже ничего, только слушаю. Внучка с зятем привезли специальное устройство для чтения для слепых, теперь я не расстаюсь с полюбившимися мне с детства и юности книжными героями. Тут и Симонов, и "Тени исчезают в полдень", и многое другое. Люблю читать про старину.
Ссылка
На просьбу рассказать о своей судьбе баба Зина улыбнулась и спросила: "Что, начинать с самого начала, как дед Щукарь?"
Я обрадовано закивала головой – поняли друг друга с полуслова. И из уст моей собеседницы полился интереснейший рассказ, наполненный светлыми и трагичными страницами ее долгой яркой жизни. Подсознание окунуло в историческое прошлое страны, с которой тесно переплетена судьба рассказчицы...
– Что я помню из раннего детства? Помню только ссылку, как по миру ходили. Родителей моих – папу Школдина Николая Степановича и маму Пелагею Михайловну, Присекину в девичестве, – мою бабушку и меня с братом сослали в 1931 году в Томскую губернию. Но это история длинная.
Родилась я в Крутихе. До меня у родителей было еще двое деток, но они умерли в младенчестве. Брат Толя родился позднее меня на 2 года. Родители были хлеборобами.
Родни у нас в деревне было всегда много. Например, сестра моей мамы была замужем за сыном Александры Семеновны Школдиной. Все ведь знают, что Александра Семеновна не дождалась с войны пятерых сыновей и мужа. Считай, эта беда коснулась и нашей семьи. Так что, куда не кинь, везде родня.
В селе в ту пору (начало 20-го века) свирепствовал туберкулез. Мы называли эту болезнь чахоткой. Всех она выкашивала без разбору. В семье Школдиных у моей бабушки, папиной мамы, было шестеро детей. До 80 лет дожила только одна моя тетя. Спасло папину сестру то, что ее в ранней молодости выдали замуж, и она уехала вместе с мужем в Томск. Они работали поварами на пароходах. Остальные тетки и дядьки в разном возрасте сгорели от туберкулеза.
После того как умерли от чахотки братья и сестры отца, папа продал 2 коня и на эти деньги поехал на Кавказ, чтобы пролечиться от туберкулеза. Вернулся оттуда уже осенью. А хлеб-то посеян, его нужно убирать. Но врачи предупредили отца: "Будете работать в пыли, долго не проживете". Папа обратился к деревенским за подмогой. И помощью убрали хлеб с нашего поля. Так заведено было в давние времена, помогали друг другу помощью. Помощь – это большая и трудная работа, которую выполняли всем людом на безвозмездной основе: и дома строили, и урожай собирали, и многое другое делали. Соберутся мужики и бабы вместе и за день все сработают. Помогли собрать урожай люди добрые и нам.
И кто-то ведь властям донес клевету, что помощники наши якобы наемные работники на постоянной основе. Судили отца. Признали его кулаком. До этого папа все просился у своей мамы вступить в колхоз. А бабушка причитала: "Как отдать все в колхоз! Это все наше, нашим трудом нажито! Вся семья наживала!"
Отец-то понимал все, что происходит в стране и деревне. Он закончил 4 класса церковно-приходской школы. На то время такие люди считались грамотными. Бабушка моя потом плакала: "Это я Колю угробила! Это я Колю угробила!"
Я в архиве смотрела документы по этому делу, в которых было указано, сколько единоличник Школдин уплатил налогов. Выплатит, ему добавят. Выплатит, ему снова повысят налоги.
Когда нас выслали из Крутихи, мне было 3 года, а братику Толику только 9 месяцев. Мы всем семейством прибыли в Каргасукский район, в поселок Кулурдай. Селение когда-то образовали остяки, народность Притомья, которая не жила на одном месте, а кочевала. А в Кулурдай сгоняли ссыльных переселенцев. По прошествии нескольких лет я разговаривала с сыном конвоира, который сопровождал нас в Томскую губернию. Он рассказал мне, что отца моего выводили с баржи, на которой мы приплыли, под руки. Настолько он был больным. По прибытии на место папа уже не вставал, лежал то дома, то в больнице. Через 9 месяцев Николай Степанович умер. И остались мы одни. Мама на лесоповале работала, а бабушка за нами, ребятишками, присматривала. А есть-то было нечего. Помню, я ходила и еду по поселку искала. Собаки меня часто обгавкивали, но кусать не кусали. Обошлось. Где подадут какой кусочек хлеба или картофелинку, или еще чего-нибудь. Так мы прожили 3 года.
Возвращение домой
Это были мучительные и долгие 3 года. Голод и холод были постоянными спутниками несчастных жертв чьей-то людской подлости, политических игр власть имущих. Это было время, когда жизнь человека не стоила ровно ничего, а людские судьбы перемалывало, словно щепки на лесоповале. Вернуться на родину в Крутиху семье Школдиных помог случай и, конечно же, помощь добрых людей. Их во все времена было намного больше, чем равнодушных подлецов и завистников. В этом баба Зина твердо уверена:
– Однажды маму послали зимой варить детям, которые учились в поселковой школе, рыбную кашу. Для этого в реке вылавливали ершей, ополоснут их или не ополоснут, и в котел. Зимой же рыба не ест, и животы у нее пустые, поэтому ее и не чистили. Парили эту рыбу до мягкого состояния, она превращалась в некие такие консервы. Этим блюдом кормили школьников и маме выделяли какую-то долю рыбной каши для нас. А педагоги, узнав нашу печальную историю, предложили маме написать письмо товарищу Калинину в Москву от ее имени. Написали. Пришел документ, в котором было написано: "… восстановить в избирательных правах…" и так далее. Одним словом, нашу семью реабилитировали.
Мы – мама, бабушка и я с братишкой – засобирались домой, оставляя в Кулурдае Томской губернии горькие воспоминания да могилу отца Николая Степановича Школдина. Добирались до Камня по рекам. Катер тянет баржу, а мы на барже. Сперва плыли по Васюгану, потом по Томи и, наконец, по родной Оби. Высадили нас в Камне на пристани, и пошли мы, бабушка, мама да двое малых ребятишек, с котомками за плечами до Крутихи пешком. По дороге нам повстречалась машина, перевозящая горючее. То была судьбоносная встреча.
