Сергей Конников – один из самых популярных взводных в оборонноспортивном оздоровительном лагере. Служить в разведвзводе – мечта любого десятиклассника. Тонкостям разведывательнодиверсионных мероприятий мальчишек учит не кто-нибудь, а кавалер ордена Красной звезды, начальник группы захвата отдельной разведроты ограниченного контингента войск в Афганистане.
В канун Дня защитника Отечества и в День воинаинтернационалиста ветеран афганской войны рассказал о себе.
Типичное советское детство
Родился я в Караганде в шахтерском поселке Новый Майкудук, это название мало что скажет жителям Ширинского района, если не уточнить одну немаловажную деталь: моя Малая Родина дала миру многих известных политиков, спортсменов, среди них – титулованный боксер Геннадий Головченко. Жили мы с ним в соседних дворах, и я даже представить не мог, что со временем он достигнет таких высот. Мой отец Александр Макарович был проходчиком, мама Серафима Павловна медицинской сестрой. В нашей семье было трое детей, помимо меня старший брат Виктор, младшая сестра Елена.
Типичное советское детство в самом обычном шахтерском краю, в котором к аждый уважающий себя пацан должен уметь играть в футбол и на гитаре, обязательно драться. Драка и стала причиной исключения из школы. В первом классе еще совсем несмышленым мальчишкой решил помочь отцу и старшему брату обогатить коллекцию значков. Как водится, поменялся со сверстником, и, конечно, через пару дней он потребовал его назад. Дальше потасовка и исключение. Правда, родители об этом узнали далеко не сразу – школу я посещал, только приходил не в свой класс, а на занятия к старшему брату, классная руководительница которого Серафима Алексеевна меня пускала на уроки.
Директор был очень удивлен, когда я после окончания восьмого класса пошел поступать в техникум. Кроме того, что учился отлично, так еще был первым в сборе металлолома и макулатуры (нынешним школьникам этого не понять, а советские дети помогали стране – сдавали вторсырье), участвовал во всех мероприятиях, занимался спортом. Просто дома решили, в шахту я не ногой, посвящу свою жизнь животным, в коих души не чаял. Собаки, сурки, бурундуки, крысы и мыши, рыбки и даже змеи – верные спутники моего детства.
В двухстах километрах от дома находился сельскохозяйственный техникум, куда я и поступил на зоотехника. Трудно там было русским, а особенно парням, если на все пятиэтажное общежитие наберется пять человек – уже хорошо. Ходили местные хлопцы в "Край Аляску" (так они называли между собой учебное заведение) выколачивать деньги. Первый год прошел в постоянных драках – каждый день после занятий, как по часам, за ближайшим магазином проходили наши встречи… Итоги мы подводили по пятницам – после дискотеки. Выходишь из клуба – весь двор забит, ждут меня и дружка моего Вову Кузнечика. Вова был не просто боксер, Бог наделил его фантастической силой, я "рукопашник", мастерски орудовал солдатским ремнем – побоища выходили знатные. "Кузьма" как танк проходит сквозь толпу, одним ударом вырубая соперников, "Кашкет", то есть я, лупцую бляхой направо и налево… Так прошел первый год. На втором курсе местные постепенно начали признавать, ну, а на третьем и четвертом стал для них своим парнем.
Первое место работы – совхоз имени Энгельса. Хозяйство всего лишь в четырех километрах от Караганды – совсем рядом с домом. Совхоз-миллионер, свои магазины… Я зоотехник-селекционер, делу отдаюсь со всей душой. Закрепляю лучшие признаки животных, попутно планирую поступление в институт.
Пишу письма практически во все сельскохозяйственные вузы страны – в далекую Прибалтику, в Москву… Знакомая девчонка дает пропущенный мной адрес: Красноярск. Рассказывает, насколько замечательный этот затерявшийся среди тайги город, сколько в нем романтики: по улицам медведи ходят, зайдет косолапый в подъезд, разляжется – ничем его не выгонишь. Вызовут горожане милицию, наряд откроет стрельбу в воздух, он и ухом не ведет, только пожарники с брандспойтами могут справиться. Одним словом, впечатлили меня её байки и когда пришел из сибирского города положительный ответ, ни минуты не думал – еду!
Город, по которому медведи ходят
Началась учеба, а вместе с ней агитбригады и стройотряды – за все брался. В строительных отрядах и познакомился со своими будущими друзьями: Валерой Ефимовым, Колей Аешиным (ныне работает в ширинском отделении Сбербанка начальником службы безопасности), Ильей Котюшевым (также хорошо вам известный человек – тренер по бок су) и многими другими. Организовали свою бригаду, в народе – "пенсионеров", мы были старше всех, отсюда и название. Кстати, зарабатывал и тогда студенты серьезные деньги – за лето каждый в нашей группе получил по три тысячи полновесных советских рублей.
