Мулта́нское де́ло - судебный процесс конца XIX века над группой крестьян-удмуртов (в те времена их называли "вотяками") из села Старый Мултан Малмыжского уезда Вятской губернии (современное село Короленко Кизнерского района). Они обвинялись в ритуальном убийстве - человеческом жертвоприношении языческим богам. Несколько лет шла борьба, трижды слушалось дело, и только благодаря вмешательству русской интеллигенции, В. Г. Короленко, выступившего в защиту осужденных, в 1896 году удмурты были оправданы.
С тех событий прошло более века, но интерес к участию В. Г. Короленко в Мултанском деле у исследователей не ослабевает. С большим интересом относится к личности писателя доктор филологических наук Василий Ванюшев.
Письма В. Г. Короленко о Мултанском деле
На одной из улиц села Короленко в Кизнерском районе, за простой дощатой изгородью стоит памятник – бюст выдающегося русского писателя, не жалея ни сил, ни времени и здоровья, сделавшего так много для спасения от публичного поругания чести и достоинства целого народа.
Он поставлен напротив дома, где 5 октября 1895 года останавливался Владимир Галактионович Короленко, приехавший сюда прямо с заседаний суда над мултанцами в Елабуге, чтобы проверить достоверность следственных материалов.
На века остались полные полемической страсти десять статей В. Г. Короленко, опубликованные в московских и петербургских газетах и журналах в период борьбы за спасение чести и достоинства осужденных удмуртов. В них великий русский писатель раскрывал подложность обвинения, взывал к российскому обществу заступиться за правду и справедливость.
Совесть России
Какими мыслями, какими страстями жил великий русский писатель, совесть России (как его справедливо называли) полтора года напряженного противостояния, показывают его письма, напечатанные в отдельном издании "Избранные письма о Мултанском деле" (Ижевск, 1939), в десятом томе его собрания сочинений (М, 1956), а также обнаруженные в некоторых архивных фондах.
Ужасная драма
Проследим хотя бы вкратце по некоторым из писем развитие этого многоаспектного драматического сюжета.
Известно, что отчаявшись от неудачных попыток придать широкой гласности возмутительную несправедливость хода и решения первой сессии суда над мултанцами в Малмыже в декабре 1894 года, с просьбой выступить в столичных печатных изданиях в защиту невинно осужденных обратился к Короленко вятский журналист и писатель Александр Николаевич Баранов. Первое из анализируемых нами писем написано Владимиром Галактионовичем ему на пароходе "Гоголь" 25 сентября 1895 года на пути следования на вторую сессию суда в Елабугу. "Пишу Вам письмо с парохода, на пути из Нижнего в Казань, - сообщает автор. – Из Казани, как Вы, вероятно, и догадываетесь, я еду в Елабугу, чтобы присутствовать на заседании суда по делу мултанских вотяков. Мне казалось, что присутствие на суде и предстоящий отчет в столичной прессе принесет делу, пожалуй, большую пользу. Ввиду этого я решил ехать на заседание. Приеду за день до суда и постараюсь ознакомиться с новым обвинительным актом. Данные защиты читал и продолжаю читать на пароходе. Дело глубоко возмутительное и я, вероятно, напечатаю его, кроме газеты, в "Русском Богатстве".
Так зарождаются планы дальнейших действий писателя-гуманиста.
В тот же день на том же пароходе Владимир Галактионович пишет жене Евдокии Семеновне в Нижний Новгород, где они тогда проживали:
"Дорогая моя Дунюшка", - как и во многих других письмах жене обращается он к ней. Жене Владимир Галактионович писал часто, в отдельные моменты жизни каждый день. Иногда в суете событий, когда был очень занят, несколько раз садился за письмо, дополняя его новыми сведениями о состоянии дел. Из 35 известных нам писем, касающихся мултанского дела, 11 адресованы Евдокии Семеновне. В первом из них Короленко сообщает жене: "Принявшись за рассмотрение дела о бедных вотяках, я увидел, что оно будет слушаться не в Малмыже, как я предполагал, а в Елабуге. Поэтому как мой маршрут, так и адрес меняется".
Мысли писателя заняты всякого рода догадками и предположениями по поводу судьбы несчастного Матюнина. Он вспоминает о том, что в какой-то газете обнаружил и вырезал сообщение об убийстве некоего прохожего (кажется, Смол губ), "у которого отрублена и скрыта голова", и просит Евдокию Семеновну поискать эту вырезку и прислать ему в Елабугу. "Ну, до свидания, - заканчивается письмо. – Читаю дело вотяков. Что за мрачная и ужасная драма! Всех целую и маленькую Олю тоже".