Дома
О встрече своей матери и будущего отчима Зинаида Николаевна расскажет немного попозже, а пока она поведала нам о мытарствах, которые выпали на долю ее семьи, пока они добирались из мест ссылки в родную Крутиху.
– Добрались мы с горем пополам до родного села. Наш отчий дом был уже заселен другими людьми. Он стоит и до сей поры на берегу реки. В нем жили Кошелевы (дом этот располагается по соседству с усадьбой, принадлежащей сейчас семье Зубковых). С Кошелевыми мы даже дружили семьями. По праздникам с друзьями собирались то у одних, то у других. Бывали мы и в своем бывшем родном доме, откуда нас, "богачей" таких в свое время погнали.
Ну что ж, пришли в Крутиху, а поселиться негде. Пришли к маминым родителям Присекиным. А домик у них маленький, 2 комнатки всего. Там с трудом размещались дедушка с бабушкой, они были уже в солидном возрасте, мамин брат с женой и 5 дочерьми. Куда нас еще четверых размещать? Совсем некуда. Переночевали мы у бабушки и дедушки только 2 ночи.
Извилины судьбы
Овдовел в селе один деревенский основательный мужик Тимофей Заволожин. Его жена померла в родах, и остался Тимофей Павлович с четырьмя ребятишками на руках. Ехал он однажды из Камня и повстречал по дороге красивую бабенку с ребятишками и старухой. Не выходила из головы Тимофея эта уставшая с темными глазами женщина. Да и виноватым он себя чувствовал перед ней. И на то была веская причина…
... Зинаида Николаевна Кудрявцева продолжает рассказ о своей нелегкой судьбе и судьбе семьи, в которой она выросла:
– Высадили с баржи нас четверых, маму, бабушку Анну Петровну (папину маму) и меня с братом на пристани в Камне. И отправились мы пешком домой. Как-никак, 25 верст шагать. Мне седьмой годок тогда шел, Толику – пятый. Идем не спеша. Далеко ли уйдешь с малолетними ребятишками да женщиной преклонных лет. И догнала нас машина, которая горючее в МТС везла. А за рулем сидел Тимофей Павлович Заволожин. Мама тогда еще не была с ним знакома. Остановили мы эту машину, и стала мама Тимофея ради Бога упрашивать, чтобы тот хотя бы мальчонку взял к себе и до села довез. Но шофер не смог нам помочь: "Ну как я его посажу? Бочку покачнет и придавит мальца. Да и в центр нельзя ехать. Это потом в окружную возвращаться. Нет, не могу".
И ведь так судьбе было угодно, что нам пришлось влиться в семью этого случайно встреченного человека. Не знаю, что и как там всё было у мамы с папой (мы все звали Тимофея Павловича папой), но у бабушки с дедушкой, маминых родителей, мы переночевали только 2 ночи, а потом переехали домой к Тимофею Павловичу. Стали мы жить на улице Логовской, сейчас это улица Советская. Видать, понравилась Тимофею моя мама.
К сожалению, подробностей не знаю, как мои родители сошлись. Поженились они в 1934 году. Стали мама с папой жить, детей от предыдущих браков растить да совместных наживать. У Тимофея Павловича в браке с первой женой Елизаветой Фроловной, Бурматовой в девичестве, народились Татьяна, Михаил, Иван и Дмитрий. Старшая Таня выросла, отучилась в медицинском училище и по распределению попала в Горный Алтай, жила и работала в Майминском районе. Там и замуж вышла. Миша родился в 1923 году. Ваня появился на свет в 1926-м. именно он стал знаменитым скульптором и художником, который несколько памятников героям Великой Отечественной войны в районе построил. А младший сын Тимофея и Елизаветы Митя – с 1930-го года. Мама родила Тимофею Павловичу сына Володю в 1935 году, дочь Катю (Дружинина в замужестве) в 1937-м и последышка Гену. Он 1942 года рождения.
В 1940 году у нас добавилось ребятишек. Мама с папой забрали в нашу семью осиротевших малышей, 10-летнего Володю и 5-летнюю Валюшу Елышевых, детей умершей сестры первой жены Тимофея Павловича Елизаветы Фроловны. Поднимая на ноги такое большое количество ребятишек, мама потеряла одного ребенка, моего родного брата Толю. Он умер, когда ему было всего 5 лет. В тот злополучный день мама пришла с работы, взяла коромысло и пошла по водичку на Крутишку. А Толенька за ней побежал. Домой она его на руках принесла уже бездыханного. У ребенка пошла пена изо рта. Может, дите накануне рыбы поел, и кость где-то застряла. Была в нашем колхозе "Заря" рыболовная артель. Она ловила рыбу для колхозников. В те годы в хозяйстве ведь не только хлеб сеяли, и скот выращивали, но разными ремеслами занимались. И своя пимокатня была, и мастерская по изготовлению бочек, кадушек и шаек и многое другое. От чего братишка умер, так навсегда и останется загадкой. Бог его знает, как смерть настала, никто ведь мальчика не осматривал. Я позднее изучала документы. В заключении о смерти Толи деревенский фельдшер, дедушка совсем, записал: "Болезнь живота". Вот так все и было.
Жизнь налаживалась…
Жизнь продолжалась. Острую боль от потери малыша глушили тяжелым трудом. Супружеская чета Тимофея и Пелагеи Заволожиных много работали в колхозе и дома, их ребята хорошо учились и из всех своих сил помогали родителям. Зинаида Николаевна вспоминает:
– С Тимофеем Павловичем мы не голодовали. Пол-огорода еще при отце засевали коноплей. Папа изготавливал из нее веревки, канаты. Мужские растения конопли назывались посконью. Ведь отсюда пошло "Россия посконная". Нить из поскони шла на холсты, из которых шили штаны, рубахи, становины. Становина – это часть женского платья. Лиф шился из ситца. А из-под груди шла становина. Такую одежду я видела у своей бабушки Анны Петровны, мамы моего родного отца Николая Степановича Школдина. Она всю жизнь прожила с нами. Бабушке зимой не хватало места в нашей тесной избушке, и она уходила в город в няньки.
