В любой семье есть человек, чей моральный стержень закаляется жизненными обстоятельствами и от того становится крепче, мощнее. Человек, который способен стать опорой и защитой, который может сплотить вокруг себя. Именно таким человеком был и Герасим Александрович Берсенев, о котором и рассказала нам его дочь, Лидия Слепец.

Герасим Александрович родился в восточном Казахстане, в селе Яры, Большенарымского района. Закончил церковно-приходскую школу четырехлетку, причем всего за два года. Учился он очень хорошо, замечательно рисовал, писал. В 16 лет вступил в комсомол. Чем очень рассердил своего отца, человека строгого и властного. Тот приказал юноше выйти из комсомольских рядов. Герасиму и в голову не пришло его ослушаться. Пошел, забрал документы. А через год, когда наступило время продолжить обучение, решил поступить в летное училище. Мечта у него была – небо. Он с легкостью прошел комиссию, но… Но без комсомольского билета в те годы в вузы не принимали. Делать нечего, оставил мечту и выучился на водителя. Женился, устроился на работу. Родился сын. А в 1937 году по доносу арестовали и приговорили к расстрелу председателей колхоза и сельсовета, которых он возил на машине. Герасим Берсенев как свидетель отправился в сибирские лагеря по 58-й политической статье, без права переписки. Жене тоже досталось, от грудного ребенка ее оторвали, отправили на стройки. Молодость закончилась, началась борьба за жизнь.

Сначала сидел за колючкой, а когда расконвоировали – стал работать на лесоповале. По шатким лежневкам возил на газогенераторной машине лес. Условия жизни были на грани. Баланда, болезни, морозы, клопы, таежный гнус, ледяная вода, в которой приходилось стоять часами. В бараках было так тесно, что если ночью заключенный хотел повернуться с боку на бок, то переворачивались все лежащие на нарах люди. Но страшнее всего был барак усиленного режима, или БУР. Там шанс выжить приближался к нулю, ежедневная пайка: кружка воды, двести граммов хлеба и охапка дров – очень быстро превращала человека в тень.

Выбор: умереть или…

Однажды Герасим Берсенев стал невольным свидетелем кражи. Блатные заключенные обокрали ларек, расположенный на зоне. Бандиты его сразу предупредили: хоть слово скажешь, получишь в бок перо. И на допросе Герасим Александрович промолчал. За что и попал в БУР как соучастник. В БУРе он провел полгода. И по логике не должен был оттуда выйти. Но вышел. Сохранил себя. – Словно предчувствовал, насколько он будет потом нужен нам, будущим детям, - замечает Лидия Герасимовна.

Полгода, проведенные в БУРе, превратили крепкого мужчину в скелет. Он весил всего 38 килограммов и с трудом передвигался. Эти же блатные и спасли его потом, пристроили работать на кухню. Бандиты бандитами, но что-то было в них человеческое.

Ровно через десять лет Герасим Берсенев вышел за территорию лагеря. Как забрали его в полночь, так в полночь и освободили, минута в минуту. Очередной круг замкнулся.

Добрее не было человека на свете

Лагерю он отдал свои лучшие годы, молодость, ведь забрали его на двадцать первом году жизни. И за десять лет от семьи не было ни весточки. От обиды Герасим Александрович решил: обратно в Казахстан не возвращаться. Познакомился с женщиной, которая работала на складах. Была она вдовой (муж погиб на войне) охранника того самого лагеря, в котором он сидел.

У нее уже было трое детей. Еще троих нажили потом. Всех любил, всех баловал и воспитывал, всех принял. – Добрый он был очень, – рассказывает Лидия Герасимовна. – Нас, маленьких, баловал, маму любил очень. Между своими и приемными детьми различия не делал совсем. Пожилых людей и при встрече, и за глаза называл вежливо папашами, мамашами, уважительное отношение к людям передал он и нам, детям своим.

