Ко мне обратилась председатель Союза журналистов Алтайского края Раиса Голованева. Она сказала, что готовится к выпуску книга о журналистских династиях и предложила написать в эту книгу кусок текста о нашей семье.

В начале моего трудового жизненного пути судьба преподнесла мне неоценимый подарок – она вытолкнула меня из партийно-номенклатурной обоймы. Вытолкнула мягко, четко и решительно, как патрон в патронник ствола, в который я вошел без всякого сопротивления, плотно и основательно, точно по калибру той самой профессии, которая называется журналистика. И я ни разу в жизни не пожалел об этом.

Мне несказанно повезло

Я всегда ходил на работу – с первого и до последнего дня – с большим удовольствием, с желанием и постоянным энтузиазмом. Меня не тяготело мое дело, я не считал дни и месяцы своего стажа, периоды отпусков и праздничных отгулов. Приход в журналистику моей жены Екатерины Алексеевны, а так же младшего сына Антона я посчитал поступком само собой разумеющимся, так как лучшего дела в жизни, по моему убеждению, просто нет. Я их не тянул, не намекал, не уговаривал и не настаивал. Нормальные люди сделали правильный выбор, считаю я. Это сейчас, когда возраст и досадные болячки стали ограничивать меня в любимом деле, я на досуге как-то прикинул период нашей совместной семейной работы в редакциях. Получилось более семидесяти лет на троих.

Если же к этой цифре добавить стаж журналистской работы моего тестя Фомина Алексея Федоровича, отца Екатерины, довоенного выпускника Литературного института имени Горького, однокурсника Константина Симонова, то без малого век на четверых набегает.

И это еще не предел. Продолжает работать Екатерина. Жизненный ритм, заложенный редакционным темпом, не принял пенсионного спокойствия, и она пошла в корреспонденты Заринской приходской церковной газеты " Звонница". Причем трудится без зарплаты, как она говорит, "во славу Божию", только лишь за возможность писать и публиковаться. Молодой и "стремительный" Антон действует еще круче. В рамках редактора районной газеты в Заринске ему показалось тесновато. Уехал в Санк- Петербург. Живет, работает, квартиру купил. Переучивается из технарей в свою профессию в Северо-Западном институте печати на книгоиздательском факультете.

Получается, что династия еще действующая, она живет и у нее есть будущее. А зарождалась она для каждого из нас, что называется, нежданно-негаданно.

По партийному велению, по моему хотению

Мыслей о журналистике ни в детстве, ни в юности у меня никогда не возникало. Рожденный на Бурлинских просторах Кулундинской степи, я больше тяготел к незамысловатому крестьянскому труду. И начинал просто – рабочим в совхозе "Бурлинский" с одновременной учебой на агрофаке Алтайского сельскохозяйственного института.

От курса к курсу менялись и должности: нормировщик, секретарь комитета комсомола совхоза, бригадир отделения, нацеленный на управляющие.

Однако ко дню окончания ВУЗа оказался в райкоме партии. После беспокойной хозяйственной работы, полностью восполняющей потребности моего характера, райкомовская деятельность тяготила меня неимоверно. Каждое утро я шел к месту службы с мыслью о том, чем бы сегодня заняться, кого бы "покурировать". Одна мысль о том, что в такой рутине я буду прокисать всю жизнь, убивала меня.

Тогда существовал такой порядок: по понедельникам в каждой организации проводились перед работой политинформации. Готовили их по очереди все

сотрудники аппарата РК КПСС. Скучное, никому не нужное, формальное мероприятие. Но…

Мне показалось бессмысленным читать с трибуны газетные вырезки, и я на свой страх и риск подготовил лекцию о шахматах. Об истории и развитии этой древней, всемирной игры. Если здесь поругают, то общество "Знание" спасибо скажет, подумалось тогда. Не поругали, а наоборот, слушали с большим интересом. Именно эта лекция, это выступление и стали той пружиной, которая вытолкнула меня из партийно-номенклатурной обоймы.

Буквально через неделю меня пригласил в кабинет секретарь райкома и в присутствии редактора районной газеты "Факел коммунизма" предложил мне перейти к ним в штат. Там один из сотрудников уходил на повышение и уезжал. Секретарь полунамеками давал понять, чтобы я отказался, что разговор этот затеян лишь для того, чтобы "отвязаться" от просьбы редактора, что он даже не рассматривает вариант моего ухода из райкома. По глазам было видно, что и редактор газеты понимает всю эту игру.

А я взял и согласился, с ходу, сразу. Редактор тут же увел меня в редакцию и немедленно написал приказ о моем приеме на работу литературным сотрудником. Так официально называлась тогда корреспондентская должность.

