Всё реже и реже мы носим мундиры,

Нас меньше с годами, прошедших войну.

Но мы не забыли о тех, с кем мы были,

В нас память осталась, в её мы плену.

Идёшь по дороге – весна на асфальте,

И небо вечернее в лужах дрожит.

Улыбки прохожих, их смех привлекает,

В тиши и покое течёт наша жизнь.

Порою, невольно так ярко напомнит,

Лишь скрежет трамвая колёс, поворот.

Обыденный случай, казалось, не боле,

Как будто снарядов шуршащих полёт.

И сердце заноет, и голову в плечи

Невольно склоняешь, и выступит пот.

И раны такие никто не залечит,

Лишь скажут: "Товарищ, езжай на курорт!"

А тени деревьев на фоне заката,

И запах мазута пропитанных шпал,

И в отблесках раннего грома раската,

И гомон перрона, и кассовый зал.

А дым паровоза плывёт, как в пожарах,

Тревожно взывает прощальный гудок.

Вдали автогеном конструкции варят,

Как будто из дзота строчит пулемёт.

И снятся тогда те окопы сражений,

И "юнкерсы" в небе срывались в пике.

То очень нас мало – и мы в окруженье,

То вновь переправа – и мы на реке.

А сверху ракеты вгрызаются в небо,

И трупы, плывущие в пасмурной мгле.

То брошены нивы с неубранным хлебом,

То к танку с гранатой крадёшься в стерне.

Очнёшься уж с дрожью холодного пота,

Вздохнёшь с облегчением – это лишь сон.

Приснятся ребята и сводная рота,

И наш поредевший в бою батальон.

Жизнь научила любить, ненавидеть,

Фальшь различать, равнодушье и ложь.

Боже, избави нас слабых обидеть,

В гневе когда, успокой, не тревожь.

Вздохнёшь с умиленьем, что мирное небо,

И в небе гремит лишь предвестник весны,

Что здравствуют дома и дети, и внуки,

Что только во сне этот ужас войны…