Герасим Берсенев работал день и ночь, чтобы прокормить семью. Ведь помимо шестерых детей у него был и первенец, который остался в Казахстане. Тот самый полугодовалый малыш, у которого судьба отняла родителей. Сыну он платил алименты, писал письма, поддерживал, как мог. Лидия Герасимовна была совсем маленькой, но почему-то запомнила почерк, очень красивый и четкий, которым были написаны письма, приходящие из Казахстана.

Найти по почерку

Когда Лидии исполнилось 18, решила она брата найти. Написала по старому адресу и приписала: найти адресата, если тот выбыл. На счастье на казахстанской почте работала знакомая родителей Герасима Берсенева, она и передала письмо на новый адрес. На восьмое марта пришел ответ. Лидия еще не дочитала от кого весточка, как поняла по знакомому почерку – нашелся! – А летом приехал в Тугач и сам брат. Отец был вне себя от радости, – вспоминает Лидия Герасимовна. – Так и ездим теперь семьями друг к другу в гости из Казахстана в Сибирь.

Стараюсь научить детей и внуков всему, чему научил меня отец, - продолжает рассказ Лидия Герасимовна. – Поэтому мои дети – единое по духу целое, крепкая семья. Всегда собираю их вместе, говорю: мать с отцом не вечные, а вы друг друга держитесь. Папа мой словно задал тон семейной любви, я же просто передаю его дальше.

Но самое главное, добрее нашего отца, мне кажется, человека на свете и не было. Это была чистая, мощная такая доброта от любви его к людям, к миру.

Бывало, едет он на работу. Мать ему с собой соберет нехитрый обед в дорогу – яйцо или сала кусочек. Возвращается отец обратно, а в кармане припасен гостинец: кусочек сала, бензином насквозь пропахший. Говорит: зайчик вам угощение передал. И ведь было в доме все: и сметана, и масло, и молоко, и мы не голодные. Но вкуснее папиного гостинца ничего в жизни не было и не будет.

Жил как по заповедям

Еще Лидия Герасимовна вспомнила, что каждый раз, перед сном отец тихо говорил: "С господом Богом ложусь я спать". Может быть, сама жизнь заставила его так говорить. Может быть, эти слова помогли ему выжить там, где не выживают люди. Может, повторял он эту фразу каждый раз, когда ложился на лагерные нары. Когда смерть за плечом стояла. В церковь не ходил, обрядов не соблюдал, не молился. Но жил как по заповедям и нес свет.

– Когда он умер, я полгода неба не видела, - говорит Лидия Герасимовна. – Вокруг люди, дома, предметы, а неба нет. Черная туча вместо белого дня. Отец был для меня всем. И сейчас, спустя столько лет после смерти, мне его очень не хватает.

Папа, тебе письмо!

– Папа стремился во всем поступать исключительно по-честному, - делится Лидия Герасимовна. – Не выносил фальши, предательства. Эта черта характера передалась и его детям, внукам. Еще у него было обостренное чувство справедливости. Несправедливо потерял он самые лучшие годы жизни, любимую жену, сына. Но никогда я не слышала, чтобы он высказывал обидные слова или жаловался, что его обделили. Душе его было больно. Эта боль, наверное, и убила его. Умер он от инфаркта в 66 лет. Но одной справедливости он дождался, когда вышел на пенсию. В этот год его реабилитировали за отсутствием состава преступления. Помню, как это произошло: почтальон принес огромное такое, толстое письмо с документами о реабилитации, но письмо он передал не в руки, а воткнул в ворота. Это письмо порывом ветра сдуло во двор, я выхожу - а во дворе корреспонденция. Говорю: "Папа, тебе письмо!". Он конверт открыл, увидел пачку документов, пролистнул их и заплакал. Словно не человек снял с него тяжелую ношу, не человеческие руки передали эту весть, а что-то свыше. То, что больше, что сильнее любого человека.