На четвертом курсе со своими хорошими друзьями проходил и офицерские сборы на Красном Озере под Ташебой, даже в один взвод попали. Первую "боевую" задачу поставил нам начальник кафедры тактической подготовки полковник Александров: захватить у "противника" технику. А как это сделать? Машины стоят в парке, их охраняют часовые… Караул быстро заметил неладное, один курсантик даже успел заскочить на угоняемый нами БТР-60, получилось перевыполнить задачу – еще и языка взяли. Потом были экзамены по технической и тактической подготовкам, венчала сборы огневая. Долго проверяющий из военного округа не мог поверить, что курсант, вышедший первым на рубеж, отстреляется на пять. Лейтенантские звезды были мне обеспечены, так я тогда думал.
Были на сборах и откровенные "сачки", чего в принципе быть не должно! Это же будущие офицеры, не срочники. Способ откосить от многокилометровых маршей и физической нагрузки они нашли быстро, садились за стол к дизентерийным больным – один прием пищи и все дела. Когда количество "страдающих" перешагнуло критический порог, за дело взялся все тот же полковник Александров – предложенное им лекарство было крайне эффективным, больные мигом шли на поправку. А рецепт очень прост: половина солдатской кружки ружейного масла и столько же соли. Соль связывает и вытягивает всю отраву, масло помогает ей покинуть организм естественным путем.
Преддипломную практику прохожу в Ефремкино – тогда и в мыслях не было, что свяжу свою жизнь с этим таежным селом. Директор назначил меня зоотехником отделения, настал мой звездный час. Нахожу в архиве документы своего преподавателя, к делу туровых опоросов подхожу ответственно, с научной точки зрения. Результат получаю великолепный – в период опоросов не хватает станков для свиноматок, план по производству вплотную подходит к 200 процентам. Рад директор Коммунаровского подхоза, доволен руководитель рудника.
Пришла осень – практика подошла к концу, надо возвращаться в институт, а директор хозяйства Николай Холонин не отпускает: "Зачем тебе учеба? Опыт и знания есть, оставайся!" Да, как же? До защиты диплома всего ничего, пять месяцев. Договорились – вернусь в подхоз работать.
В новогодние каникулы студенческое общежитие опустело, на этаже, председателем Совета которого я и являлся, осталось всего неск ольк о чел овек. А с порядком у нас было строго: заходит посторонний в здание, на вахте оставляет документы, ровно в 23:00 должен его покинуть. Вот и подошли ко мне два хлопца, попросили помочь договориться, мол, знакомая тут живет. Вопросов нет, идем к этой девочке-первокурснице, а она их видит первый раз. Слово за слово, ломаю одному гостю челюсть…, а у него мама работает в крайОНО. Вот тебе и диплом, и офицерские погоны. Был вариант поработать в учебно-подсобном хозяйстве, позже восстановиться в вузе, но, собираю чемодан и возвращаюсь в Ефремкино.
Директор Николай Данилович руки потирает от радости, назначает бригадиром молочно-товарной фермы. Первым делом пресекаю воровство – пришла телега кормов, ставлю "под замок", это для коров и телят. Зарплата животноводов зависит от привесов и надоев, а откуда им взяться, если один украл мешок кормов, второй унес банку молока… Постепенно навел порядок, показатели выросли, а с ними и заработная плата, доярка меньше 350 рублей не получала.
Было мне 24 года. 22 октября 1986 года приглашают в военкомат. Это в 18-19 лет все равно, а становишься старше и начинает гложить мысль: вроде не калека, и не дурак, а не служил. Иду!
Семь рапортов и челюсть офицера
Долго торчал на пересыльном пункте города, "по которому ходят медведи". Не комсомолец я. Уходит команда авиаторов в Венгрию, за границу мне нельзя. Приезжает с острова Русский капитан-лейтенант набирать ребят в группу "Халулай", не берет – какой из меня боевой пловец? В партии не состою. Ушел с последней командой в Ашхабад в Туркменистан. В поезде узнал, идем в афганскую учебку.
И вновь я в Средней Азии. Из всего призыва отбирают семь человек в отдельный диверсионно-разведывательный взвод. А там вся группа двенадцать человек: девять солдат и три сержанта. Полгода учебы, постоянно уставший и злой. Нагрузки адские, ни минуты отдыха. Даже такой ничтожной прерогативы – передвигаться по подразделению, как обычные солдаты, – лишены, либо бегом, либо строем.
