Начало мая в северном Афганистане чудесное время – разгар межсезонья. Позади серая, промозглая зима, знойное, испепеляющее все живое лето еще не наступило… Пятого числа пятого месяца 1986 года мост Дружбы пересекла очередная военная автоколонна – в тентованных грузовиках прибыло пополнение 40-ой Армии. Среди 18-летних воинов-интернационалистов со всего необъятного Советского союза Андрей Защеринский из Коммунара, его первый рейс по дорогам Демократической Республики завершается в нескольких десятках километров от границы – в Хайратоне.
Механик-водитель 501 отдельного автомобильного батальона тяжелых машин за 19 месяцев совершит десятки рейсов по дорогам смерти и жизни… А пока в воюющем Афганистане весна, не по-сибирски жаркая, выматывающая.
Планы Андрея Защеринского рухнули двумя годами ранее – в год выпуска из школы. У Марчелгаша перевернулась карета скорой помощи, в ДТП погибла мама – Ирина Ивановна, медик сопровождала пациента в Центральную районную больницу. Она мечтала о счастливом будущем для сына, о его учебе в высшем учебном заведении…
Парня, получившего в ДОСААФе водительские корочки, призвали в армию 29 октября 1985 года. Команда из 170 человек отправилась из Красноярска в крупнейший центр подготовки автомобильных войск – город Острогожск Воронежской области. Шесть месяцев три тысячи курсантов изучали материально-техническую часть привычных грузовых автомобилей и не встречающихся на гражданке мастодонтов, таскающих длинномерные тралы, системы залпового огня… Заодно новобранцы постигали азы армейской службы: физическая, строевая и огневая подготовка.
Учебная часть выпустила Андрея Защеринского отлично подготовленным специалистом. Дальнейший его путь лежал по железной дороге в главный пересыльный пункт Туркестанского военного округа – город Чирчик. Раскинувшийся в Узбекистане полевой лагерь принял солдата лишь на несколько дней, время достаточное, чтобы получить прививки. И снова в дорогу, на этот раз в кузове грузовика. Лишь когда колонна сделала остановку, стало ясно – впереди Афганистан. Машины стояли у моста Дружбы, соединяющего СССР и Демократическую Республику Афганистан. В тот же день коммунаровец прибыл в расположение части – 501 отдельный автомобильный батальон. Подразделение эвакуировало бронетехнику. Из Хайратона в Кундуз, Баграм, Пули-Хумри,… Кабул доставляло запасные части для танков, БТРов, БМП. Обратно вывозило подбитые машины.
Первый месяц – карантин. Новобранцы его проходят в палатках, в сколоченные из ящиков из под снарядов казармы их не пускают. Перед молодыми солдатами стоит задача акклиматизироваться: особенно тяжело первые недели, их шоферы проводят в тени чайной, поближе к воде. Попутно вникают в специфику местных дорог, разительно отличающихся от советских. Горные серпантины и "зеленка" крайне опасны для водителей, защищенных от душманских пуль лишь тонкими листами металла кабины, для личного состава ситуация усугубляется автомобильным парком батальона. МАЗы 537, они же "Ураганы", неповоротливы на узких, крученных горных дорогах, непозволительно медленные под обстрелами.
– Первое время все казалось диким, необычным. Другой мир и отношения совсем другие, в том числе внутри части. Заходим в палатку, а на земле граната лежит с вкрученным запалом – у нас глаза по полтиннику. Это старослужащие пошутили – проверили реакцию молодых.
Прибывших из Союза водителей инструктируют – колонна должна двигаться в любых обстоятельствах. Останавливаться нельзя, помощь товарищам оказывать нельзя, из-под обстрелов технику надо уводить, объезжая подбитые машины, нет возможности обогнуть, сталкивай в пропасть. Для боя есть охранение, задача шофера – доставить груз.
Много ребят гибло. В первое время от того, что ничего не знали, перед дембелем от того, что знали много – становились излишне самоуверенными. Примеров, к великому сожалению, было с избытком. Старослужащие первой роты автобата остановились помочь товарищу, менявшему колесо, – вышедшие из "зеленки" духи расстреляли всех.
– "Ураган" с дороги не скинешь, размеры тягача не позволяют, а те машины, что полегче, сталкивали. У Саланга, еще в двух местах, удобных для засад, лежали опрокинутые автомобили – расчищали дорогу. Сошедший в ущелье транспорт бросали, забирали оружие, документы и шли дальше.
