Фирс Петрович Судаков – врач-ветеринар, в годы работы Краслага известный не только на территории пос. Тугач, но и за его пределами. Это был грамотнейший в своем деле специалист. Он чувствовал боль животных сердцем и непременно старался им помочь в меру своих профессиональных возможностей. Поговаривали даже, что одним лишь положением руки на голову скотины он мог облегчить ее страдания. Крестьяне доверяли Фирсу Судакову лечение животных, а иногда обращались за помощью и сами.
Первая "встреча"
Впервые о чудо-ветеринаре из пос. Тугач мне довелось услышать несколько лет назад, когда на месте барака усиленного режима был установлен памятный знак жертвам политических репрессий. Потом его фамилия упоминалась неоднократно в процессе подготовительной работы по созданию на территории таежного поселка музея под открытым небом "Совершенно секретно – Тугачинский Краслаг". И вот первая экскурсия по музею летом 2018 года, указатель места нахождения конного парка, и вновь история о гениальном ветеринаре.
Рассказывали о многих заключенных, но почему-то именно судьба этого человека с необычным именем Фирс запала в душу. Почему? Наверное, никогда не удастся однозначно ответить на этот вопрос. Сразу не запомнилась даже фамилия. В памяти осталось лишь то, что он был осужден за падеж скота в крупном хозяйстве, в чем его вины не было.
"В 1939 году в лагерь по этапу прибыл врач-ветеринар Фирс Петрович Судаков. Он родом из Забайкалья, работал в колхозе помощником ветеринара. Случился падёж скота, 40 человек предстали перед судом, 35 из них были расстреляны, пятеро отправлены по этапу и среди них Фирс Петрович. В 1941 году построили ветлечебницу, необходимо было лечить лошадей, которых в лагере было 200 голов, ведь все работы выполняли на лошадях. После освобождения Фирс Судаков остался в Тугаче, женился, жил с семьей в бараке, с одной стороны которого и была лечебница. Более грамотного и знающего специалиста в поселке не знали. В 1971 году он уехал к дочери в г. Шевченко", - так рассказывала экскурсовод.
А что с ним произошло на самом деле?
Страницы дневника
На дворе 1937 год. "Меня завели в кабинет старшего следователя Сретенского НКВД Ивана Прыгачева, второй этаж, угловая комната, одна сторона которой смотрела в сторону реки Шилка, вторая в какой-то переулок, – пишет в своем дневнике Фирс Судаков. – Время было на стенных часах около шести вечера. Прыгачев вежливо пригласил меня сесть на стул, спросил, здоров ли я. В то время я был совершенно здоров, мне было от рождения 21 год и 7 месяцев…"
Далее Фирс Петрович в подробностях описывает встречу с помощником Прыгачева Петуховым, длительной беседе, начавшейся вечером 12 августа 1937 года и заполнении протокола допроса, во время которого ему пришлось ответить на множество вопросов, "касавшихся всего: дома, родителей, братьев, сестер, жены и вообще всех родственников".
Небольшой перерыв и снова допрос. Первый же вопрос поверг Фирса Петровича в шок: "В какой контрреволюционной организации состоял, кем и когда завербован, и какую контрреволюционную работу выполнял?" Когда Петухов понял, что ответа на свой вопрос получить не сможет, заставил Фирса Судакова встать по стойке смирно рядом с прикованным стулом, на котором тот до сих пор сидел. Так, стоя, молодой человек и встретил утро 13 августа 1937 года.
В своем дневнике Фирс Петрович подробно описывает и воскресное утро ареста (2 августа), которое помнит в мельчайших подробностях: и раннее солнце, и аромат свежих блинов, испеченных тещей Парасковьей Игнатьевной, и слезы соседки, сообщившей, что арестовали его брата – единственного шофера колхоза им. 2-й Пятилетки, невыносимое горе собственной жены. По словам Михаила Судакова (младшего сына Фирса Петровича), с которым нам удалось связаться через социальные сети, Ефросинья Ермолаевна вынуждена была отказаться от мужа, чтобы не пострадать самой, а в 1938 году родила дочь, и семья уехала на Дальний Восток. Фирс Судаков дочь так никогда и не видел. Помнит, как быстро поднялся с постели, без аппетита съел единственный блин со стаканом чая. "Это был последний мой блин перед очень долгим голодным перерывом, о котором не забуду до самой моей смерти", - пишет Фирс Судаков.
И вновь воспоминания о допросе, как хотелось пить, как хотелось повернуть время вспять и попрощаться с матерью, встретившейся по дороге, когда милиционеры уже везли его с братом на телеге. А еще воспоминания о перенесенных оскорблениях, в том числе словах, выражениях и эпитетах, которые в словари не вносят.
