Ко Дню Победы мы продолжаем цикл публикаций о жителях Ширинского района, сражавшихся на фронтах Великой Отечественной. Сазон Федорович Ковалев ушёл на войну в 1942 году, завершил боевой путь штурмом Берлина.

Сазона, а свое имя он получил на крещение в честь святого Сазонтия, можно назвать потомственным военным – еще его дед, Назар Ковалев, отдал царской армии 25 непростых лет жизни. Отслужив рекрутчину, Назар вместе с женой Меланьей отправился в Сибирь на поиски свободных земель для собственного хозяйства и мирной жизни. Рождались дети, налаживалось хозяйство, пока на берегах Енисея не застала их революция, затем и коллективизация – после нескольких переездов семья обосновалась в Борце.

Годы были непростые – в районе хозяйничала банда Соловьева. Анастасия Лифанова, жена Сазона Федоровича, была тогда ребенком и вспоминала, что когда шел слух, мол идут соловьевцы, все жители маленькой деревни прятались, кто в подпол, кто в лес. Особенно берегли дочек – до них бандиты были охочи. Следом за набегом шли красноармейцы, если успевали – отбивали у бандитов пленных и скотину, если нет – пиши пропало…

Но и без разбойников бед хватало.

Лихие 20-е

1929 год. По деревне ходил, побираясь, мальчишка-беспризорник. Пожалев его, семья Лифановых, уже сами имея девятерых детей, приютили сироту – в тесноте, да не в обиде. Конечно, по хозяйству он старался помогать, вскоре кто-то из "добрых" соседей доложил, куда следует:

– Кулаки! Вон и работника у себя держат!

То, что "работник" от горшка два вершка, не стали даже разбираться – всю семью направили в ссылку. Казалось бы, куда дальше Сибири-то отсылать? Но, как известно, страна большая, нашлось такое место в Забайкалье.

У железнодорожного состава, что должен был увести семью на восток, чекисты стали зачитывать фамилии ссыльных. Когда прозвучали имена почти всех членов семьи, раздался приказ:

– Лифанова Анастасия Михайловна! Тебя из списков исключили, уходи.

На перроне поднялся вой – в ссылку отправляли всю семью, кроме самой младшей дочки Насти 16-ти лет. Но с прикладами не поспоришь. Со слезами родные прощались, паровоз тронулся.

К счастью, это не стало их последней встречей.

Одна

Оставшись одна, совсем еще девчонка Настя проявила характер, что стало её отличительной чертой на всю последующую жизнь. Устроилась техничкой в школу Старого Борца, там же выделили комнатушку. Понемногу возвращалась к жизни – тяжело сидеть одной в душной каморке, выходила несколько раз на улицу послушать гармонь – там её и заприметил Сазон Ковалев, вскоре они поженились – шел 1932 год. А спустя несколько месяцев в дом пришла мама – она сбежала из ссылки, пешком прошагав к дочери из Забайкалья до самой Хакасии – чего это стоило, трудно представить, отца к тому времени уже не было в живых. Чекисты её не искали, так осталась жить в семье Сазона и Анастасии, помогая растить детей.

А потом началась война

Старший брат Яков ушел на передовую еще в 1941, через год его привезли назад, израненного, после возвращения он не прожил и нескольких месяцев.

Сазон много раз писал заявления в райвоенкомат, чтобы уйти добровольцем, но к тому времени он был председателем Борцовского колхоза – чтобы не разваливать хозяйство, его на фронт не пускали. Лишь в 1942 нашли замену, Сазон передал дела и отправился воевать. Жены и матери на телегах и подводах провожали уходивших на фронт до самого поезда на станции Сон, для многих эти часы и минуты, проведенные вместе, стали последними…

Новосибирск, курсы военных водителей – в архивах семьи до сих пор хранится пожелтевшее удостоверение шофера третьего класса. Так Сазон оказался на дорогах войны – после учебки выдали грузовик-полуторку и отправили на передовую – подвозить боеприпасы к артиллерии и танкам, вывозить раненых.

Самой кошмарной битвой войны, что видел Сазон, стала Курская Дуга. Снаряды рвались так часто, что, казалось, земля и небо горят, в клубах черного дыма на десятки километров не разобрать, где свои, а где чужие. Эту битву он пережил чудом.

Солдатский сапог

Наступление западнее Курска, полуторка Сазона подвозила боеприпасы к танкам, когда рядом раздался взрыв. Сидевшего на пассажирском сиденье офицера осколком убило наповал, изпод капота повалил густой белый дым. Ошарашенный и оглушенный солдат несколько секунд соображал, что же дальше?

Все еще под обстрелом выскочил из кабины к двигателю – перебит патрубок охлаждения, а времени в обрез – стянул сапог и собственной портянкой кое-как перемотал патрубок. Машина завелась, солдат смог доехать до пункта назначения.

За годы войны Сазон поездил на разных машинах, даже на американских студебеккерах, что везли по Северному морскому пути, как помощь от союзников.

– Я бы свою машину ни за что на "американца" не поменял – тот тяжелый, ни развернуться толком, ни ускориться. А полуторка резвая, по любой грязи прёт, как напуганная.

Заговоренный

В одной из освобожденных деревушек, где солдаты встали на постой, бабушка-ведунья, к которой местные относились с огромным уважением и даже легкой боязнью, внимательно посмотрела на Сазона и сказала:

– Ни царапины на тебе не будет, тебя средний сын бережет.