Сапа Дмитрий Иванович, который открыл для меня дорогу в журналистику, был опытнейшим руководителем. Фронтовик, бывший председатель райисполкома, директор совхоза, председатель партийной комиссии райкома КПСС, он больше десятка предпенсионных и пенсионных лет проработал редактором Бурлинской районной газеты "Факел коммунизма". Твердый, но доброжелательный по своему характеру, он никогда не давил творческую инициативу. Не боялся брать ответственность на себя, умел нас защитить, но и келейно поругать. У него было для нас лишь три "бранных" слова по степени их суровости: мальчишка, башебузук и поросенок.

Это под его началом я прошел по всем ступеням иерархической лестницы редакции газеты. Литсотрудник - зав.отделом – ответсекретарь - зам. редактора. Однако особого уважения редакторский труд Дмитрия Ивановича Сапы заслуживает то, что он вырастил, воспитал, выпестовал и отправил на просторы алтайской журналистики и не только, немало надежных, грамотных, инициативных и творческих специалистов. Вот только при моей пятилетней работе в "Факеле коммунизма" Калантай Саримов, например, работавший заместителем редактора, был переведен в Павлодарский обком Компартии Казахстана, Валерий Манжос был назначен собкором "Алтайской правды", Анатолий Тур, наш завсельхозотделом, возглавил районное управление сельского хозяйства, Василий Шляхтич стал редактором Солонешенской райгазеты. На мою долю через шесть лет выпало стать редактором Панкрушихиской районной газеты "Трибуна хлебороба".

Осознание и призвание

Панкрушихинский, почти четырехлетний период работы, ничем особым в моей трудовой биографии не отмечен. Он примечателен для меня тем, что здесь нарабатывался

опыт практического руководства и творческим, и рабочим коллективами, как казалось

тогда, в экстремальных условиях.

Таких редакций в то время на просторах Алтая было немало. Расположенных в приспособленных помещениях, совмещенных с типографиями, лишенных элементарных коммуникаций и бытовых условий, а то и отопления. Действующих при острейшем дефиците кадров как журналистов, так и полиграфистов, при отсутствии материально технических ресурсов и финансовых средств, но под жестким и непререкаемым контролем райкома и крайкома КПСС.

Вся руководящая роль партии районными газетами того времени сводилась, на мой взгляд, к обыкновенному "кураторству" с помпезными краевыми совещаниями, которые начинались с пустых и многословных выступлений краевого офисного планктона и постепенно, но обязательно и бесповоротно превращавшихся в бенефис грубоватого и хамоватого секретаря по идеологии Алтайского крайкома партии Александра Невского. Ну, и еще не прекращающегося почтового потока разного рода рекомендаций, указаний, методичек, директив и просто приказов, которые требовали обязательных письменных отчетов в строго отведенные сроки. И не дай бог, было их нарушить.

В популярном народном репертуаре тогда была одна злая, полуматерная частушка. Там были слова, которые с высокой трибуны крайкома КПСС в порыве отчаянного "предсмертного броска на амбразуру", отвечая на разгромную и необъективную критику Александра Невского, процитировал редактор Волчихинской районной газеты Гусев.

"На Алтае есть деревня, на Алтае есть село.

Повалиху повалило, а Косиху повело.

На Алтае две дыры – Панкрушиха, Хабары…".

Сегодня к этим селам,- сказал он,- товарищ Невский добавил еще и третью дыру - Волчиху". Гусева, естественно, не только сняли с работы, но ему пришлось даже уехать с Алтая.

Этот случай я рассказал просто для иллюстрации тех условий, материальных и моральных, в которых приходилось работать редакторам старшего поколения.

На мою долю выпало трудиться в спокойные и застойные года, в период окаянных перестроечных лет и после буржуазно-демократической революции. Тяжело и непросто было всегда, каждый период вносил свои проблемы и заботы, порой даже неразрешимые. Конкретные жизненные препятствия могли возникнуть стремительно и, как принято сейчас говорить, форс-мажорно и заблокировать враз всю целесообразность самого существования газеты. Однако, однозначно хочу сказать, что лучших условий труда газетчиков, чем демократическая, осознанная свобода творчества не бывает. "Попробовав" и то и другое, я ни в жизнь бы не согласился возврата к командно-административной системе. Как бы трудно не было.