Автобат никогда не выходил в рейс в полном составе, роты сменяли друг друга – пока первая идет на Кабул и обратно, вторая ремонтируется. Колонна – это 30-35 тягачей и боевое охранение: БТРы и грузовики с установленными в кузовах зенитными установками. В столицу Афганистана и попутные города: Кундуз, Баграм… доставляли грузы. На марше колонна не дробилась, сломавшихся оставляли на ближайших блок-постах, на обратном пути привозили запасные части, дожидались конца ремонта.
– Саланг преодолевали так. Ночевали у подножия горного перевала, утром начинали подъем на высоту три с половиной тысячи метров. МАЗы неповоротливые, медленные – путь наверх занимал около 5-6 часов, потом проходили тоннель и только к концу дня спускались. Перевал тяжелый, особенно зимой, когда его заметает снегом, дорогу покрывает гололед. На моих глазах в обрыв сорвался тягач, земляк с Абакана успел выпрыгнуть из машины, а его напарник нет – до самого низа летел, удивительное дело – парень выжил!
В Кабуле на тягачи под завязку грузили подбитую бронетехнику – свободного места никогда не оставалось. На трал помещался один танк или две "коробочки" поменьше. Рота возвращалась в часть через месяц после выхода.
– Вижу, фонтанчики поднимаются на дороге, растерялся, что это? Потом понял – обстреливают нас. Стало страшно. В кабине всегда был автомат, боеприпасы, а толку-то? Ты либо рулишь, либо стреляешь, если, конечно, успеешь, водитель – мишень шикарная.
Колонны часто попадали в засады, в партизанской войне лучшего объекта для атаки просто нет – банды расстреливали машины словно в тире. Автобаты несли страшные потери. В одном из рейсов тягачи 501 батальона зашли в Пули-Хумри, на тралах самоходные артиллерийские установки.
Самоходки съехали с длинномерных прицепов, нанесли огневой удар по резиденции местного шаха, вернулись на исходные. Эффект внезапности сработал, колонна вышла на основную трассу без боя, но именно на ней и попала в засаду – последние машины душманы отсекли и сожгли подчистую. Обошлось без погибших, но двое солдат ранения получили.
Тяжелой выдалась осень 1987 года – боевики активизировались, нападения участились. За двое суток у Саланга разбили четыре колонны, в одной из них погиб Сергей Потемкин из Абакана.
– Мы с Сергеем вместе в ДОСААФе учились, только в разных группах. В Афганистане встретились случайно. У водителей была традиция – на лобовое стекло крепили табличку с названием столицы малой родины: Ташкент, Красноярск, Минск… У меня, естественно, Абакан. В одном из рейсов – земляк навстречу едет. Сергей продукты, боеприпасы возил. Как-то смотрю, колонна знакомая идет, но нет автомобиля с привычной надписью. Спросил у ребят, почему земляка не вижу? Тогда и узнал: увезли домой Сережу.
Вдоль трассы Хайратон – Кабул много памятников шоферам стояло, Сергею Потемкину тоже установили. Сохранился ли он через столько лет?
Водитель уцелел в многочисленных рейсах на дороге смерти и жизни Хайратон – Кабул. Пятого декабря 1987 года Андрей Защеринский пересек советстко-афганскую границу, через шесть дней он был дома в родном Коммунаре, который, как утверждает воин-интернационалист, если смотреть с Верхнего стана, напоминает далекий Кабул. Древний город, как и горняцкий поселок, раскинулся среди вершин – в низине. Жизнь, как и мечтала мама, у него сложилась – женился, воспитал сына Александра, сейчас нянчится с внуками. Пригодились и знания, полученные в армии – работал шофером на родном предприятии: на земле и под землей. Выйдя на пенсию, трудиться не бросил – сейчас слесарит на шахте "Северная".
Андрей Защеринский вспоминает Афганистан без злобы и сожаления. Бережно хранит армейскую форму. 15 февраля, в День вывода советских войск из Афганистана, на встречу с ветеранами Коммунара он наденет свою песчанку. Воины-интернационалисты вспомнят службу в ДРА, помянут земляков и однополчан, навечно оставшихся охранять южные рубежи Родины.