В России шла Гражданская война, множество различных партий и движений боролись за свою правду, в результате чего вся страна была разрушена. Победу одержали большевики во главе с Великим Лениным.
Шагал 1921 голодный год. Когда на полях вместо хлебов кустились сорные травы. Огромное село Кикино стало уменьшаться с невероятной быстротой. Десятки людей умирали от голода. Их хоронили в общей яме. Сотни людей уходили в разные стороны, чтобы как-то выжить. Моя мать со своим первым мужем Сергеем так же ушли из села. Мать устроилась прислугой в дом попа в Вольске, а Сергей нашел пристанище в с. Кондыли Пензенской области. У них к тому времени был ребенок, которого они оставили на попечение бабушке, но он вскоре умер. Многие уехали жить в с. Кочубей, находившееся в стороне от Вольска. Но затем жизнь начала постепенно налаживаться. И многие вернулись в родное село. Вернулась и моя мать, а ее муж Сергей умер на чужбине.
Люди стали распахивать участки земли, разводить скот. Где-то в 1922 году мать вторично вышла замуж за Кузнецова Алексея Александровича. Он был много старше ее, работал председателем Совета. В селе проживало много зажиточных людей. Они и в трудные годы оставались на месте, сумев пережить все невзгоды. Вскоре их стали раскулачивать и ссылать на место жительство в определенные органами НКВД места. Ссылали порой не только виновных, но и безвинных. В те страшные времена за одно неосторожно сказанное слово можно было нарваться на большую неприятность. Людей репрессировали, отправляли в Сибирь, на Соловки, без права переписки, многих расстреливали. Кто где погиб – неизвестно. Отец, работая в Совете, вместе с "комбедом", организованном в селе, принимал участие в раскулачивании, наживая множество недоброжелателей и врагов. В семье один за другим рождались дети.
В 1928-1930 годах в селе проходила коллективизация. Все имущество, кроме дома, забирали в колхоз. Тех, кто не соглашался вступать в колхоз, считали единоличником и облагали огромными налогами. Смутное было время. В 1936 году был репрессирован отец. Домой он вернулся только в 1943 году из Мариинска, где отбывал наказание. Шла Великая Отечественная война. Отец начал работать плотником в колхозе. На фронт ушел наш старший брат Алексей. Село осиротело. Трудное было время.
Мало того, что работать приходилось с утра до ночи так еще и налоги и займы разоряли и без того скудный бюджет семьи. Необходимо было сдать 40 килограммов мяса, 8 килограммов масла, 200 яиц, 40 килограммов картофеля, 1,5 килограммов шерсти с каждой овцы и т. д. Поэтому зачастую в семьях пекли хлеб с добавлением конского щавеля и лебеды. Наверное, из-за нужды и безысходности в семьях часто случались скандалы. Частенько скандалы возникали и в нашей семье. Один из таких случаев запомнился мне на всю жизнь. Когда скандал родителей перерос практически в драку, отец стукнул кулаком по столу и потребовал: "Отдай паспорт". Паспорт хранился у матери в сундуке. Доведенная до отчаяния мать открыла сундук и швырнула паспорт отца на стол. Отец забрал его, собрал свои скромные пожитки и ушел из дома, даже не простившись. Мы остались одни.
Мать знала, что он уехал в Кочубей, где проживала его дочь от первого брака. Прошла неделя, потом другая, отец не возвращался. Без отца стало совсем трудно. Мы с братом, мне было 11, а ему 12 лет, выполняли всю работу по дому. Было тяжело, но жаловаться было не принято. И вот однажды мать сказала: "Поезжай-ка за отцом, сынок".
Поезжай, а на чем мне было ехать? Машин не было. Правда ездили люди поездом, но денег на билет у нас не было, значит, мне нужно было "ехать" своим ходом. Мать хорошо знала дорогу до Вольска, рассказала, какие села я должен был пройти. Она написала мне адрес бывшего односельчанина, Агапова Игната, который жил в Вольске по улице Льва Толстого. Кстати, до их переезда из села я учился и дружил с их сыном Петькой.