Упор делается на огневую подготовку – горный центр расположен в 80 километрах от части, все едут в грузовиках, разведка совершает марш, туда и обратно. Рукопашный бой, один против трех, против семи, против всех. Конечно, психологическая подготовка. Засовываем головы во внутренности животных, убиваем скорпионов открытыми ладонями… А еще, тесты. "Вода по водосточной трубе мчится со скоростью 90 км/ч, сколько лет пьяному ежику?" Учимся искать ответы на несуразные, на первый взгляд, вопросы.
Не сразу, но из нас делают "машины".
Приближается конец обучения, меня оставляют инструктором в учебке. Да, инструктор – это лучший из нас, но как потом смотреть в глаза ребятам? А мы, курсанты, видим возвращающихся "из-за речки" бойцов, их пренебрежительное отношение к оставшимся в Союзе.
Первый, второй, третий… написал семь рапортов, а меня в список на отправку не включают. И не попал бы я в Афганистан, если бы не дал по зубам командиру роты, бил за дело, не просто так. Впрочем, мужик он был нормальный. Без всякой злобы накрыл меня матом, когда узнал, что драка и послужила причиной моей отправки.
Вылетали из аэропорта Мары, много нас грузилось в ИЛ-76-ые. Тяжело было психологически, то тут, то там ребята падали в обмороки, но не один не отказался от службы в Афганистане.
Здравствуйте, товарищи душманы!
4 мая 1987 года приземлился в столице Демократической Республики Афганистан. Куда попал, узнал практически сразу. Грузимся на броню, направляемся в пункт постоянной дислокации разведроты, колонна попадает под обстрел: в БТР влетает противотанковая граната – части тел по стенам размазаны. Выжили двое: мехвод, у которого был открыт люк, и автоматчик, сидевший сверху. Чем занималась разведк а? Сопровождали колонны с боеприпасами, горючим, продуктами… Ликвидировал и бандформирования и караваны, прочесывали местность и собирали данные о духах. Выполняли и несвойственные нам функции: в полках, батальонах, заставах наводили порядок, "успокаивали" пьяных сержантов и офицеров.
Свой первый бой я принял, не пробыв еще и месяца "за речкой". Обычно "молодых" на операции не брали, давали время адаптироваться. Вышли из части, в небо взвилась ракета, кто-то предупредил душманов. Сделали круг побольше, засели у кишлака, начали выдвигаться боевыми двойками. А потом… заметил противника, двоих зарезал, своих предупредил. Наградили медалью "За отличие в военной службе" II степени, "деды" тогда еще сильно удивлялись. Но гораздо приятнее было получить командирские часы от замкомвзвода Хабиба Абдуллаева – этот подарок ценнее, чем от Верховного Совета. А поставленную задачу мы выполнили.
Противник у нас серьезный был, хорошо информированный – все о нас знал, где, когда и куда. С первого дня мой командир Слава Забава объяснил: "По подразделениям не ходить, вся родня и все друзья только в роте!" А толку-то? Как не выход, так ракета в небо, так все духи в округе предупреждены. Людям тяжело удержаться от денег, а в обмен только информация нужна – нас и продавали. Ну, и подготовлены они были отлично. Берем негра, ну, как берем, он нас как котят мотает, разведчиков-то. "Успокоили" ударом между лопаток, сфотографировали. А позже начальник разведки говорит, вот притащили бы его живым, командиру взвода присвоили бы звание Героя Советского Союза. А как этого двухметрового "слона" по горам проведешь? Впрочем, чего удивляться негру в Афгане? Там полмира воевало против нас. Сопровождая командира полк а на переговоры с Ахмад Шахом Масудом, столкнулся в его ставке с америк анцами, французами, англичанами, арабами… Кстати, на той встрече обсуждались условия перемирия, начинался первый этап вывода советских войск из Афганистана. Панджшерский лев, как называли таджикского полевого командира, потребовал два КамАЗа оружия. Что просил, то ему дали, и слово он свое сдержал, ни одного выстрела по нашим колоннам, уходящим в Союз, сделано не было.