У Тимофея Павловича был дом-пятистенок, очень маленький, всего 2 комнаты. Укладываясь на ночь, мы, дети, стелили на пол что попадется под руку, и спали вповалку, тесно прижавшись друг к другу. Ну, а летом старшие ребята жили на бригадах. Можно было спать и на сеновалах. Тимофей Павлович был мастером на все руки. Как-то один год выдался неурожайным. И в доме не хватало хлеба. Так папа наделал деревянных кадушек, банных шаек и ковшиков. Нагрузил этим скарбом целую телегу, увез в город, а обратно привез зерна.
А доски для деревянных изделий пилили следующим образом. Брали маховую косую пилу, она была метра 2 или длиннее, ставили высокие козлы, на них стелили толстые плахи. Между козлами закрепляли бревно. Отец стоял наверху и направлял пилу вдоль бревна. Внизу ему помогал еще один человек. Это сейчас повсюду пилорамы, а тогда заготавливали деловую древесину именно так.
Война
Война ворвалась в семью Заволожиных так же неожиданно, как и в миллионы советских семей, принеся в них разлуку, горе, страдания и лишения. Как вынесла все невзгоды мама Зинаиды Николаевны Пелагея Михайловна, нам, современным людям, даже представить страшно и, наверное, невозможно. После того как Тимофей Павлович ушел защищать родину, на руках у его супруги осталось 10 детей. Вот что вспоминает баба Зина о своем военном детстве:
– В 1941-м папа не смог пойти на войну из-за болезни. Он просто кричал от боли. Крепко тогда скрутил отца ревматизм. Папа ушел на фронт в 1942 году. Мама осталась беременной с кучей ребятишек на руках. В марте проводили нашего кормильца, а в апреле родился последний ребенок в семье – Геннадий. Отец с сыном не увидели друг друга никогда. Папа прислал домой всего одно письмо, в котором рассказал, что находятся они в Подмосковье, в 15-18 километрах от Москвы. Больше от него никаких весточек не было. Позже пришло извещение, что отец пропал без вести. Господь его знает, что с ним случилось.
Как мы выживали без отца? Тяжело было, словами не выскажешь. Во время войны умерла наша бабушка, Анна Петровна Школдина, первая мамина свекровь. Она всю жизнь прожила в семье своего сына, моего папы Николая Степановича, и была маме первой помощницей по дому и хозяйству. Ее уважали все – и мы, ребятишки из разных семейных гнезд, собравшиеся под одной крышей, и невестка с ее вторым супругом Тимофеем Павловичем. Когда не стало бабушки, нам стало еще труднее. Но нас спасал огород, который был полгектара и располагался между переулками Пожарный и Школьный. Сейчас на этом месте много домов понастроили, а в довоенное и военное время там стоял только один наш домик, а все остальное занимали наши овощные плантации. До войны папа сам пахал огород, а когда он ушел на фронт, мы, ребятишки, кто, как и сколько сможет, ковыряли его лопатами.
Половину огорода засаживали картошкой, а вторую половину засевали брюквой, морковкой, свеклой. Особенно много сажали тыквы и репы. Овощи мама и бабушка (когда была еще жива) парили в корчагах прямо в русской печи. Корчаги – это большая ведерная глиняная посудина. Так в ней день парили репу, на другой день свеклу, на третий – тыкву. А еще каждый день в чугуне варили картошку. Сварится картофель, мама воду сольет и высыплет клубни на стол. А мы с ребятишками выбираем их и делим между собой, кому и сколько почистить нужно. А картошка горячая, обжигаемся. Я любила картофелинки с носиком. Почистим, мама разрежет пополам, на противень разложит и снова в печь. Вынет картошечку, а она красивая, золотистая, и аромат на всю избу. Подсолим и едим с таким удовольствием, словами не выскажешь. Вкусно! Никто обижен не был – всё поровну на всех.
Наши мама и бабушка были женщинами с большим сердцем. Когда привезли истощенных ленинградских ребятишек, они их тоже подкармливали. Дети прибегали к нам стайками. А напротив нас, в доме у бабушки Черепановой (сейчас там стоит дом Виктора Александровича Зиберта), жила ленинградская учительница, которая сопровождала ребят в Крутиху. Повадились малыши к ней бегать, а заодно и к нам. Бабушка, зная, что такое голод, жалела ребятню, каждое утро на крыльцо выставляла то парёнку, то картошку. Что было в доме, тем и угощала. А потом, когда питание в детском доме стало получше, дети стали реже к нам заглядывать.
Учёба
Зине всегда нравилось учиться. Она была примером для своих сверстников. О годах своей учебы Зинаида Николаевна рассказывает с удовольствием, но при этом не скрывает своего сожаления, что получить в свое время то образование, о котором мечтала, ей не удалось;
– 4 класса я окончила с отличием. Начальная школа в то время располагалась, где сейчас находится магазин "Горячий хлеб". Правда, четверка все-таки одна была – по физкультуре, так как прыгать не умею. До сих пор хранится Похвальная грамота, подписанная учительницей Марией Семеновной Дубровской и директором школы Зоей Николаевной Ковжун. Я окончила 5-й класс, когда началась война. 9 класс доучилась в Крутихе. Нас в классе было 6 девчонок и 1 мальчишка. Одноклассника после окончания девятилетки сразу же забрали в армию, ему было уже 18 лет. А мы с подружками собрались идти в 10 класс. Но в Крутихинской школе десятиклассников не обучали, так как в педагогическом коллективе нужно было иметь 3 учителя с высшим образованием для приемки экзаменов. А таковых в школе было только 2 человека. Нам предложили ехать учиться в Камень и направили в школу № 5. Проучилась я в 10 классе только 1 месяц. Хлебушка-то с собой нету.