Мать провожая меня в дорогу, сказала, что как продвигаться мне, люди подскажут. Она дала строгий наказ, чтобы я сразу к отцу не заходил, а зашел сначала к Назарову Николаю, проживающему в Кочубее. В его семье воспитывалась с 12 лет мать, после того, как осталась сиротой. "Да смотри, - предупредила она меня, - всего Николаю не рассказывай, он человек хитрый. Ты больше молчи".
Вот с таким наставлением и отправился я в путь. В холщевых штанах, линялой ситцевой рубахе, босиком я зашагал по пыльной дороге в сторону Балтая. В свои 11 лет я совершенно не знал усталости, особенно в ходьбе. Где шагом, а где и трусцой я прошел некоторые уже забытые села: Царевщина, Алай, Кряжим, Улыбово, Верхняя и Нижняя Чернавка и вот передо мной – Вольск. На улице Льва Толстого я нашел квартиру односельчанина. Приняли меня здесь хорошо. Накормили и оставили ночевать. Рано утром тетка Акулина, жена Игната, разбудила меня, дала в дорогу пару пирожков, рассказала, в какую сторону мне надо идти, и я зашагал дальше.
Пройдя Вольск и Терсу, я вышел на открытую местность. Километрах в 2-3-х увидел какие-то строения и направился в их сторону. Когда я подошел к ним вплотную, увидел незнакомую мне женщину и спросил, что это за село. Она сказала, что это 1-е отделение совхоза по выращиванию крупного рогатого скота. А Кочубей, куда я так стремился, остался в стороне. Женщина объяснила мне, что по дороге из Терсы я пропустил дорогу, поворачивающую влево. Я вернулся назад и нашел дорогу, о которой говорила женщина. Пройдя немного, я вышел на огромную долину, по которой вилась торная дорога. Местами встречался мелкий кустарник, а вокруг росли буйные травы. Солнце клонилось к закату, а каких-либо признаков близости села видно не было.
В моей голове рождались мысли одна мрачнее другой. Во-первых, я даже не знал о существовании Кочубея, не знал и о людях, живущих там. Во-вторых, о том, что отец находится именно там, тоже было известно лишь из предположения матери. Но вот за одним из поворотов я увидел небольшое селение. Домов 30-40 стояли по обе стороны широкого дола в один ряд. У крайнего дома стоял мужик, он и объяснил, где находится дом Николая Назарова. И вот я уже стою на пороге дома, а у стола возле окна – мужик крупного телосложения. Он строго спросил, кто я такой и почему явился в столь поздний час.
Я рассказал ему, что я пришел из Кикино за отцом. Он сразу подобрел. Кроме него в доме находились его жена и человек 5-6 ребятишек. Я тут же перезнакомился с ними. Весь вечер мы проговорили о жителях Кикино, которых они хорошо знали. Утром пришел мой отец и увел меня к своей дочери, а моей сестре по отцу. Он сказал, что дня через три мы с ним поедем домой, когда он закончит ремонт сарая и завалинки. Все эти дни я провел у Назаровых с их ребятами. Играли в разные игры, ходили на другую сторону дола, где так же было много ребятишек, с которыми я очень быстро сдружился. Живя в Кочубее я понял, что здесь люди очень дружные и доброжелательные. Только потом я узнал, что в селе жили те, кому многое пришлось испытать в жизни, поэтому, видно, здесь и ценили дружбу и взаимовыручку.
Наступил день нашего отъезда домой. Возвращались мы уже другой дорогой, много короче чем я шел сюда. Вышли с отцом к какому-то поселку на берегу Волги, на пристани сели на небольшой пассажирский пароходик, вскоре мы были уже в Вольске. Ночевали мы вновь в доме Агапова Игната. Весь вечер Игнат с отцом говорили о селе Кикино, о людях, которые там живут. Как долго длилась их беседа, я уже не слышал, потому что крепко спал. Поутру мы с отцом пошли на Привольск, чтобы попасть на поезд. Шли километров пять.