Рассчитывать на реальную помощь тогда можно было лишь на управление печати, полиграфии и книжной торговли Алтайского крайисполкома. Я уверен, да так и было на самом деле, что и поездки на совещания в Барнаул редакторы того времени использовали для того, чтобы побывать в управлении. Решить свои злободневные вопросы, "расшить" проблемы, заручиться поддержкой, выпросить, в конце концов, какую-нибудь деталь для линотипа, килограммов 50 металла, комплект шрифтов или матриц, лишнюю банку краски, а то и кадрами разжиться. Петр Артемович Король, начальник управления; Виктор Михайлович Черногоров, его заместитель, Таисия Николаевна Прохорова, Нина Васильевна Сафронова и другие сотрудники управления действительно заботились о нас. Помогали, чем могли, причем доброжелательно и охотно. На ежегодные итоговые совещания управления редакторский и директорский народ ехал, как на праздник, Так

было.

Забегая немного вперед, хочу добавить к этому, что подобная атмосфера и отношение к районным средствам массовой информации, редакторам, директорам типографий, журналистам и полиграфистам возродилась и ярко проявилась в период работы начальником управления Виталия Петровича Дешевых. А ведь на его долю выпали не самые благоприятные годы. Но об этом потом…

Панкрушихинский период работы стал для меня тем наждаком и жерновами, которые грубо и жестко содрали с меня весь романтический флер журналистского бытия.

Страшными и безжалостными ударами ковали из меня руководителя-редактора, без всякого сожаления на мой возможный уход из профессии. А оказии для такого исхода представлялись открывающимися время от времени возможностями вернуться в спокойную партийную колыбель. Именно в этот период я глубоко и серьезно задумался над тем, правильно ли я сделал, выбрав своей судьбой журналистику. Захочу ли я уйти с этой работы?

Именно тогда я понял, что никуда я не денусь, что это моя судьба. И осознать все это до конца помог мне, как ни странно, самый трудный, самый проблемный участок моей профессиональной деятельности - типография.

Молодому поколению журналистов сейчас, пожалуй, даже трудно представить, что в те далекие семидесятые-восьмидесятые годы прошлого столетия техническая сторона производства газеты являла собой очень сложный, громоздкий и тяжелый, в прямом смысле этого слова, процесс. По сути, типография была автономным, самостоятельным промышленным предприятием со своими сложнейшими машинами, цехами, оборудованием. Там все было по-другому. Материалы, люди, которые читали нашу газету вверх ногами и с заду наперед, терминология и даже система мер и измерений была своя, особая и не имела аналогов ни в науке, ни в практике никакого государства.

Так вот, именно в такой типографии мне, начинающему журналисту, впервые пришлось увидеть как рождается газета. Как материализуются мои мысли и слова в реальность. Я наглядно увидел и почувствовал как весомо каждое мое слово газетной статьи, набранной свинцом на строкоотливной машине под мудреным названием линотип. Именно типография подарила мне радость и удовлетворение от моего труда, причем ежедневную радость.

Я всегда любил и люблю смотреть как заключаются сверстанные свинцовые газетные полосы в раму на талер плоскопечатной машины, как она выхлопывает бумажный оттиск газетного разворота и не перестаю удивляться тому, каким чудесным образом мои виртуальные, никому не доступные мысли превратились в осязаемую и видимую реальность…

Здесь, в самом начале своего творческого пути, я понял всю ответственность и осязаемость моей писанины, испытал радость от удачных статей, да и просто удовлетворение от добротно сделанного дела. Именно типография, своим конечным продуктом- газетой - показывала мне, что день прошел не зря, что это мое на всю жизнь.

Окончательную и бесповоротную точку в моих душевных метаниях того времени поставила моя жена Екатерина Алексеевна, сама не подозревая об этом. Она попросилась на работу ко мне в редакцию.

Ее шаг был такой же нелогичный и абсурдный на взгляд обыкновенного человека, как и мой, и повторял его, что называется, один к одному. До переезда в Бурле она работала инструктором организационного отдела райисполкома. В Панкрушихе - в райкоме партии. Возглавляла районное общество "Знание". Что толкнуло ее в редакцию? Отцовские гены ли, так называемые, струны души или черты характера, которые на сто процентов совпадали с моими? Не знаю. Мы на эту тему никогда не разговаривали, просто она не возникала, просто в этом не было необходимости. Единственное, подумалось мне тогда, что если даже жена из такого спокойного и хлебного места просится в нашу журналистскую круговерть, то мне не стоит заниматься душевным самокопанием. Надо просто работать.

Естественно, я ее принял к себе в редакцию. Сначала корректором, а когда освоилась, "набила руку", поменяла образ мышления и ритм жизни, перевел в литсотрудники, а затем в заведующие отделом писем. С тех пор мы и идем вместе по журналистской стезе. Интересно отметить, что совершенно аналогичный путь она проделала, когда мы переехали в Заринск. И она пошла не со мной в районную газету "Знамя Ильича", а в конкурирующую с нами городскую "Новое время". Сначала корректором, потом корреспондентом, а затем заведующей отделом писем. Впоследствии Екатерина стала редактором газеты "Коксохимик Алтая".