Два раза в неделю ходила из Камня в Крутиху домой за картофельными драниками. Мама пекла драники не просто так, а на тряпочке. Тертую картошку выложит на тряпочку, добавит горстку муки в драник, лишь бы он не развалился, а в середину положит тертую свеклу или ягоду какую – облепиху, клубнику. С тряпочки перевернет драники на лист и в печь. Мама называла такие драники тряпошными пирогами. Настряпает мама этих тряпошных пирогов, уложит их мне в сумку, даст фляжку топленого молока и оправляет снова в школу. А какую вкусную топленку делала мама из молока! Она его кипятит-кипятит, пеночку в него топит-топит. Молоко получалось не то что розовое, а аж коричневое. Заквасит его сметанкой. Ох, и вкуснятина! Так и ходила я в школу за 25 верст с 7-литровой фляжкой молока и мешком драников за спиной в школу.
К сентябрю мама накопила денег мне на сапоги. Где масло продаст, где сметанки, где творожка. И велела купить сапоги на рынке самостоятельно. Маме было некогда, она все время была на работе. Как мне расхваливали сапоги продавцы! Еще и постучали по подошве, типа, смотри, спиртовая, гремит. А оказалось, что сапоги-то сыромятные, высушенные. Пошла я в этих сапогах в конце сентября домой в Крутиху за драниками. А ветер дул, как сейчас помню, холодный. Дошла я до перекрестка на поселок Новоувальский, а у сапог-то подошва и отвалилась. Сняла их, связала, через плечо повесила и отправилась дальше в одних чулках. А тут снег пошел с дождем. Дошла я босиком до реки Суетка. А по ней уже кучами снег плывет. Перешла я речку по пояс в ледяной воде. Как добралась до дому, уж и не припомню. И, конечно, после этого случая я сильно заболела. Вот так я и "отучилась" в школе.
Пока лечилась, выздоравливала, все мои одноклассницы-подружки тоже школу побросали одна за другой. Хотя только одну ученицу некому было возить в Камень, а остальные были из состоятельных семей. У одной девочки сестра была 3-м секретарем райкома партии в отделе агитации и пропаганды, у другой несостоявшейся ученицы отец был заведующим сельхозотделом, у третьей папа занимал должность секретаря парткома в сельсовете, а четвертая девочка была из семьи председателя сельсовета. Для меня до сих пор удивительно, как всем четверым девчатам родители позволили бросить 10 класс! Этим девочкам-то можно было учиться. Не то, что мы, безлошадные – я наполовину сирота и подружка моя Тася Кожевникова, у которой папа овец пас. А ведь тех девочек родители возили в Камень регулярно, но нас с Тасей ни разу никто не подвез. Всякое бывает в жизни.
Позднее курс 10 класса я прошла в Крутихинской школе, нам разрешили там закончить среднее образование. Но экзамены мы сдавали в Камне. И попался мне билет с вопросом: "Бином Ньютона", а у меня все вылетело из головы. Одним словом, ответ дать на экзамене я не смогла. И до других экзаменов меня больше не допустили. Конечно, я расстроилась. Ведь всегда училась очень хорошо. Но долго печалиться времени не было. Впереди вся жизнь и много-много работы.
Дела комсомольские
В 1942 году Зинаиде исполнилось 14 лет. Тогда-то ее и приняли в комсомол. И сразу же дали комсомольское поручение под названием "десятидворка".
– Мне необходимо было обойти 10 дворов по двум сторонам улицы Логовской (Советской ныне) – от улицы Ленинградской до Пожарного переулка. Я приходила в "мои" дома, читала людям газеты, в которых писали о фронтовых сводках, вестях района (тогда он был Крутихинским), края и страны. Кому книжку почитаю, а кому и просто так последние новости расскажу, о которых вперед прочитала. Тогда было много еще неграмотных стариков.
В дома председателя колхоза и секретаря профкома МТС я не заходила, они были политически подкованными людьми, все сами знали. А вот к простым людям я наведывалась почти каждый день. Многим женщинам, которые остались один на один с нуждой и переживаниями за родных, хотелось поговорить. Кто-то плакал, кто-то в воспоминания углублялся.
Два года, учась в 7 и 8 классах, я была секретарем комсомольской школьной организации. Тут уж я бралась за добрые дела со всей школой. Подходят выходные, нам дают лошадку с ящиком, и мы едем, собираем золу для удобрения колхозных полей. Бураны пройдут, мы выезжаем с ребятами в поле для снегозадержания. Нарезали пласты из снега и городили из них валы. А поздними вечерами после учебы мы ежедневно рубили сечками табак и шили кисеты. Набивали их табачком и отправляли на фронт.
Начиная с 1942 года, мы все лето проводили на колхозных бригадах. Там в амбарах были сделаны нары, на которых мы спали, как сейчас помню, вповалку. Девчонок и мальчишек селили в разных амбарах. Но иногда, когда места всем колхозникам не хватало, ребята делали себе нары в том же помещении, где жили, девочки, но повыше, вторым ярусом. Жили дружно. Даже и не припомню, чтобы были скандалы или пакости какие со стороны ребят. Боже упаси!
После уборки или сенокоса собирали мы с друзьями с полей колоски. Вот скосили урожай серпами ли, жаткой ли, и нам говорят: "Ребятишки, надо пробежаться, все собрать". Мы идем безоговорочно и выдергиваем каждый колосок. Те колоски, которые не успеем собрать осенью, подбирали уже весной. На выжженном поле их хорошо было видно. Зерно из таких колосков есть уже нельзя, и оно шло на спиртзавод, где готовили спирт для раненых. Часто колхозная картошка оставалась до самых холодов в земле. Уже и морозец ударит, и снег с дождем пойдет, грязь, сырость, а мы отправляемся всеми классами школы картофель копать. Разожжем костры, напечем картошки, наедимся, возле костра погреемся и опять идем копаться в ледяной земле.
Года 3 подряд ставили меня, школьницу, контролером-весовщиком. Я вела учет, сколько зерна намолотили комбайны. Зерно ссыпали в большие ящики. Я знала вес одного наполненного ящика, и мне оставалось только вести их учет, умножая количество ящиков на вес засыпанного зерна. Урожай сдавали государству. Если за сутки не успеют вывезти все собранное зерно, то его остатки засыпали на первосортные семена.
