Мы поздравляем вас тепло
С Днем армии и флота.
Пусть будет радость от того,
Что помнит, чтит и любит кто-то.
И пусть улыбка промелькнет,
И пусть разгладятся морщины,
И пусть весна в душе поет,
Сегодня праздник ваш, мужчины!
Так пусть в бокале булькает и плещется,
Когда надежно обеспечен тыл.
Успехов вам, защитники Отечества,
В сей славный день Вооруженных сил!
/Ольга Давыдова, г. Черногорск/
С 11 дек абря 1994 по 31 августа 1996 года – столько официально продолжалась Первая Чеченская кампания, начавшаяся как ответ на события в Чечне, сопровождающиеся большим числом жертв и ростом бандитизма, затрагивающие и смежные с республикой регионы. На войну отправились и наши земляки.
Андрей Козак родился в Красноярске, позже семья переехала в Минусинск. Школа, затем техникум, после окончания – армия.
Несмотря на непростое время, мысли откосить не было, да и родители считали, что армия для молодого человека в порядке вещей. Мать трудилась в оборонной промышленности, монтируя печатные платы, отец – фрезеровщик.
Еще в техникуме Андрей от военкомата отучился на водителя грузовика, поэтому в пограничных войсках попал в автороту, поселок Пограничный Хабаровского края.
Время начала службы – 1995 год. В разгаре Первая чеченская война, но солдаты на Дальнем Востоке тогда не придавали этому особого значения, толком и не знали, что происходит на Кавказе.
Военная подготовка в учебке шла полным ходом, стрельбы почти каждый день – и днем и ночью. Через полгода Андрея перевели в саперный полк. Так прошел первый год службы, к исходу которого командир приказал ему и еще одному бойцу собираться. Куда, зачем – солдатам не объясняли, только предложили написать письма родным – едем, мол, на длительные учения.
Ночью пришел железнодорожный состав, бойцы с вещмешками погрузились. Недельный путь в плацкарте, часто останавливаясь у воинских частей, забирая пополнение. Уже тогда стало ясно – едем в Чечню.
Конечная станция в дагестанском Кизляре, на дворе 31 декабря. Солдаты выгрузились, начали снимать с платформ технику – новенькие грузовики ГАЗ-66 и ЗИЛ-130, на одном из которых Андрей и прошел оставшийся срок службы, как и прежде, в составе пограничных войск. За два часа до Нового Года на площадь, где только-только закончилась выгрузка, старик-дагестанец принес елку – единственный атрибут праздника.
А ровно в полночь из окон окрестных домов началась пальба. Сначала решили – нападение! Кинулись занимать боевые позиции. И лишь через несколько минут сообразили, что здесь вместо фейерверков в Новый год салютуют автоматными очередями.
– Тут мы и поняли, куда попали…
Оставшуюся часть ночи провели в машинах и у костров, и только утром выдвинулись к базам. Дылым, Буртунай, Ленинаул, Грозный – на своем ЗИЛе Андрей объехал множество мест, доставляя боеприпасы, запчасти для машин и БТРов и прочие армейские грузы. Порой, что именно везешь, водителю знать не полагалось. В одиночку никогда не ездили, минимальный состав колонны – несколько грузовиков и хотя бы один БТР. Рация была только в нем, а связь между машинами поддерживалась условными знаками.
Дневная жизнь аулов резко отличалась от ночной. В светлое время по улицам ходили люди, и если бы не блокпосты, жизнь казалось вполне мирной. Ночью же местность превращалась в растревоженный улей – то тут, то там слышалась стрельба, под прикрытием темноты боевики малыми группами совершали налеты. Однажды Андрей привез на блокпост патроны, уже перед сумерками, там и заночевал. Ночью проснулся от взрыва, одновременно началась стрельба. Оружие под рукой, солдатам оставалось только схватить его и быстро рассеяться по блиндажам и окопам, чтобы следующим взрывом не накрыло сразу всех. Блокпост мгновенно ощетинился пламенем из автоматов и пулемета в направлении атаки. Через несколько минут боевики отступили.
В кабине ЗИЛа в бардачке всегда лежали патроны, на водительской двери – тяжелый шестнадцатикилограммовый бронежилет с титановыми пластинами внутри, его Андрей надевал вне кабины. Автоматную и уж тем более пистолетную пулю останавливал неплохо, но было и другое применение, демонстрирующее нестандартную армейскую смекалку. Обычный солдатский жетон с указанием группы крови алюминиевый и легко гнулся, поэтому он заменялся на самодельный из пластин бронежилета. Сделать на таком подпись, просто выцарапав ножом, уже не получится, но метод все же имелся. Нужно было достать шнур, к одному проводу подсоединить грифель карандаша, к другому – иглу. Получался своеобразный сварочный аппарат – включив в розетку и соединяя грифель с иглой на поверхности пластины, на титане выжигалась нужная надпись. Свой жетон Андрей хранит до сих пор, надевая лишь на 28 мая – День пограничника.
Базы, меж которыми курсировал водитель, иногда располагались на господствующих высотах близ селений – Андрей вспоминает, как одна из стратегических сопок была изрыта сотнями метров окопов, создающих круговую оборону. В черте поселков база размещалась в школах – ограждение укреплялось колючей проволокой, на вьездах "ежи" – металлические конструкции, препятствующие ходу техники, по периметру часовые. Меж базами и на важных участках дорог размещались блокпосты, на которых проверяли транспорт. Стандартный блокпост представлял из себя стену мешков с песком над неглубокими окопами, закрытыми брезентом. На многих – станционарный бинокль, из-за двух огромных выпуклых линз прозванный "мухой". За несколько сот метров он позволял разглядеть, что происходит в салоне приближающейся машины.
Однажды в Хасавюрте по ходу движения колонны наткнулись на группу агрессивно галдящих мужчин – в гражданской одежде и без автоматов, они что-то зло кричали. Внезапно один из них швырнул гранату – она противно стукнула между кузовом и кабиной, застряв там же. Андрей и рядом сидящий лейтенант упали на пол, секунды тянулись страшно долго.
– Один… два… три.. четыре… не сработала?
Оказалось, это был только кусок кирпича. Но, как говорят военные, в таких делах лучше перестраховаться. Вспоминает, как учили осторожности только прибывшее пополнение. Если солдат в перестрелке стоял в полный рост, представляя себя Рэмбо, старшина прикладом подбивал по задней стороне колена – в горячке боя не было времени читать лекции, как не стать легкой мишенью.
Только на войне Андрей узнал немаловажную причину, почему не следует писать родителям – если боевики каким-то образом перехватят почту и узнают адрес, родным начнут приходить анонимные письма с требованиям выкупа – мол, сын ваш в плену. А с учетом того, что связаться с солдатом у родителей возможности не было, они могли попасться на такую уловку и продать все ради спасения ребенка.
По этой же причине, да и по давней армейской традиции, по именам друг друга почти не называли. Так, на обратной стороне фотографии с сослуживцами появилась подпись "Слон, Бик, Парашут, Толстый, Сорок. На память Зилу. Дагестан-Чечня 1995". Зилом прозвали самого Андрея, за любовь к своей машине.
Приехав домой, еще целый год привыкал к мирной жизни, понемногу отступало постоянное нервное напряжение. Сейчас счастлив с женой и двумя дочками, вспоминает службу, словно кадры фильма, будто и было все это вовсе не с ним. Разве что, с тех пор не любит стрелять и не берет в руки ни охотничьего оружия, ни даже пневматику в тирах.