Причернский край

Заринск, Причернский край - так когда-то в старину называли эти просторы Причумышья и Салаирской тайги - устройство, природа, социально-экономическая обстановка, отношения и люди понравились мне. Для меня стало уверенно ясно, что здесь я наверняка буду работать до пенсии. И я решил, несмотря ни на какие предложения остаться здесь жить и трудиться. А дальше пошло уже все просто.

Не знаю, как у других журналистов, но для меня понятие "работать просто" означает, в первую очередь, легко, быстро и много писать. В этом плане период работы в Заринской районной газете "Знамя Ильича" был для меня самым продуктивным. Особенно в первые годы, когда еще был жив Советский Союз, когда нормально функционировали все политические и административные институты управления государства. Отношения между газетой, журналистами и работниками аппаратов управления здесь были партнерскими, а не командно-административными, как в Панкрушихе. Мы видели друг в друге помощников, единомышленников, делающих одно общее дело.

Характерно отметить в этой связи, что заринский период работы подарил мне двух добрых приятелей и товарищей, с которыми я прошел по всей жизни. Мы не просто "дружили по работе". Наша товарищество основывалось на уважении, на общности характеров и интересов, простоте и легкости общения, взглядах на жизнь. От политики до увлеченности рыбалкой. Наше единение не смогли разорвать ни перестроечные процессы, ни превратности судьбы, ни революционные преобразования в стране, ни карьерные взлеты и провалы того или другого. Мы всегда были друг с другом рядом. И только смерть смогла забрать у меня моих друзей. Сначала бывшего первого секретаря райкома КПСС Геннадия Ивановича Неретина, а затем -заместителя главы администрации района Юрия Геннадьевича Локтионова. А ведь мы были почти одногодки…

В моей журналистской судьбе заринская "Знамя Ильича" была дарована мне, как огромный и неожиданный подарок, который останется дорог до гробовой доски. Я пришел в газету, которая имела большую и славную историю. Иван Иванович Иванов, бессменно редактировал ее без малого четверть века. Сумел создать неповторимую атмосферу творчества и стремления к совершенству, зародить и развить традиции, вдохнуть незатухающий энтузиазм в селькоровское движение, благодаря которому 52 поселка района и три десятка колхозов и совхозов жили полноценной жизнью на газетных страницах. Районку не просто уважали, ее любили.

Я благодарен Богу, что он дал мне ума, молодому тогда и "стремительному" редактору, с первой же минуты почувствовать это и не уподобиться некоторым моим коллегам, "ломающим дрова под себя" с первых же дней своего вступления в должность. Я понял, что мне необходимо было всеми своими помыслами и действиями сохранять все это хорошее как можно дольше, развивать его и обогащать новой историей.

А это тоже оказалось непросто.

Меня иногда спрашивают: боялся ли я чего–либо в жизни. Да, боялся и боюсь до сих пор. Плохо сделать свое дело, не сдержать данное слово, не справиться с поручением, не оправдать доверие, не справедливо наказать человека, оказаться объектом уничижительной критики. Боюсь, чтобы обо мне вольно или невольно не подумали плохо.

Эти чувства зародились именно тогда, с приходом в "Знамя Ильича" и остались в моем характере до нынешних дней.

А другого творческий потенциал газеты, ее кадровый состав того времени просто не потерпел бы, не позволил прижиться и влиться в этот единый сплоченный механизм. Я начинал работать тогда в Заринске с опытнейшими журналистами. Владимир Бардюков, Василий Гущин, Александр Павлушкин, пришедшие к нам (подумать только - добровольно) из "Алтайской правды" в районную газету. Александр Ботьев, ушедший впоследствии в "Алтайку". Юрий Кузьмин, издавший к выходу на пенсию три своих поэтических книги. Владимир Бучнев, от лирических репортажей которого о доярках, подопечные буренки выдавливали большую коровью слезу. Такие кадры необходимо было холить и лелеять. Но и они меня не подводили.

Сейчас у всех на слуху Губернаторский клуб доярок-пятитысячниц. Все знают, что это такое. В крае он зародился относительно недавно, с приходом к руководству Александра Богдановича Карлина. А вот у нас в районе клуб доярок-трехтысячниц был организован еще в 1984 году, широко и продуктивно действовал. Идея его организации, идеологическая и информационная поддержка, "круглые столы", обмен опытом, трудовое соперничество – все это принадлежит газете "Знамя Ильича" того времени. Дело, начатое газетой, было обобщено на специальном заседании бюро райкома партии и активно поддерживалось, развивалось и жило впоследствии уже самостоятельной жизнью повсеместно.