Однажды, тогда я училась уже в 8 классе, случилась недостача зерна. Так меня раза три вызывали прямо с уроков в прокуратуру. Спрашивали: "Не видела ли я, чтобы председатель или бригадир зерно к себе домой увозили?". Нет, я такого никогда не видела. Мы зерно отправляли и днем, и по ночам. В мешки грузили, накладывали их на подводы и отправляли. Никогда не видела, чтобы кто-то мешок с зерном себе присвоил. А зерно семенное в амбаре – это вообще был святой неприкосновенный запас. Боже упаси! Скорее всего, весть о пропаже зерна – это был чей-то навет. Кто-то за что-то обозлился и пустил клевету. Всякие люди были. Тогда никого не наказали, так как не за что было наказывать. Нас, детей военного лихолетья, никто и никогда не заставлял работать. Только предложи, и все бежали делать нужную работу. Понимали, что все это необходимо для победы, страны, советского народа. Так нас воспитывали.
Первые шаги во взрослую жизнь
После неудачной сдачи выпускных экзаменов юной Зинаиде ничего не оставалось, как пойти работать. А работы она никогда не боялась. Зиночку взяли статистом в статистический отдел при райисполкоме.
– В статистике трудилось нас 2 девочки. Это сейчас все комитеты и отделы собраны в "белом" доме вместе, а тогда, где свободна избушка в селе, там и размещали какую-нибудь районную структуру. Например, отдел животноводства был в одном месте, а отдел растениеводства уже в другом здании располагался. В отделе статистики я проработала полгода, а затем меня пригласили в райком комсомола заворготделом. И вскоре вышла замуж.
Любовь нечаянно нагрянет
Да, годы летели быстро. Зинаида из маленькой девчонки превратилась в статную красивую девушку. Но о любви тогда не думали. Много работали, помогали взрослым дома и в колхозе. С будущим мужем Зинаида встретилась случайно. На вопрос, как пришла любовь, баба Зина хитро улыбнулась и продолжила повествование о своей жизни:
– В подростковом возрасте у мены и мыслей о парнях-то не было. Ни с кем и не встречалась. Не до этого как-то было. Мальчишки из школы, конечно, провожали. И на этом всё. А потом встретила его, жениха своего Кудрявцева Дмитрия Сергеевича. Парень недавно вернулся со службы. Митя ушел на фронт 8 декабря 1941 года в 18 лет. Служил в танковых войсках. Свое первое боевое крещение принял в сражении под Сталинградом. 3 раза горел в танке, 2 раза был ранен, контужен. Победу встретил в Берлине. Встречался с американцами на Эльбе. За боевой героизм награжден 2 орденами, медалями “за отвагу” и “за победу над Германией”. После войны дослуживал в Польше, приводил в боевую готовность танки и оставлял их в запас.
В Крутихе Митя недолго проживал. Отец у Дмитрия был кузнецом. Профессия по тем временам редкая и уважаемая. В каком колхозе есть работа для кузнеца, там ему и дом. Все села объездили Кудрявцевы – и в Тамбовском жили, и в Световской, и много где еще. Вот так попала семья кузнеца в Крутиху, в наш колхоз "Заря". А когда вернулся с фронта кузнец Кирилл Степанович Федин, свекор устроился работать в колхоз "Красный партизан".
Мите про меня рассказал его брат Тихон, дескать, у нас в колхозе девочка молодая работает, активная такая, собрания комсомольские проводит. А Дмитрий-то раньше был знаком с моей сводной сестрой Татьяной. И когда он шел к Заволожиным знакомиться с невестой, думал, что встретит Таню, а увидел меня. До свадьбы встретились с ним только 3 раза. Он помогал мне нести молоко до маслозавода. Ведь тогда до каждой семьи, кто держал коров, план доводился – 300 литров в год с головы КРС. Три раза сходили мы с Димой на маслозавод, а следующий раз он уже свататься пришел. Мне уж на тот момент 19 лет было.
Мама спрашивает: "Ну, что, согласна ты замуж за Дмитрия Сергеевича пойти?" Я тихо отвечаю: "Согласна".
Жизнь семейная
– Поженились мы с Дмитрием Сергеевичем в 1947 году. И увел меня муж жить в Сагаи. Жили мы с мужем и его родителями в домике около того места, где сейчас находится канал. По ту сторону канала располагалось сагайское кладбище. Супруг мой в ту пору трудился в МТС. Зайдет бывало вечером Митя к моей маме, где я его уже жду или он меня встретит с работы, и идем с ним вместе домой в Сагаи. А однажды задержались мы с мужем у моей мамы и пришли к свекрам уже совсем поздно. Ох, и рассердился на нас отец из-за того, что воды вовремя с колодца не натаскали. Колодец-то внизу стоял, в овраге. А старики-то в солидных годах на тот момент были.
Когда наша дочка Людмила родилась, свекор ушел в мир иной на 71-м году жизни. Так вот в тот злополучный вечер отец заявил своему сыну: "Бери-ка ты свою птичку под ручку и ступайте, куда хочите!" Митя поднялся и сразу ушел, а я осталась. Ведь утром мне нужно было идти на работу. На тот момент я трудилась машинисткой в райкоме партии. Из райкома комсомола мне пришлось уйти, так как свекровь начала зудеть: "Что это такое? Муж дома, а баба по командировкам шляется!" Я ведь куда только не ходила, где только я не была по комсомольским делам. Все дороги ногами измерила – и в Долганку, и в Маловолчаку, и в Бурлу. Во всех колхозах и совхозах меня знали. Даже когда Митя меня сватать приходил, все мои ноги были в кровяных мозолях, я тогда только что с поселка Московский вернулась. Так к жениху хромая и вышла.
Так что в комсомоле мне работать свекры не позволили. Посидела дома сколько-то. И тут пришел к нам Моисей Данилович Ошепков и сообщил, что по его рекомендации меня пригласили на работу в райком партии машинисткой. Конечно, я дала согласие. Через 2 дня после того, как нас попросили родители мужа съехать с их дома, муж Митя вместе с моим братом Димой Заволожиным взяли в колхозе лошадь с подводой и перевезли теленка и двух овечек. Одну овцу подарил нам на свадьбу свекор, а другую брат мужа Тихон Кудрявцев. Кстати, Тихон тоже кузнецом был. Куда нам было идти? К маме. А у мамы-то всего одна комната на всех была.