Увы, добились ли следователь и его помощник признания арестанта, осталось за кадром – в отсутствующих страницах дневника. Вернее, документальной повести, которую Фирс Петрович писал много лет и даже отправлял в свое время отрывки в комитет по увековечению памяти безвинных жертв репрессий 30-50-х годов (г. Чита-90).
На следующих страницах – воспоминания о первых днях в Тугачинском лагере после изматывающего этапирования и пешего перехода.
Далее упоминания о "небольшом лагере Большая речка", командировке Верх Кужо, совхозе Марьин Клин. Именно в Марьином Клину встретил он свою супругу – Марию Григорьевну Сафронову, работавшую поваром.
От ветфельдшера до ветврача
Молодого, грамотного специалиста в лагере заметили. Фирс Петрович вскоре приступил к работе в конном парке ветфельдшером. Его высокий профессионализм, аккуратность, ответственность к порученному делу, любовь к животным, желание непременно помочь им не остались незамеченными.
Руководствуясь записями все того же дневника, вернее документальной повести, можно сделать вывод, что Фирс Судаков перемещался между командировками без конвоя. Он сам рассказывает о своем двухдневном пешем переходе в Марьин Клин, чтобы помочь "порученным животным".
Впрочем, о его добропорядочности и ответственности в свое время разве что легенды не складывали.
Нередко можно услышать, как сравнивают Фирса Судакова с другим известным врачом Тугачинского Краслага – Генрихом Новотным. Только тот лечил людей, а Фирс – животных. К Фирсу Петровичу вели скот с окрестных деревень, зная, что он не отступится, пока не вылечит четвероногое.
"Бабушка моя, Анна Федосовна, рассказывала, как однажды дядя с вечера уехал в Шамы, где корова слегла, - вспоминает Анатолий Марков, племянник Фирса Петровича по линии супруги Марии Григорьевны. – Поставил укол скотине, а сам присел на стул, попросив хозяйку разбудить его через час, если задремлет. До самого утра он следил за состоянием животного. Корова уже к утру на ноги встала. И подобный случай не единственный. Хозяева очень уважали Фирса Петровича за его ответственное отношение к работе. А он просто любил свое дело и не мог видеть мучений животных, не говоря уже о людях".
Сохранились воспоминания Марии Ждановой, родившейся в 1925 году в д. Капитоново (сейчас это одна из улиц Тугача). Мария Виссарионовна рассказывала, что при лагере был конный парк. Заведовал им Григорий Зотов, главным врачом работал майор Иван Андреевич Романенко, также ветврачом при лагере работал Фирс Судаков.
Из дневника Фирса Судакова:
«…Как я хорошо выспался в ту ночь на 2-е августа. Проснувшись, лежал еще в постели, поднялось уже солнце, было 8 часов утра. Приятный запах от испеченных на коровьем масле блинов распространялся по дому. Я еще лежал и думал, как хорошо сейчас покушаю в это праздничное утро Ильина дня, совпавшего с воскресеньем, свежих блинов, испеченных тещей Парасковьей Игнатьевной – они стояли уже на столе, когда я услышал в прихожей плачь моей жены Фроси. Одновременно слышу голос Нюры Кашиной, говорившей, что только сейчас арестовали Ваню и моего брата, единственного шофера колхоза «2-ая Пятилетка», повели его в сельский совет, после него, сказали, пойдут за Фирсом. Заплакали сразу все, как по покойнику…»
Закончив Канское медучилище, Мария Виссарионовна и сама устроилась на работу в конный парк, работала под началом Фирса Петровича, который стал для нее не просто коллегой, а учителем в ветеринарном деле. По словам дочери Марии Ждановой Светланы Ивановны, которая по сей день живет в Тугаче, мать всегда очень уважительно отзывалась о ветвраче, говорила, что ему она обязана многим, что знает в работе.
Всегда знал, что делать…
Анатолий Марков – племянник Фирса Петровича по линии супруги – сохранил воспоминания о дяде с пятилетнего возраста. Дом их семьи стоял через дорогу практически напротив ветлечебницы, что располагалась буквально в нескольких шагах от старого кладбища. Ему, совсем еще мальчишке, было интересно наблюдать, как мимо дома на ветлечебницу вели скотину.
Фирс Петрович с семьей жил здесь же, поэтому прибежать могли и ночью. Доктор, недолго думая, собирался и шел на помощь.
"А истории о том, что дядя Фирс мог успокоить животное, просто погладив по голове, не выдумка, - говорит Анатолий Егорович. – Так оно и было. Скотина ведь не скажет сама, где болит. А он всегда знал, что делать. Наверное, животные это понимали каким-то своим внутренним чутьем, вот и успокаивались".
Фирс Петрович относился к животным, как к детям. Порою, даже хозяевам было, чему поучиться. Нередки случаи, когда специалист приходил на вызов, да так на ночь и оставался, если случай оказывался слишком тяжелым.