Мрачное, темное и загадочное дело
В следующем письме, написанном в Казани 26 сентября Владимир Галактионович сообщает жене, что он заходил в редакцию Казанского телеграфа, где, по - видимому, по его просьбе снабдили номерами газеты, в которых были напечатаны статьи о малмыжской сессии суда.
Идет напряженная подготовка к событиям, повествование которых развертывается в последующих письмах. Об этом свидетельствует и следующее послание Короленко жене, написанное 27 сентября на пароходе "Уфа", все еще на пути в Елабугу. "Вечер темен, - говорится в нем, - как это мултанское дело, которое я за дорогу выучил так, что, кажется, мог бы выступить на суде без опасения сбиться. Почти все время сижу в общей каюте, читаю и делаю для себя выписки. Мрачное, темное и загадочное дело, и я теперь весь поглощен вопросом: кто и для чего мог убить нищего на дороге из Чульи в Анык, 4-5 мая 1892 г."
Владимир Галактионович сообщает, что защитником на суде выступает Михаил Ионович Дрягин. И далее: "Из его жалобы в Сенат на первый приговор я вижу, что это голова дельная, и почему-то мне кажется, что и благородное сердце (…) А бороться приходилось много и сильно: все следствие – сознательно фальсифицировано, полицейские истязали свидетелей, вымогая показания, председатель явно лгал на суде, внушая присяжным совершенно ложные сведения. Любопытно, как они будут держаться во второй раз".
Писатель постоянно соотносит то ужасное дело, в которое он включается так мучительно и тревожно, с собой и со своими родными. "И как подумаешь, что я еду с таким комфортом, а эти несчастные 10 вотяков сидят уже в Елабужской тюрьме и с трепетом ждут вторичного приговора – жутко", - пишет он далее.
Следующее письмо, адресованное Евдокии Семеновне же, написано уже во время судебного процесса в Елабуге 30 сентября. Оно интересно тем, что с пространственной точки зрения в деталях рисует обстановку в судебной комнате и душевные переживания автора.
"Получил твое письмо во время перерыва, - сообщает автор супруге, - отвечаю в суде перед началом последнего заседания, перед речами. Рядом со мной справа обвинитель, слева почти надо мной обвиняемые вотяки в серых арестантских куртках под конвоем солдат. Может быть сегодня, а то завтра их могут признать человекоубийцами и может быть даже людоедами. Теперь крайний из них сидит, почти прикасаясь ко мне, отделенный только решеткой, и искоса смотрит на то, что я пишу об них в своей тетрадке. Я пишу к вам, вспоминаю о своих детях и невольно думаю, что их жены и дети с ужасом ждут приговора. Я тоже жду его с большим страхом: обвинение весьма возможно и более чем возможно, что обвинят совершенно невинных…".
Продолжено письмо 1 октября: "Вчера выход суда прервал мое письмо, и я продолжаю его уже на следующий день, опять перед заседанием, - говорится в нем. – Зала еще почти пуста, присяжные еще заперты, судьи собираются, а подсудимые только что введены за решетку. Мы писали целых два дня беспрестанно, решив втроем составить полный отчет. После окончания (конец сегодня, на третий день) мы считаем вместе свои записи и каждый дополнит свои пропуски".
И вновь письмо прерывается. Продолжение – от 3 октября: "Суд кончился полным осуждением всех подсудимых. Этим ошеломлен был даже и прокурор, ловкая, но совершенно бессовестная каналья. Приговор вполне неправильный и глубоко возмутивший всю публику, результат предрассудка улицы и шулерства чиновников. Ну, да дело не в этом. Мы теперь втроем составляем отчет, почти стенографический всего заседания, который останется навсегда основой для суждения об этом чрезвычайно важном деле".
Оказалось, что автор письма уже не в Елабуге, а в пути в Старый Мултан.
В следующих письмах Владимир Галактионович по-писательски страстно и ярко описывает и весьма полезное для защиты однодневное пребывание в Старом Мултане, и его нелегкие, но успешные действия по консолидации демократических сил российского общества против ужасающей несправедливости судебно-следственных органов, и сам ход третьей сессии суда в Мамадыше, пришедшего к выводу, что обвинявшиеся удмурты не виновны.
Владимир Галактионович Короленко остался в памяти народов России как великий писатель-гуманист. Не менее велик его вклад в человеколюбие, внесенный, в частности, в ходе Мултанского процесса. Он, украинец и поляк по происхождению, стал национальным героем удмуртского народа.