В столь солидном возрасте Мария Петровна пребывает в светлой памяти, по дому всё делает сама, печёт знаменитые богословские пирожки - маленькие по размеру и по особому рецепту. Мы с Марией Петровной встретились накануне Дня Победы, и моя собеседница вспомнила победный май 1945 года и некоторые важные моменты из своей жизни.
ВЕСНА 45-ГО ГОДА
-Наша семья - из числа основателей Богословки. Прадеды тут жили, мы живём и помрём здесь. Но вот в конце войны наша семья какое-то время жила в Туендате. Отца после контузии отправили с фронта домой. Израненный, он пришел чуть живой. А когда мы его провожали на войну, помню, я, восьмилетняя, бежала за ним до околицы и кричала: "Тятя, ну, ты там недолго будь, ладно?" "Ладно, доча," - отвечал отец. Вернувшись домой, он, немного одыбался, но ходил с бодожком. Вскоре его направили председателем Туендатского сельсовета, а я там училась в 4-м классе. И вот 9 мая 45-го года кто-то приехал к нам из Зырянки с вестью о Победе, возле клуба собрали митинг. Потом гость из Зырянки уехал, а отец говорит: "Женщины, у кого есть самогон, несите сюда. У кого нет - выгоните. Все вместе отпразднуем нашу Победу!" Насчёт самогона тогда строго было, за него могли и посадить. И потому женщины удивились: "Ой, Пётр Антонович, да как же, неужто можно?". Тут же возле клуба собрались, гармонь заиграла, кто плясал, кто ревел. Каждый раз, когда наступает 9 мая, я тоже плачу. Вспоминаю отца, он недолго после войны прожил. Вспоминаю, как, по-моему, в 1943-м пришла повестка брату Васе. Он в это время был на сушилке. Мама ему говорит: "Вася, слезай, тебе повестка пришла". А он отвечает: "Ну и чё?". С войны он тоже раненый пришёл, шинель на нём была рваная, сам в каких-то окровавленных обмотках. Оказалось, что его после ранения уже в морг отправили, а там кто-то увидел, что мертвец зашевелился, и спасли его. О морге он нам, сёстрам и брату, рассказал, а маме просил ничего не говорить…
ДРОВА ВОЗИЛИ НА КОРОВЕ
В войну мы корову держали, а всё равно было голодно. Даже картошки не хватало. Как-то по весне мама принесла два ведра прошлогодней картошки с огорода ветеринара, на фронт его не брали из-за инвалидности. Истолкла она эту картошку, нажарила каких-то оладьев, мы и поели. Ничего - не отравились. Подростки бежали на работу в колхоз, чтобы их обедом накормили. А что варили? Горох один, больше ничего и не было. А хлеб был чёрный-чёрный, и весь разваливался.
Я только пять классов окончила, в шестой не пошла. Мама говорит: "Тогда дрова будешь возить". Зимой она корове вымя тряпками обмотает, чтоб не заморозить, и отправляет меня за дровами. Чаще всего мы ездили вместе с подружкой. Наберём с ней талинок, коренюжек сухих, назад едем - песни поём. Песня, наверное, и спасала людей в то тяжелое время. Бывало, женщины в войну и после, как только присядут в обед, так и запоют. А мы, подростки, берём их литовки и косим траву…
НА ЛЕСОЗАГОТОВКАХ
Сразу после войны, как только исполнилось 16, меня отправили от колхоза сначала в Четь-Берегай на сплав, потом в Салганы на лесозаготовки. Да не одну меня. Жили мы в бараке, спали на нарах, варила нам обед колхозная повариха, всё из того же гороха. Придём с работы, немного погреемся, глядишь, кто-то гармошку достанет, заиграет. Песни, пляски начнутся! На какое-то время и забудешь о холоде, о драных валенках. А в память о той поре на руке у меня осталась наколка. Надпись "Маша" и рисунок. Спрашиваете, кто её сделал. Да были мастера! У меня-то еще ума не было, думала, что смоется. Позже, как приду к врачам, стыд берет за наколку, а ничего не поделаешь...
ЖЕНА ГЕРОЯ
Муж Марии Петровны - Александр Сергеевич Сливкин - человек в районе и области был известный. Механизатор, начальник тракторной бригады, в 1967 году он получил звание Героя Социалистического Труда. Двадцать лет назад Александр Сергеевич умер, было ему 73 года.
-Замуж я вышла рано, в 1950 году, - продолжает Мария Петровна. - Мне еще и 18-ти не было, а Саша - старше. Год с ним дружили, я его из армии собиралась ждать, а его из Томска вернули. Врачи усмотрели, что у него одна нога короче другой. В детстве в чехарду играл, и кто-то через него не смог перепрыгнуть, Саша упал и сломал ногу, лежал в больнице. Прихрамывал он незаметно, но в армию его не взяли. Мужа я любила, и родителей его уважала, с ними мы жили вместе. Сашин отец у меня на руках умер…
Когда мы с Сашей поженились, у нас ничего не было, даже кровати, спали в сенях на нарах. Потом муж из каких-то железных угольников кровать сбил. Прожили мы с ним 52 года, редко когда ругались. Ну, ворчала я иногда, что с работы он приходил поздно, а я одна с ребятишками и скотиной управлялась. Он же механизатор, весной и осенью допоздна работал. Бывало, жду его, жду, пока калитка не хлопнет. И его жаль было, забот у бригадира хватало. Пока всю технику на луга переправишь! А иногда рассказывал, что на поля приезжал первый секретарь райкома Иван Иосифович Рогачёв и давал нагоняй за то, что механизаторы мелко пашут…
Когда Александр Сергеевич получил высокое звание, не всем односельчанам это понравилось. В деревне говорили, что, мол, не один бригадир хорошо работает, другие тоже не отстают. Конечно, не он один хорошо трудился, но ведь у каждого стада свой пастух. Это сейчас к наградам премии дают, а у мужа был оклад бригадира 100 рублей - и всё, а пенсия меньше моей. Правда, однажды во времена дефицитов пришла ему машина вне очереди как передовику производства. Но если б скот не держали, то и купить бы её не на что было. Жили скромно, как все, но, правда, со славой. И в районе, и в селе моего мужа люди уважали. Владимир Сергеевич Сливкин, нынешний бригадир, и сейчас дядю Сашу вспоминает, говорит, что он многому его научил. Я всё думаю, как бы порадовался мой Александр Сергеевич тому, какая теперь техника пришла в хозяйство, какие урожаи получают!