Начальство лагеря прислушивалось к его мнению. Если ветеринар не позволял коня на работу выпускать, значит, животное оставалось в стойле. Никому не хотелось нести ответственность за его гибель, ведь от этого также как и от работы заключенных напрямую зависели планы выработки. Нарушить их – навлечь на себя беду.
Может показаться, что Фирс Судаков был человеком жестким, однако, по словам Анатолия Маркова, это далеко не так. Его дядя, наоборот, в жизни был мягким и добросердечным, его жесткость и настойчивость проявлялась только в работе. Он мог не обращать внимания на людские обиды, но если дело касалось здоровья животных, оставался непреклонным. После закрытия Краслага Фирс Петрович работал начальником ветлечебницы. Жители прекрасно знали, если ветеринар сказал убрать стекло, избавиться от консервных банок, ботвы, навести порядок в усадьбе и возле нее, чтобы животные не получили травму, нужно выполнять. Все нарушения он фиксировал письменно, составлял акты на месте, после чего мог следовать немалый штраф.
Вспоминает Анатолий Егорович случай, как одна из хозяек слезно просила дядю уничтожить акт об отравлении коровы ботвой и не предавать его огласке – боялась наказания. Фирс Петрович пошел на уступку, поскольку увидел искреннее раскаяние женщины и желание исправиться.
Статус ветврача был настолько высок, что никто и не перечил – на улицах была чистота, а на полках магазинов не было просроченных товаров – за этим Фирс Петрович тоже следил очень строго.
"Он был педантичен во всем, того же требовал и от окружающих, - рассказывает Анатолий Егорович. – В ветлечебнице царили чистота и порядок, все было расставлено по своим местам, все было под рукой. Необходимые для лечения животных лекарства он заказывал заранее. Поразительно то, что он не отказывал в помощи и людям. Мог запросто зашить открытую рану".
… и все записывал
"В 1971 году Фирс Петрович вместе с семьей уехал из Тугача в г. Шевченко к дочери Тамаре, - продолжает рассказ Анатолий Марков. – Но практически каждое лето потом приезжал погостить. Бывало, задерживался на все лето – непременно навещал всех друзей, знакомых, ходил по грибы, ягоды. Для него Тугач стал второй родиной. Нередко вечерами обходил поселок – проверял свои владения, чисто ли, все ли хорошо на улицах. И все это записывал. Он вообще очень любил писать, доверяя бумаге самое сокровенное. Однажды я нашел и почитал его дневник. Но Фирс Петрович, узнав об этом, спрятал его. Рукопись на самом деле была очень толстая, подробная. Она сохранилась у его младшего сына Михаила. К сожалению, сейчас у нас есть лишь отдельные страницы повести, которую дядя озаглавил "Боль памяти".
Зачем же он ее писал? На этот вопрос Фирс Судаков отвечает сам на страницах своего произведения:
"Рубцы на сердце
Я пишу эту невымышленную документальную повесть о себе не для оправдания себя, не для печати. С нее не нужно брать примеров хорошего.
Я пишу ее для моих потомков, как память моего сердца, чтобы они знали мое недостойное поведение, трагически приставшее ко мне в то далекое прошлое 1937 года время, затянувшее, как паутиной, меня на долгие годы туда, куда никто не должен попадать. Жить долгие годы в отдалении своих любимых близких, родных и товарищей. Стать тенью в полдень, терпеть унижения, оскорбления, недоверие, а самое главное – терять свои молодые драгоценные годы, свое здоровье. Потом все это никогда не вернешь.
Описать все это нужно еще и потому, что вот уже свыше тридцати лет вышел из того заточения. Во сне же сейчас снится тот кошмар. Остались рубцы на сердце, с ними уйду наверно в другой тленный мир…
…Я желаю вам, мои дорогие потомки, честности, свободы и добровольного творческого труда в вашей жизни.
Ваш Ф.П. Судаков
28 февраля 1982 года, гор. Шевченко"
Умер Фирс Петрович в возрасте 82 лет в г. Актау (г. Шевченко) 26 марта 1998 года.
Первое фото внизу: Фирс Судаков (из архива Михаила Судакова). Второе фото (слева-направо): Супруга Мария Григорьевна, дочь Тамара, сын супруги от первого брака Дмитрий, Фирс Петрович, на руках у него - сын Михаил (из архива Анатолия Маркова). Третье фото: Житель пос. Тугач Анатолий Марков - племянник Фирса Судакова по линии супруги. Четвертое фото: Страница из дневника Фирса Судакова (из архива Михаила Судакова). Пятое фото: карта музея "Совершенно секретно - Тугачинский Краслаг" на въезде в пос. Тугач.