Аналогичный пример можно привести и по организации трудового соперничества между хлеборобами полеводческих комплексных бригад Героя Социалистического Труда из совхоза "Сорокинский" М. И. Гусельников и Ю.В. Старцева из колхоза "Красный партизан". Изначально начатое и организованное газетой, это соперничество впоследствии переросло во всеобщее движение трудового энтузиазма тружеников сельской нивы. Постоянно и много писали мы и о людях заринских деревень и сел.

Подобных примеров можно приводить немало. И все они очень ярко и убедительно доказывают правоту ленинских слов о том, что газета является не только коллективным пропагандистом и агитатором, но и организатором и она всегда будет популярной у читателей, если на пяток пишущих штатных сотрудников будет пятьсот, пять тысяч не пишущих добровольных помощников. "Знамя Ильича" того времени была очень популярным изданием в районе. Без всякого преувеличения скажу – ее любили и уважали.

Именно эта любовь и уважение помогли нам справиться с трудностями, выстоять и выжить в условиях приближающегося всеобщего бедствия.

Впрочем, писать об окаянных годах правления в конец спившегося алкаша одновременно трагично, но и в некоторой степени просто стыдно. Жутко было от того, что на твоих глазах рушились человеческие отношения, разваливались колхозы и совхозы, замирали деревни, загнанные в жизненный тупик люди массово травили себя от безысходности убойным, девяностоградусным "Rojal"-ем.

В условиях полного безденежья районная газета не выжила бы, конечно, если бы на помощь не пришли ее читатели. Примеров на этот счет масса.

Чтобы разблокировать печать газеты в местной типографии, остановленной ее руководителем, рьяным адептом президентского увлечения, районный предприниматель В.А.Устинский отдал нам пол вагона муки. Тридцать две тонны. Эта мука спасла нас.

Заправку бензином редакционного автомобиля взял на себя руководитель акционерного общества имени Ленина Н.И.Краевский. Замордованный учительскими забастовками глава администрации района И.И. Терешкин каким-то чудом умудрялся выкраивать нам крохи на частичную выплату заработной платы. Причем на этот счет мне не приходилось даже толпиться в его приемной вместе с другими нескончаемыми просителями и требователями.

Очень существенную помощь оказала в этот период начальник Заринского районного узла почтовой связи В.И. Борисова. И в подписке, и в тарифах, и в финансах. "Бумажный вопрос расшивал" П.А.Король со своим аппаратом управления.

В этот очень сложный период работы я для себя поставил одну главную цель – сохранить газету в полном объеме, ни отступить ни на йоту от того, что имеем. Эта задача была выполнена. До последнего дня моей работы "Знамя Ильича" выходила в свет регулярно, точно по графику, три раза в неделю по вторникам, четвергам и субботам, на четырех полосах. При полном штате редакции в четырнадцать человек.

Удивительно, как трудное время может мобилизовать людей на достижение поставленных целей. И если это стремление всеобщее и коллектив уверен в себе, доверяет своему лидеру, то победа придет обязательно. Сейчас я даже сам удивляюсь, как тогда, в условиях полного и всеобщего безденежья, нам удавалось разрешать не только текущие проблемы, но и задумываться о будущем. И не просто задумываться, но и действовать.

Именно тогда был куплен очередной новый автомобиль для редакции, с приобретением которого помог глава администрации края Л.А Коршунов. Самостоятельно редакция организовала и провела всеобщую районную лотерею, главным призом которой был легковой автомобиль "Запорожец". Это был вклад директора Заринской межрайбазы Д.М.Кошкарева. На вырученные деньги от лотереи мы полностью обновили и закоплектовались организационными средствами производства. От фотоаппаратов и портативных диктофонов, до электрических пишущих машинок, причем каждому творческому сотруднику.

Значительно облегчались и социально-бытовые условия жизни работников редакции. Мясо, крупу, зерно, муку и другие продукты закупали, а то и просто принимали в дар от хозяйств тогда на всех. Даже ежедневное обеденное питание людей и их проезд к месту работы оплачивался редакцией. Зарплата выплачивалась регулярно. И если в какой из месяцев суммы ее не хватало, то, в первую очередь, не получали ее редактор газеты и бухгалтер. Помню единственный случай, когда пришлось извиниться и задержать выплату моему заместителю.

Сейчас, оглядываясь на то время, я считаю те годы самыми тяжелыми, но и самыми любимыми и продуктивными в моей 27-летней работе в "Знамени Ильича".

Именно в этих условиях, в это трудное время стала появляться необходимость задумываться о будущем.

