Марии было 14 лет, когда началась Великая Отечественная война. Два ее брата ушли воевать: Василий – на фронт, Максим – в партизанский отряд. Отца забрали в трудовую армию, где он пробыл больше 17 лет. Остались они вдвоем с мамой и пережили самые страшные годы в своей жизни.

От дома осталось решето

"Она и сейчас заставляет меня держать корову", - рассказывает дочь Марии

Петровны, ведь во многом благодаря своей корове ее семье удалось выжить в войну. Жила семья Марии тогда в селе под Харьковом. Выручал и собственный огород.

Вскоре после начала войны гитлеровские войска оккупировали Харьков и ближайшие села. Немецкие солдаты жили и в их селе, в здании бывшего маслозавода располагался их штаб. Страшно было с такими соседями, но за все время оккупации вреда Марии и ее маме немцы не причинили. Приходили, бывало, молоко брали, но не бесчинствовали. "Матка, дай милко", - говорили. Мама подоит корову да поделится с ними. А куда деваться? Ссориться – себе дороже. "Мы их не касались, и они нас не трогали".

Десять дней ходили немцы брать молоко, но однажды пришел русский и говорит: "Вам надо срочно отсюда уезжать, тут скоро будут ожесточенные бои, в пяти километрах за вашим огородом". Запрягли корову, сложили пожитки, мешок муки. У мамы Марии было два мешка муки, но второй было не унести, закопали в подполе.

Километрах в семи от села базировался партизанский отряд. Вспоминает Мария, как они с мамой пришли к партизанам, жившим в коровнике. Коров, правда, в нем давно не было. "Вы можете ходить до дому, - говорят партизаны, - но ночью, чтобы никто не видел. Как только солнце начнет всходить, вы должны быть уже здесь". А ходить надо было: только-только в огороде поспели огурцы, помидоры, картошка, другие овощи. Тем и жили.

Около месяца прожили Мария с мамой в коровнике, а когда вернулись домой – ужаснулись: все дома были буквально изрешечены пулями, а прямо перед их домом – огромная воронка от снаряда. "Если бы мы там были, живыми бы не остались". Увидев сгоревший танк, любопытные дети, в том числе и Мария, решили заглянуть в него. Перед глазами встала страшная картина: внутри танка сидел сгоревший танкист…

Пошла мама на маслозавод, где был штаб немцев: там были выбиты все окна вместе с рамами. Она потихоньку перенесла эти окна себе, также забрала оттуда два стула. А когда пришли наши солдаты, поинтересовались: "Откуда взяла эти стулья? Верни назад!" Пришлось возвращать.

"Сыночек, где ты, Максим?"

Вспоминает Мария

Петровна, как хлеб завезли в село. В каждом магазине появился хлеб. Огромные очереди выстраивались за ним. Давали одну булку на руки. С едой было туго, но так, чтобы совсем нечего есть, бывало редко. Односельчане помогали друг другу. Сегодня с тобой поделятся, завтра ты поделишься с другим. Так и выживали. Между тем, село переходило под контроль то Красной Армии, то гитлеровских войск. Такие "качели" продолжались вплоть до 1943 года, когда Харьков и его окрестности освободили окончательно. Бывало даже, что село не было ни под чьим контролем. "Около 10 дней было безвластие: и немцы ушли, и наши еще не пришли…"

Душа матери все это время болела за своих сыновей. Как они там? Что с ними? А ведь Максим был где-то рядом, в партизанских отрядах… Вышла раз на конец огорода, а там партизаны выходят. "Сыночек, где ты, мой Максим?" Партизаны в ответ: "Бабушка, какой Максим? Не знаем мы такого…" Мать вернулась расстроенная домой. Позже Максим вернулся домой раненный в ногу. Оказалось, что он служил в партизанском отряде недалеко от Харькова. А вот второй брат Василий погиб на фронте.

В селе в войну, когда оно не находилось под немецкой оккупацией, продолжала работать школа, куда и ходила Мария учиться. Успевала и с подружками погулять, и сено для коровы заготовить, и дрова. Жизнь ведь продолжалась, несмотря ни на что.

Однажды в доме Марии поселились красноармейцы. Когда село освободили наши войска, солдатам нужно было где-то жить. Месяц пожили – ушли, на их место пришли другие. Так и жили у них по несколько человек достаточно долгое время, пока фронт был недалеко от села. Помнит Мария Петровна случай, когда перед одним из солдат упала икона. Он так плакал, воспринял это как знак, что вскоре погибнет. Но дальнейшая его судьба осталась неизвестной.

9 мая 1945 года Мария считает одним из самых счастливых дней в своей жизни. Она тогда вышла из школы, а тут по радио объявляют, что война кончилась. "Сколько слез радости было, сколько эмоций, мы пережили этот ужас!"

Такое невозможно забыть

Несладко пришлось Марии и после войны. Выйдя замуж в 1947 году за фронтовика и родив троих детей, они с семьей решили переехать в Казахстан на освоение целины, поверив вербовщику в том, что их ждет хорошая жизнь. Целый поезд набрался переселенцев. "Приехали, а там все развалено, думаю: Боже мой, куда мы попали?" Для приезжих было странным то, что помимо баранов казахи использовали в пищу мясо верблюдов. Но со временем обжились, привыкли ко всему. Уже в Казахстане родилась младшая дочь.

В начале 90-х с развалом Советского Союза в бывших республиках невзлюбили русских, начались конфликты. Вот и казахи стали добиваться того, чтобы русские уезжали. Детей в школе даже в две смены учили: с утра – казахских, после обеда – русских. "Стоим в очереди в магазин, подходят казахи, и их отоваривают вперед русских. Детей в школе часто били. Тогда и решили уезжать". Незадолго до отъезда погиб муж Марии Петровны, который всю жизнь ходил с осколком в легких и страдал от этого.

Семья решила переезжать в Сибирь. В д. Благодатке Саянского района жила родственница, у нее и решили поселиться. Позже переехали в с. Унер. Так здесь и живут.

Но даже такие испытания – ничто по сравнению с войной. В марте Марии Петровне исполнится 93 года, но даже сейчас, спустя столько лет, она часто вспоминает то время. Ее пальцы начинают дрожать, когда у нее спрашивают о военных годах. После инсульта она плохо помнит некоторые моменты жизни, но о войне говорит так, будто это было вчера. Такое невозможно забыть.