Одна из самых успешных акций: захват роты афганск ой милиции "Царандой". Поступила информация: подразделение в полном составе готовится перейти на сторону моджахедов, мало того, что к противнику уйдут около семидесяти полностью вооруженных солдат, так они еще дислоцировались у перевала Саланг – единственной транспортной артерии, соединяющей северную и центральную части страны. Выдвинулись на двух машинах, с нами начальник разведки и министр госбезопасности ДРА. Подъехали без шума, зашли в расположение роты, одного бойца ставлю к оружейной пирамиде, чтобы автоматы не похватали, сам к личному составу: "Здравствуйте, товарищи душманы, вы все арестованы! Просьба выйти и сесть в грузовики". Царандоевцы спокойно грузятся, со стороны и не поймешь, что мы их захватили – мало ли куда уходит рота. И обошлось бы без приключений, как назло, а, скорее всего, специально министр ударил командира арестованной роты – снял у духов все вопросы. Только откатились – обстрел. Приезжаем на 19-ую заставу, головной БМП нет – включаюсь в рацию, слышу начальника разведки: "Меня подбили". Разворачиваю "коробочку" и назад, опять по рации: "Ты меня прошел!" Оказалось – БМП упала в ущелье, вот и не заметил ее. Поднимали своих под огнем – мехводу Саше Синице пуля точно в голову попала.
Случалось выполнять задачи внутри подразделений – воевать не воевали, но силу применяли. Сошлись как-то в противостоянии сыны Кавказа и Памира. А дело было так. Возжелал переводчик командира полка внимания девушки, кем уж она служила, не помню, и нарвался на отказ, который дивчина подкрепила пощечиной. А тут и ее жених – начальник артскладов, старший прапорщик появился на горизонте – добавил от себя претенденту. Ситуация яйца выеденного не стоит, но у переводчика в части множество земляков, весь комендантский взвод – выходцы из Средней Азии, убьют они прапора. Идем арестовывать офицера, не столько, что бы наказать, сколько обеспечить охрану. Препроводили на губу, заодно и бойца для охраны приставили. В обед отправляю своему солдату покушать, и тут новость – его на губе избили. Приходим – картина маслом: прапорщик связан, разведчик побит и закрыт в отдельной камере. Это вызов нам! Объяснили как умели, офицеров связывать нельзя, на разведчиков руку поднимать – боже упаси!
Много гибло ребят. Первые полгода из-за неопытности – лезут куда попало, не на войну пришли, а в супермаркет. В Союзе в те годы на полках одни банки с солеными огурцами стояли, а там было всё, одним словом – Шелковый путь. И в последние шесть месяцев у же "деды", перед дембелем расслабленные, лишний раз каску с бронежилетом не наденут. А я – сержант, командир группы захвата отдельной разведывательной роты, головой отвечаю за мальчишек. Вот и гонял их "от и до", поэтому в моей группе никто не погиб, никто не заболел гепатитом, дизентерией, малярией … Инфекции косили личный состав советского контингента почище душманских пуль, строжайшим образом следил за питанием и гигиеной. После боевого выхода, какими бы измотанными не были, сразу в душ. Как бы ни хотелось пить – употреблять сырую воду запрещал, только чай. Таких моментов было ой, как много.
Мама, я вернулся!
Из моего призыва "за речку" ушли 34 бойца, вернулось нас 18. Первым делом навестил маму погибшего друга Валерия Шматова. Тяжело это вспоминать – нет на свете ничего страшнее материнских слез. Вышел я из такси, постучал в дверь, она видела меня из окна, думала, Валера вернулся – до последнего не хотела верить, что он погиб. Открыла дверь и упала в обморок. Потом уже навестил маму в Караганде, вернулся в Красноярск, восстановился в вузе.
Первое время чувствовал – мозги не на месте. Появилось обостренное, граничащее с фанатизмом чувство справедливости: в Казахстане избил пьяных посетителей магазина, оскорблявших продавщицу, в Красноярске сломал ключицу хлопцу, пристававшему к девушке.
Получил диплом, куда ехать? В независимый Казахстан? Зачем? Отправился в Ефремкино, в природу которого я влюбился, где до войны проявил себя специалистом. И приезжает как – то за мной директорский УАЗик, привозит в контору: "Красный уголок" забит под завязку. Что еще за собрание? Военный комиссар объявляет, что награжден я орденом Красной звезды. В Афгане два "зарубили", третий нашел меня уже в мирной жизни. А недавно наткнулся в интернете на ролик, посвященный операции "Магистраль". Мы тогда выносной пост ставили, позывной – Клинок, обеспечивали прохождение колонн. На видео – эпизод, я навожу артиллерию на духов, потом сам веду по ним огонь из автоматического гранатомета – АГСом и подавил. Бой, скорее всего, сняли особисты, больше ни у кого камер не было. Напомнил через годы о себе Афганистан.
Вернуть все назад, ни секунды бы не размышлял – вновь пошел бы в Афган. Да, и эта мирная жизнь сложилась. Любящая хозяюшка Елена – моя опора и надежный тыл. Двое детей. Дочь Елена преподает иностранный язык в Жемчужненской школе, сыну Никите 17 лет и он отличный парень. Готовится поступать в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище – хочет пойти по моим стопам, чему я очень рад.