Для меня всегда было понятно, что идти по пути большинства районных газет Алтайского края и ужиматься в объемах, периодичности, сокращении кадров и прочих "скукоживаний" - это заведомо проигрышный путь. Это, по моим убеждениям, соответствовало провалу во всем деле. Свою дорогу я видел в кардинальной реорганизации всего творческого процесса, организации работы редакции и ее технического перевооружения. Практические примеры, подтверждающие мою убежденность, стали появляться. Прежде всего, в редакции городской газеты у Александра Индюкова и в полиграфпредприятии "Катунь" у Балясова в Бийске. Очень динамично заработал в этом направлении Владимир Полунин в Павловске. Я специально съездил и туда и туда. Посмотрел, восхитился, "пооблизовался"…Деньги требовались, и немалые. Но я замечтал окончательно, и в конце-концов решился.

Как-то Галина Федоровна Мазурова, работавшая тогда заместителем у П.А.Короля в управлении по печати, прислала мне условия Всероссийского конкурса газет с припиской: "Попробуй, Николаев". Условия были, конечно, очень жесткие, но и мечта покоя не давала. Поэтому я в тайне от всех подготовил все необходимые документы, газету и отправил все это в адрес конкурсной комиссии.

Год длилась вся эта эпопея. Нервов она забрала, терпения и выдержки немало. Людям я сказал об этом только тогда, когда наша газета прошла третий, окончательный, этап экспертного отбора и вошла в число номинантов на победу.

Напрасно сказал. Теперь уже заволновались все. И в таком нервном напряжении работали еще месяца четыре. Однако вышло так, что переживали не напрасно. Мы победили.

Районная газета среди десяти областных, краевых, центральных изданий получила приз в двенадцать с половиной тысяч долларов. Там же в Москве, что называется, не отходя от кассы, я купил полностью укомплектованный газетно-издательский компьютерный комплекс с лицензионным программным обеспечением. Договорился с новосибирскими коллегами и они упросили пилотов авиационного завода имени Чкалова попутным чартерным рейсом захватить мои коробки и оборудование.

Помучились же мы с этими лицензионными англоязычными программами основательно. Пока не стали появляться пиратские русские копии.

Именно в это время и в период освоения хитроумного заморского оборудования родился еще один член нашей журналистской династии – Антон.

Он как раз закончил восьмой класс, маялся летним бездельем и постоянно "гундел" о покупке ему домашнего компьютера, так как он к этому времени по моему настоянию проучился полгода на специальных курсах.

У меня таких денег не было и чтобы отстать от него, я предложил их ему заработать. "Заодно проверю,- подумалось тогда,- будет ли от дорогой покупки толк. Он пришел в редакцию, полдня погонял машины и заверстал.

Проработал все лето. Люди спокойно сходили в отпуска. Так со школьных лет Антон пришел в журналистику.

Он работал в нашей редакции все последующие годы с перерывами на школу и университет, прошагал карьерным путем по ступенькам служебной лестницы, был и ответсекретарем, и заместителем редактора. Ему я передавал "Знамя Ильича", уходя на пенсию. Однако беспокойная молодость и стремление к большему, "поставила его на крыло" и он улетел из родительского гнезда в самостоятельный полет. Мне хватило мудрости понять его и не препятствовать, не удерживать рядом с собой. У нас с Екатериной сейчас по отношению к двум взрослым сыновьям осталась лишь извечная родительская миссия - помогать им по мере сил и возможностей, переживать их неудачи и радоваться достижениям.

Я благодарен и старшему Виктору - профессиональному военному, танкисту, майору, комбату,- и младшему Антону - коллеге, продолжателю нашей семейной профессии, что они стараются не приносить нам огорчений. Постоянно радуют своими успехами и достижениями.

Каждый редактор имеет свою цену

Если взять с десяток районных газет времен "развитого социализма" в СССР и отрезать им заглавные титулы, то практически невозможно было узнать или отличить одну газету от другой. Все они были, как близнецы-братья, на одно лицо. Как внешне, так и по содержанию. Типичная, официозно-казенная, тяжелая первая полоса, с обязательным

портретом передовика производства. Партийно-канцелярская вторая, с ее суконным языком и бюрократическим уклоном. Сельскохозяйственная или производственная третья. И только лишь на четвертой, собираемой по принципу подверстки, читатель мог найти для себя что-либо для души и ума.

Тем не менее, тиражи тех газет были высокими и держались они далеко не только за счет интереса жителей к своему, местному, изданию. Но и за счет дешевой стоимости подписки, пропаганды и местечкового патриотизма, да и некоторого поддавливания на жителей административными органами управления. Работать было легко и удобно, привычно и стабильно. Если особо не дергаться, то можно было благоденствовать и наслаждаться дарованной синекурой, считая, что жизнь удалась.