А получилось вот как. Когда вернулся брат Миша Заволожин из армии, мы продали избушку на улице Логовской (Советская ныне) и избушку Елышевых, где родились Володя и Валя, они росли и воспитывались в нашей семье, и купили жилье в двухэтажном деревянном доме. В нем нам досталось 2 комнаты наверху. Когда наш Миша женился, он забрал 1 комнату себе. А мы все ютились в одной комнатушке. Куда нас всех размещать? Мама спала на койке, которая стояла под полатями. Рядом стояла русская печь. К ней был приткнут обеденный стол. Все, больше места в комнате нет. Спали все вповалку на полатях. Мой Митя с краю, дальше я, ну, а рядом со мной весь выводок: заволожинский – Дима, Володя, Катя, Гена и елышевский – Володя с Валей. 8 человек на полатях! Все друг за другом. Вот так вот и жили.
Родные связи
Мама Зины зятя Митю считала за сына, и Дмитрий Сергеевич относился к теще как к родной матери. Зинаиде Николаевне нравился лад в семье. А что еще для счастья надо!
– Сходит Дмитрий на рыбалку, наловит рыбы на удочку и на обратном пути обязательно к маме зайдет, уловом поделится и похвалится: "Вот, мать, смотри, сколько наловил!"
Речка у нас хоть и маленькая, а рыбы в ней – уйма. Она прыгает из воды размером с полено.
В 50-м году в деревне еще очень голодно было, и сестры Мити сманили его жить в Челябинск: "Приезжай, у нас тут в областном промышленном городе работы навалом". Поехали мы с мужем в Челябинск. Сыну Толе третий годик пошел (он с 1948 года рождения), а дочке Людочке (она с 50-го) всего 9 месяцев было.
Муж сначала устроился кузнецом, потом слесарем на асфальтный завод. Но профессия деревенского кузнеца была далека от промышленного производства. Технологии ковки совсем другие. Нужно было учиться работать с механическими молотами. 4 года мы прожили в городе Челябинск.
И тут пришел 1954 год – целина. Сразу нас не отпустили на Алтай. Я работала машинисткой сначала в тресте городского дорожного мостового строительства ("Гордормостстройтрест").
Зинаида Николаевна при воспоминании об этом факте рассмеялась и рассказала о шутках юмористов над тем, как любили в Советском союзе сокращать названия организаций. Переведя дыхание, наша собеседница продолжила говорить:
– На второй год целины я заплакала: "Домой! Домой!" Ни в какую больше не хотела оставаться на Урале. А меня не отпускают, с партийного учета не снимают. Пришлось схитрить. Написала письмо братику Диме Заволожину, чтобы тот сходил к председателю и попросил составить бумагу-требование, дескать, в целинный колхоз срочно требуется кузнец, просим направить вашего рабочего Дмитрия Кудрявцева, знатного кузнеца, в наш колхоз. Слава Богу, нас отпустили домой на Алтай. Вернулись домой. На руках у нас уже было трое деток. Юрий у нас уральский парень. Митя уже на второй день по приезду в Крутиху вышел на работу. Брат мужа Тихон как раз комбайны ремонтировал к уборке. Мой супруг пришел ему на помощь. Комбайны привели в порядок и вдвоем вышли в поля хлеб убирать. После той страды столько зерна мы получили! Ларь огромный, что у мамы стоял в сенях, засыпали доверху. Можно было жить. В тот 1955 год у всех на душе было спокойно. Если хлеб есть в закромах, значит, все у всех будет хорошо.
Крутиха родная
Итак, Зинаида и Дмитрий Кудрявцевы в 1955 году вернулись с далекого Урала домой, в родную Крутиху. Малышей у них на руках было уже трое – Толя, Люда и Юрочка. А к кому приехали? Да, конечно же, к маме! И снова Пелагея Михайловна, ангел-хранитель своих детей, протянула руки помощи дочери и зятю. Зинаида Николаевна вспоминает о том периоде жизни:
– Новых событий в середине 50-х в селе случилось много. Новосибирскую ГЭС запустили – сколько земли-то было затоплено! Народу в Крутихе за счет целинников знатно прибавилось. Большинство из приезжих мужчин работали в МТС.
Всё бы хорошо, да жилья для людей сильно не хватало. Близ сел Киприно и Кучука был большой лесхоз. Там-то и выделили рабочим участок для заготовки древесины для строительства домов. А Митю от МТС назначили старшим по распиловке леса. Директор МТС Мальнев Василий Иванович сказал мужу моему: "Вот какая лесина на тебя смотрит, ту и срубай для своей избы. Любую выбирай!" А тамошний лесник был отличным мастером. Он прямо в лесу и срубил нам дом. Потом на машине бревна перевезли в село и собрали домик-пятистенник на улице Северной. Когда лесник рубил нам жилье, спросил у Мити: "Какой дом будем делать?", а тот ему отвечает: "Да делай как у себя". Вот так мы и построили себе маленький тесный домик, в котором было всего 2 комнаты. На новом месте народили еще двух ребят – Лешу и Володю. Стало нас жить 7 человек в новом доме. Хоть и был он небольшим, но как же мы радовались собственному жилью!
Колхоз "Рассвет"
– Через неделю после того, как мы вернулись из Челябинска, меня пригласили работать в сберкассу. Я не искала работу, ко мне сами пришли с "пожалуйста". Отработала 8 лет контролером. А Митя приходил каждый раз с работы смурной и вторил: "Сегодня опять коров некому доить. Снова группа без доярки осталась". Через некоторое время: "Три группы дойных на других доярок раскидали".
Дмитрий Сергеевич уже на тот момент бригадиром в колхозе работал.