По сторонам дороги до самого Привольска росли сады. В основном росли здесь яблони. На станции мы узнали, что пассажирский поезд пойдет вечером. Это нас не устраивало. Ждать было долго, да и денег на билеты у нас не было. Отец отошел в сторону, где стояло несколько мужчин, очевидно работающих на станции. От них он узнал, что на путях формируется товарняк в нужном нам направлении. Мы пошли к нему и подобрали две подножки, на которых и предстояло нам ехать.
Отец облюбовал подножку у тормозного вагона, а я должен был запрыгнуть на подножку соседнего вагона. Когда поезд дал сигнал к отправлению, на тормозную площадку поднялся проводник. Поезд тронулся, набирая скорость. Я ловко вскочил на подножку, а отца на подножку не пустил проводник. Поезд набирал скорость, отец бежал вдоль вагонов, подбирая другую площадку, чтобы запрыгнуть на нее. Но он не заметил стоявший на его пути телеграфный столб и с разбегу ударился об него. Отец упал, и мне показалось, что прямо под поезд. Я соскочил с подножки и побежал к отцу. От станции бежали люди и что-то кричали. У меня потемнело в глазах, когда я увидел лежащего на земле отца буквально в десяти сантиметрах от пробегающих мимо вагонных колес.
Через минуту он откатился в сторону и поднялся на ноги. Мы вернулись на станцию и стали ждать пассажирский поезд. Когда поздним вечером поезд тронулся, мы устроились на ступеньках с поручнями, и так ехали всю ночь, соскакивая со ступенек, как только поезд приближался к какой-нибудь станции. Мы опасались, что нас заметят и накажут. Оставалась одна станция до Базарного Карабулака. Мы как обычно соскочили с подножек, и зашли за какое-то строение. Когда поезд тронулся, я ловко вскочил на свою подножку. Радостно было мне, что мы так хорошо добрались до своей станции, откуда до дома – рукой подать.
Когда поезд начал притормаживать, я соскочил со ступенек и, отойдя в сторону, стал поджидать отца. Но его нигде не было. Что с ним случилось? Куда он делся? С этими мыслями я несколько раз обежал всю станцию, но отца так и не нашел. Слезы без остановки текли из глаз. Я с тревогой предположил, что отец задремал и нечаянно свалился с подножки и попал под поезд. Я представил, что он лежит где-то около насыпи, среди чужих полей, и сердце мое забилось еще сильнее, а слезы застили глаза. Потом я подумал, что его задержали, когда он попытался запрыгнуть на ступеньки движущегося поезда. Эта мысль меня немного успокоила и, подождав еще немного, я отправился домой. Мне осталось пройти всего-то 45 километров до дома, но дорога эта мне была знакома, поэтому было совсем не страшно. Очень хотелось есть, но все продукты остались в сумке у отца, хотелось спать, но до сна ли мне было. Дойдя до поселка Уза, я зашел в один из домов и попросил кусочек хлеба. Женщина, встретившая меня, оказалась доброй. Она усадила меня за стол, отрезала кусок хлеба и положила передо мной три огурца. Я быстро все съел, поблагодарил хозяйку и отправился дальше по пыльной дороге, которой казалось не будет конца. Кроме того всю дорогу меня терзала мысль о том, что я скажу матери о том, почему отца со мной нет. Около четырех часов вечера я подошел к родному дому.
Мать стояла на крыльце, и взгляд ее выражал полное недоумение. Она в первую минуту подумала, что отец не захотел вернуться домой. Но услышав мой рассказ, накинулась на меня с обвинениями, что я растяпа и неумеха. Я выслушивал совершенно незаслуженные оскорбления с низко опущенной головой. Весь день прошел в тягостном ожидании. Но вот поздним вечером у дома появился отец. Оказывается, он не успел запрыгнуть на ступеньку поезда. На его счастье через некоторое время проходил товарный состав, и ему удалось добраться до станции без особого труда. Так закончилось еще одно приключение, которых в жизни было немало.
Р. А. Кузнецов
Продолжение следует