Сказала и сказала, что с того, может, приободрить хотела. Вот только за всю войну – с середины 1942 года и до самого штурма Берлина – Сазон остался невредим. Бывало, вражеские пули косили сослуживцев и друзей, снаряды разрывались так близко, что казалось, вот-вот – и накроет. Но каждый раз все обходилось.

А дома, в Хакасии, своя война, трудовая. Жена с детьми не покладая рук вкалывали в колхозе, по ночам выискивая колоски пшеницы с уже убранных полей. Молола с них муку на маленькой ручной мельнице, спрятанной в подполе – не дай бог найдут! Не великая с того прибыль – лишь бы детей не уморить, на большее и не рассчитывала.

Матери и жены иногда собирались вместе, чтобы тайком помолиться за бьющихся на фронте отцов и сыновей у старинной иконы. Большая и почерневшая от времени, она, казалось, темнела еще больше с каждым днем войны. А в 1943 году, сразу после Курской битвы, икону словно подменили – лики стали светлее.

Самая старая из бабушек сказала тогда:

– Держитесь, девки, значит – победим!

Орден Красной Звезды

Советские войска ступили на вражеские территории, фашисты свирепо оборонялись, часто переходя в контратаки. В ожесточенном бою на передовой стали заканчиваться боеприпасы, но обстрелы настолько плотные, что любая попытка подвезти их – самоубийство.

Командир выстроил водителей, идя вдоль строя, внимательно вглядывался в лица, трижды показал пальцем на бойцов, одним из них был Сазон.

– Уж если кто и сможет добраться, то только эти.

Быстро загрузились и помчались на выручку к своим. Под жестоким обстрелом пролетали мимо воронок дикими виражами. Первая машина взорвалась почти сразу – прямое попадание, двое оставшихся вели гонку со смертью. Другой снаряд угодил вблизи – вот и вторая машина проиграла. Сазон добрался до позиций, где боеприпасов почти не оставалось.

– И "Катюша" запела! Как же она пела, громя фашистскую нечисть! – вспоминал ветеран через долгие годы.

Из трех машин невредимой вернулась одна – Сазона. Еще одну, побитую осколками, он на обратном пути взял на трос и вместе с раненым шофером дотащил до части. За это его представили к Ордену Красной Звезды.

Соборы Кракова

Немцы отступали профессионально, как можно сильнее замедляя наше наступление, все еще надеясь переломить ход войны. В Кракове нынешней Чехии постарались особенно – уходя, заминировали чуть ли не каждый дом. Саперы откапывали мины и неразорвавшиеся снаряды, а потом – просто грузили в полуторку Сазона, тот вывозил их для подрыва в поле. Немало машин взлетело на воздух на такой работе, но и тут пронесло. Были и свои хитрости, грузили не абы как, сначала в кузов насыпали мягкий грунт, осторожно ложили бомбы, по разбитой грунтовке ехали, "что твоя балерина выписывает".

На Берлин!

Берлинская битва – еще одно страшное сражение той войны. Светили прожекторы, ревели ручные сирены, взрывы каждую секунду. Американская авиация тоже бомбила город, не всегда точно – немало советских солдат полегло от бомб "союзников".

Но все же – рейхстаг взят. У колонн здания, где писался смертный приговор целым народам, гвардии младший сержант Сазон Ковалев не мог поверить, что все кончилось.

Еще несколько месяцев он провел в Берлине – истерзанное войной население Германии боялось мести, и было даже ошарашено тем, что для горожан русские устроили пункты питания – все в тех же походных кухнях, из которых впроголодь кормились всю войну.

– За всех говорить не буду, но я на мирных немцев зла не держал, хоть и повидал всякого. Фашистские солдаты – да, они враги и их я ненавидел. А обычные жители своего горя хлебнули, война никого не пощадила, – рассказывал потом своей дочери Сазон Федорович.

После войны

В ноябре 1945 Сазон Ковалев вернулся домой – сколько слез радости было в глазах жены и детей!

С тех пор каждый год на 9 мая в доме Ковалевых дым коромыслом – окончание войны для семьи святой праздник. В этот день приезжали все родные, чтобы собраться за одним столом, частые гости – фронтовики. Всегда в сапогах, постаревшие, но такие же сильные духом.

Сазона Федоровича не стало в 1989 году в селе Сон – он прожил долгую жизнь, с любимой супругой Анастасией вырастили шестерых детей, и сейчас память о нем живет в семье. Галина Сазоновна Ковалева – дочь героя, вспоминает разговоры с отцом – с ней, тогда еще маленькой и любознательной, он больше всех делился тем, что пережил. Сейчас в семейном архиве фронтовые снимки и наградные документы, историю той войны Галина иногда рассказывает внукам. Ведь люди и поступки живы, пока жива память о них.

УЧАСТНИКУ ВЗЯТИЯ БЕРЛИНА

САЗОНУ ФЕДОРОВИЧУ КОВАЛЕВУ

Вы до конца выполнили свой долг перед Родиной в Отечественной войне, прославив русское оружие на полях великих сражений с немецкими оккупантами, навеки прославив Сталинскую гвардию.

Военный совет танковой армии отмечает Ваше героическое участие в исторических боях по овладению столицей немецкого империализма – Берлином и поздравляет вас с победой.

Командующий 1 ГТА гвардии

генерал-полковник танковых войск М. Катуков.

Член военного совета 1 ГТА гвардии

генерал-лейтенант танковых войск Н. Попель.

Берлин, 9 мая 1945