– Ну, что, думаю, надо мужу помогать. Да что это такое? Похватали доярки себе коров на раздой, а ума дать им не могут. Угробят же скотину. Долго думала про себя: "Пойду-ка я на ферму! А вот справлюсь ли? Ведь я доила вручную только 2 коровы. И дома 5 ребятишек, младшему только 2 годика, и хозяйство во дворе!" Но видеть, как горюет муж, я больше не могла и все-таки насмелилась пойти работать на ферму.
На дворе стоял февраль 1962 года. По 18 голов доили вручную утром, в обед и вечером. Как только вышла на работу в колхоз, меня сразу же избрали секретарем партийной организации и нагрузили общественной работой по самую иакушку. Надаивали тогда от коровы совсем немного. Если получишь 2 центнера в год, и то хорошо. Зоотехники вроде и были в хозяйстве, а все равно, что не было их. Даже правильный рацион питания коровам некому было составить. Ездили в Камень в аграрный техникум меню буренкам составлять. А на завтра вид кормов поменялся, снова нужно ехать к специалистам. А чуть позднее в "Рассвете" уже свои специалисты появились. Председателем стал Василий Иванович Крутоголовых. Приехал в колхоз после окончания техникума зоотехник Виктор Степанович Речкунов с супругой Любовью Ивановной. Она тоже была по профессии зоотехник. Позднее на фермах появились доильные аппараты. Стало значительно легче работать.
Рядом со мной на ферме много девчат трудилось. Ольга Глушко, Лида Берсенева, Эрна Кох. Ида Штрак и Аня Хрюкина телятницами были.
В 1968 году я пошла учиться в техникум. В 1971 году бригадир свинофермы Мария Васильевна Гринченко ушла на пенсию, и меня назначили на ее место. Бригадиром свинофермы я проработала 5 лет. Мы с девчатами всегда хороших привесов достигали. Как только новый корм поступит, я все обсчитаю и в тетрадке запишу, чем и когда кормили поросят и свиней, какой привес от того или иного корма получили. А еще схожу в химлабораторию, чтобы там проверили корм на количество микроэлементов в нем. Потом Люба Речкунова отправилась в декретный отпуск и меня перевели на птицеферму.
Мне пришлось работать в колхозе не только дояркой. Как только на каком-то животноводческом участке туго, меня туда отправляют: "Вот ты 10 классов окончила, так иди туда-то, налаживай учет". Учетчицей поставили. То молоко по жирности плохо идет. "Старшая доярка! Это твоя обязанность. Иди и делай!" За дополнительную работу никто, конечно же, не доплачивал. Вот так и работали. К счастью, мне ребятишки мои во всем помогали. Все выросли на выпасах, часто со мной на дойку ездили. И Толенька, и Людочка, и Юра, лошадник знатный. Не раз ребята колхозных коров за меня доили. Иной раз задержусь на пленуме партии, а они все дела на ферме переделают. Лида Берсенева говорила мне однажды: "Я поначалу не верила, что ребятишки коров полностью продаивают, а потом одну-другую подергаю за вымя, а там пусто, все выдоено. Молодцы какие!" А еще рядом со мной всегда был супруг Дмитрий Сергеевич, моя душа, моя стена и опора.
Без Мити
Зинаида Николаевна прожила в счастливом браке с Дмитрием Сергеевичем 47 лет. Его не стало 30 лет назад, в 1994 году. С большой горечью вспоминает Зинаида Николаевна о том тяжелом периоде:
– Мите было всего 70 лет. Он страдал тяжелым тромбофлебитом. И с желудком что-то было не в порядке. Врачи обследовали его и сказали, что организм только тронь, и он весь истечет кровью. Все внутри было воспаленным. Тяжко ему было в последнее время, слишком тяжко. Так и ушел, оставив меня одну с ребятами. Получилось так, что дети со своими вторыми половинками, все вместе, приехали попроведовать отца перед его смертью. Последними зашли в комнату Толя с Машей и встали в дверном проеме. Митя осознанно обвел всех взглядом, вздохнул, и жизнь покинула его. Так мой Митенька попрощался с нами. Прожили мы с мужем хорошо. Все случалось в жизни, как и у всех, но всегда оставались любовь, уважение и взаимопонимание. Этому мы учили с ним и детей наших. На следующий 1995-й ушла из жизни на 96 году мама Пелагея Михайловна. Дети взрослели и во все времена старались поддержать меня. Конечно, духом я старалась не падать. От большого горя отвлекали заботы и хлопоты о детях и внуках. Им нужна была моя помощь, им нужна была я. То у одного свадьба, то у другого, то в одной семье дите народится, наше счастье и радость, то в другой. Жизнь продолжается.
О культуре, таланте
и песнях
После тяжелых воспоминаний в воздухе повисла недолгая пауза. И тут Зинаида Николаевна мастерски взяла ситуацию в свои руки и быстро перевела разговор в совершенно иное русло, разрядив тягостную атмосферу. Просто удивительно, насколько мудра эта женщина. С ней и психологи не нужны, настолько богаты ее жизненный опыт и знания о человеческой натуре.
– А вы знаете, какой в последние годы в колхозе "Рассвет" хор был, какая замечательная художественная самодеятельность была?! – и тут меня осенило, что весь род Кудрявцевых из поколения в поколение славится замечательными голосами. – Мама моя пела очень красиво. Мы все в нее пошли. В войну ведь все женщины пели. Работают-работают, сядут отдохнуть. И кто-то заплакал. А другая песню затянет, остальные ее подхватывают. И пошло-поехало. Песню споют, и звучит команда: "А, ну-ка, девки, подъем, работать!" Без песни тогда, наверное, и не выжили бы. Правда же говорят, что песня строить и жить помогает. Песня многим помогла выстоять в тяжелых жизненных ситуациях. Мы с Митей с молодости всегда были в самодеятельности. Управимся на работе и дома, и бегом всей семьей на репетицию. А сколько песен было перепето на районных Днях животновода, которые устраивали на Ключике под Крутихой. Ехали туда с гармошками, баянами. Еду вкусную готовили. Торговля выезжала. По беговым дорожкам конные скачки устраивали. Как же мои супруг и сыновья радовались этим соревнованиям. Ведь таких любителей лошадей еще поискать. Потом, когда уже не стало Мити, мы в РДК организовали фольклорную группу "Рассвет". Это было уже где-то в начале 10-х годов. В нее входили Маша Воробьева, Катя Дружинина, Катя Тонких, Тамара Жмыхова и я. По ночам мне сейчас не спится. Ну, что я буду телевизор включать или диктофон с книгой?! Нет. Лежу и в уме песни напеваю. Утром выйду на завтрак и Людочке говорю: "Я все песни за ночь перепела!" А порой сидим с дочкой да возьмем и запоем с ней. Хорошо. Душа радуется.