В середине же восьмидесятых годов, после череды всесоюзных музыкальных реквиемов Шопена и телевизионных постановок балетной оперы Чайковского "Лебединое озеро", политическая атмосфера в стране начала меняться. К финансовым трудностям добавлялись все больше и больше такие идеологические "непонятки", что у некоторых редакторов, что называется, происходил "сдвиг по фазе". И за примерами ходить далеко не надо было.

Редактор нашей городской газеты, например, в своем стремлении не прогадать и удачно успеть лизнуть нужное место у "кормчих", пустил под нож готовый и даже уже отправленный в экспедицию тираж своего издания, и типография всю ночь авралила над коньюнктурно-угодным выпуском.

Люди открыто стали высказывать свои мнения, изменилось содержание редакционной почты и, о ужас, без согласования с начальством начали издаваться альтернативные газеты.

Необходимость кардинальных перемен в работе редакций и своих изданий, в первую очередь, в эти годы почувствовали редактора городских и районных при городах газет. Так как политическая активность и конкуренция здесь была очень высокой и активной. Именно этот период особенно четко показал, что каждый редактор имеет свою цену.

Эти годы очень ярко высветили профессионализм каждого руководителя средства массовой информации. Его умение видеть перспективу, старание, патриотизм, профессионализм, мудрость, человечность, если хотите. Именно в эти годы происходил, что называется, естественный отбор среди редакторского корпуса и наглядно было видно, как и какие газеты выбирают перспективный путь своего существования или ступают на дорогу стагнации и "скукоживания".

Особенно ярко засверкал тогда профессиональный и организаторский талант Александра Индюкова в Бийске, Валерия Ходикова в Славгороде, Людмилы Кейбол в Змеиногорске, Сергея Малыхина в Кулунде. Поразителен был пример Любови Ярошевской, которая, что называется, на ровном месте выпустила в свет свой "Вечерний Рубцовск" и буквально как танком, в одночасье переехала городской официоз и закопала его в неизвестность.

В эти годы я закладывал новые традиции в "Знамя Ильича", проводил все те преобразования, испытывал и обкатывал на практике все, что впоследствии стало нормой и определило выживаемость и перспективное развитие газеты.

Коренным образом была изменена организация работы редакции. Корреспонденты получили полную творческую самостоятельность и свободный график. Они стали главной фигурой в газете.

Была научно разработана модель газеты с помощью хорошо знакомых мне ученых кафедры журналистики Новосибирской ВПШ и которая внедрялась, обкатывалась и стала впоследствии фундаментом существования "Знаменки" на долгие годы. В то время доцент В.В. Королев, мой бывший однокашник, даже читал курс лекций своим слушателям на эту тему.

В практику работы редакции были внедрены жесткие сетевые графики и планирование. В корне изменены были система оплаты труда сотрудников, гонорарные поощрения и штатное расписание. Люди стали получать деньги за реальный практический вклад в газету, причем каждый имел возможность заработать столько, сколько ему позволяли его желание, возможности и талант.

До сих пор помню злобно желтеющие белки глаз от разливающейся желчи у моего заместителя, когда я подписывал зарплатную ведомость с корреспондентскими суммами, превышающими и замовский и редакторский оклады.

Была организована и реально заработала широчайшая собкоровская сеть газеты по селам района, которая впоследствии явилась хорошей школой подготовки резервов журналистских кадров и дала немало абитуриентов и студентов факультета журналистики

Алтайского госуниверситета.

Вообще студенты-журналисты любили проходить практику на базе нашей газеты. Они совершенствовались в профессионализме, были практически свободны и независимы в своих действиях и мыслях, получали за свой труд реальные деньги.

Были годы, когда я в летние месяцы отправлял всех штатных корреспондентов в очередные отпуска, а их заменяли практикующие студенты. Многие из них потом приходили к нам на работу. Особенно яркий пример в этом плане Светлана Бочарова.

Писать к нам в газету как собкор она начала еще со школьных лет. Поступила в Барнаульский журналистский лицей, затем в АГУ. Прошла по многим ступеням нашей редакционной карьерной лестницы.

Все это, конечно же, не оставалось без внимание в то нелегкое, смутное и противоречивое время . Особенно доброжелательно и реально поддерживали все эти начинания и эксперименты тогдашний заведующий сектором печати крайкома партии Петр Францевич Эберле и работавшая с ним Галина Федоровна Мазурова.

Межредакционные летучки, обмен опытом, семинары, организованные ими и на которых приходилось выступать и рассказывать о своих наработках и ошибках не только мне, но и другим моим коллегам, были нацелены на сохранение районных газет, на повышение их жизнеспособности. А они в то время были очень актуальны, так как процесс стагнации продолжался медленно, но верно. Разговоры пошли не только о сокращении периодичности газет, штатов редакции, но и о слиянии районных средств массовой информации и даже их закрытии.