Делу партии верны
Кудрявцевы Зинаида Николаевна и Дмитрий Сергеевич в 1950 году стали кандидатами коммунистической партии, а в 1951-м их обоих приняли в члены ВКП(б). Зинаида Николаевна до сих пор считает себя коммунисткой, и гордится этим фактом.
– Часто вспоминаю свое прошлое. Я ведь до сих пор член коммунистической партии. И даже партбилет сохранился. Я захватила еще то время, когда наша партия называлась Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков). Это в 1952 году она стала называться КПСС. При Ельцине прошла перерегистрация коммунистов. Но тогда мало кто остался верным компартии. Большинство покинули ее ряды. В последнем партбилете у меня записано, что я член КПР – коммунистической партии России. Ушла в небытие целая эпоха. Но надо и правду сказать. Многие вступали в партию, думая, что это им поможет продвинуться по должности или службе. Кто-то по совести работал на благо народа, а кто-то искал только свою выгоду. И таких людей и в советское время было немало. Раньше, когда был жив Василий Михайлович Матвеев, он ежемесячно приезжал ко мне за членскими взносами. Сейчас их уже никто не собирает. Хотя по праздникам мне звонят, поздравляют и приглашают на мероприятия. Это очень приятно. Жаль, правда, что я уже в силу своего нездоровья не могу ответить на приглашение. А то соберемся раньше, поговорим обо всем, песен напоемся, чайку попьем. Хорошо было.
Добрые советы
бабы Зины
Поговорили мы с Зинаидой Николаевной и о человеческих качествах:
– Жизнь прожила, и такое чувство, как зависть, никогда не испытывала. Боже упаси! Что есть, то есть. Ну как можно завидовать людям, не понимаю. Что заработала, то мое, а что у других, меня это не касается. Считаю завистливых людей не очень умными. Тех, кто людям плохо делает, остается только пожалеть. Что еще тут скажешь. А еще нужно от завистников и клеветников держаться подальше, и лучше промолчать, не связываться с ними. Поверьте мне, хороших и добрых людей на свете намного больше, чем плохих. Да только плохие люди более громкие, вот их и замечают все, а добрые люди не кричат, подлости не делают. И многие добро за обыденность принимают. Бывало, едем на дойку, и две кумушки начинают скандал заводить. А я их слушаю-слушаю, и песню замурлыкаю. Запела, Оля Глушко подтянула, а тут и все подхватили во все горло, и скандал сошел на нет. И в этой жизненной ситуации песня помогает.
Клан Кудрявцевых
Пролетели годы…. Зина с мужем Дмитрием поставили на ноги пятерых детей и много сделали для родного села. Теперь семья Кудрявцевых стала одним из самых больших кланов в районе. На сегодняшний день у Зинаиды Николаевны насчитывается 16 внуков, 34 правнука и 1 праправнучка. А если посчитать потомков Зинаиды Николаевны вместе с их мужьями и женами, то родни наберется порядка 80 человек. Все дети в этом роду долгожданные и желанные. По современным меркам иметь такую многочисленную семью – это настоящий рекорд, который совершила наша землячка, легендарная женщина, настоящая героиня нашего времени, скромно живущая рядом с нами. Все дети Зинаиды и Дмитрия состоялись, стали достойными и уважаемыми людьми. С какой же теплотой и любовью рассказывает Зинаида Николаевна о своем многочисленном потомстве:
– Все наши дети построили свои семейные гнездышки. И я никогда не вмешивалась в семейные дела своих ребят. Всегда говорила им: "Вот нашли вы друг друга, познакомили с родителями и живите себе во благо. Это ваш выбор". У всех своя судьба, и с этим ничего не поделаешь. У меня со свекрами не сразу все сложилось благополучно. А по прошествии многих лет свекровь говорила моему мужу: "Ты Зину не обижай. Она у тебя хорошая". И так бывает. Дети мои – это моя радость, мои подарки судьбы. У нас в семье очень интересно все получилось. У Мити, мужа моего день рождения 6 декабря, 8 декабря Толя родился. Он папин подарок. Люда родилась на День комсомола 29 октября. Она у меня комсомольский подарок. А Володя, младшенький мой, родился подарком для меня. Он отмечает именины 27 февраля, а я 1 марта. Слава Богу, все наши дети выросли добрыми, умными, работящими и заботливыми. Сейчас мы живем с дочкой Людой вдвоем, а гостей встречаем почти каждый день. Всегда всем искренне рады. Но чаще всего приезжает сынок Володя. Вчера его не было, должен приехать сегодня обязательно.
Какое же у Зинаиды Николаевны чувствительное материнское сердце. Как только она проговорила о сыне, за окном раздался звук автомобиля. Это приехал к матери действительно Володя. Удивительный факт. Беседа с нашей героиней прервалась на несколько минут. Мама общалась с сыном, живо интересуясь его делами.
– Вот так и живем, – улыбаясь, сказала Зинаида Николаевна. – Ну, что, продолжим наш разговор?!
Дорогая Зинаида Николаевна! Конечно, мы обязательно продолжим говорить с Вами обо всем на свете – о детях и семье, о работе и добрых делах, о счастье и семейном благополучии, и, конечно же, о жизни… Пусть она будет у Вас долгая, и насыщенная славными, яркими событиями. Пусть Вас радуют дети и внуки, а сердце как можно реже сжимается в тревоге за них. Будьте здоровы и счастливы. Всех Вам земных благ, уважаемая наша, мудрая и наидобрейшая долгожительница Зинаида Николаевна Кудрявцева.
Июнь 2024 г.