Не знаю, к чему бы привел такой настрой, если бы к руководству комитетом по печати не пришел тогда Виталий Петрович Дешевых. Именно он остановил весь негативный процесс, ведущий к развалу отрасли. Именно он вдохнул во всех нас новую жизнь и дал толчок к нашему развитию и совершенствованию.

Мне немало пришлось повидать на своем веку руководителей самого различного ранга. Некоторые ненавидели меня, некоторые, наоборот, остались в доброй памяти до сих пор. Но лишь двух человек, с которыми мне посчастливилось работать, я безмерно уважаю и буду помнить всю жизнь.

Это хорошо известный на Алтае руководитель, почетный гражданин Алтайского края Каримхан Айдарханович Айдарханов, с которым мне выпало судьбой работать в бытность его первым секретарем Бурлинского райкома партии, и Виталий Петрович Дешевых.

Эти люди умели поставить порученное им дело так, что все вокруг их крутилось и действовало во все развивающемся темпе. Их нельзя назвать жесткими, а тем более авторитарными, наоборот. И в тоже время нельзя было не выполнить их просьбу, поставленную задачу, указание просто потому, что было неприлично их подводить. И даже не перед ними - перед самим собой. Они умели вдохнуть в человека энтузиазм, веру в себя. Показать видение перспективы так, что хотелось немедленно начать движение к цели. Они безошибочно окружали себя людьми, заряженными на творчество и позитив.

Я уверен, что наше поколение и редакторов, и журналистов с большой любовью и безмерным уважением будут помнить и Раису Голованеву, и Владимира Полунина, и Владимира Титова, и Людмилу Хлыбову, и Таисию Прохорову и многих других руководителей и сотрудников комитета по печати, работавших тогда с Виталием Петровичем. Именно эти люди, вместе с Дешевых, сняли все разговоры о не перспективности малой прессы на Алтае. Вдохнули в нее новую жизнь, подарили перспективу и развитие. Это они полностью перевооружили и обновили материально- техническую базу редакций, провели электронную революцию и избавили отрасль от горячего, металлического производства газет, сделали достоянием всех передовой опыт, творчество, победы журналистских коллективов и работников типографий. Даже нет смысла перечислять какими путями и методами все это достигалось. Важно то, что была

переломлена и окончательно забыта упадническая тенденция на стагнацию отрасли. Пошло динамичное, поступательное развитие и наработан такой запас прочности,

который позволяет существовать районным газетам до сегодняшних дней. И не просто существовать, а продуктивно и с пользой работать.

Послесловие

Во время написания этого очерка в памяти всплыли очень многие интереснейшие факты из моей биографии, связанные не только с профессиональной деятельностью, но и просто случившиеся со мной, что называется, по жизни. Оказывается, она была довольно насыщенной важными событиями, интересными случаями, разнообразием и поворотами судьбы, переживать которые доводится далеко не каждому человеку.

Например, мне пришлось непосредственно участвовать в подготовке и разработке первого Российского Закона о печати. От Алтайского края я был единственный практикующий журналист, представленный в Парламентской комиссии. Я выезжал в Москву, работал в Государственной Думе, в Министерстве печати России, принимал участие в Парламентских слушаниях.

Или участие в торжественных мероприятиях, посвященных юбилею Алтайского края, на которых всю нашу отрасль, от журналистов до полиграфистов, представляли всего два человека: я и Александр Астапов, обозреватель "Алтайской правды". Кстати, с ним судьба нас сталкивала в двух случаях и в обоих очень приятных.

Первый раз, еще молодыми, нас двоих Союз журналистов Алтая премировал за хорошую творческую работу поездкой в Москву, в Центральный Дом Союза журналистов СССР. Просто походить, завести знакомства, посидеть в ресторане ЦДЖ, поболтаться по столице. Деньги были выделены хорошие, все было "на халяву", даже проживание в гостинице "Россия" на Красной площади. И второй раз - на юбилейных торжествах, на Губернаторском приеме.

Или о том, как я встречался с лидером ЛДПР Владимиром Вольфовичем Жириновским, брал у него интервью, мы разговаривали , пили его именную водку и он настойчиво уговаривал меня вступить в либерально-демократическую партию.

Или о том, как аврально готовил сверхсрочный материал по просьбе ТАСС (Телеграфное Агентство Советского Союза) о Василии Калиновиче Микрюкове, лесоводе из Тягуна, которого должны были наградить Государственной премией СССР. Очерк этот под заголовком " И вырастит лес…" в день выхода Указа опубликовали все центральные и отраслевые издания.

Или о том, как меня выдвигали в депутаты Алтайского краевого Законодательного собрания…

Очень много можно рассказать. Может быть, это и удастся сделать. Может быть…