Специалисты, изучающие предметы из могильника Итколь-II, обнаруженные в 2010 году в четвертой могиле кургана № 14, условно разделили их на две группы: объемные изображения птиц и животных (похожие были найдены при исследовании ранних окуневских памятников Карасук II и Уйбат-Чарков), и стержневидные изделия с несколькими образами, у которых нет известных аналогов.
Птицы
Они вырезаны только в виде голов: две выполнены как самостоятельные подвески, три входят в композиции на вытянутых предметах. Фигурки различаются по форме клюва, оперению, способу изображения глаз и, вероятно, отображают не менее трех видов пернатых. Головы-подвески прежде всего отличаются крупным плоским клювом. При этом у одной он широкий и прямой, у другой со слегка загнутым вниз кончиком, по бокам рядами коротких насечек сделано оперение. Глаза в виде небольших ямок. У изображений птиц на стержневидных изделиях форма клюва другая, здесь он прямой, длинный и узкий, глаза вытянутой овальной формы, а позади них пучки перьев или уши.
Точно определить виды сложно. Известно, что широкий клюв – признак семейства утиных, а загнутый кончик – отличительная особенность крохаля.
В окуневском наскальном искусстве рисунки водоплавающих птиц зафиксированы пока только на одной стеле. Среди изображений других культур похожи ранее отнесенные к неолиту плоские костяные подвески из погребения на Гремячем ключе под Красноярском. На них рельефно изображены головы, при этом сами предметы воспринимаются как туловища.
Длинноклювая птица на вершине стержневидных изделий ученым напоминает журавля или цаплю. В окуневском наскальном искусстве с этим образом пока можно соотнести лишь несколько рисунков на горе Суханиха на правом берегу Енисея.
Лось
Образ этого животного довольно типичен для окуневского наскального искусства. Для изображения шерсти животного использован прием цепочки резных линий. Косой крест на голове сопоставим с изображением на ширинской стеле, находившейся всего в нескольких километрах от могильника.
Снизу вырезан желобок, передающий анатомию нижней челюсти. Аналогичный прием использован на костяной скульптуре головы змеи из раннеокуневского кургана № 1 могильника Уйбат-Чарков и на мордах быков, на некоторых каменных жезлах. Неолитические подвески в виде головы лося известны на территории Прибайкалья и на Енисее, однако стилистически они отличны от окуневских.
Кабан
Очень редкий образ в искусстве этой культуры. Известно только одно достоверное изображение головы кабана. Оно вырезано на плите кургана Тас-Хазаа (Рис.5).
Как и у скульптуры с озера Иткуль, на морде выделен пятачок, клыки. Ранее это изображение ошибочно соотносили с носорогом или хищным зверем. На плите зубы не изображены, но форма пасти та же, что у окуневских изображений хищников. Несмотря на разные приемы выполнения, скульптура и наскальный рисунок отражают один круг представлений. Возможно, с этой эпохой связаны также фигуры кабанов в ангарском стиле на некоторых скалах, например, на Шалаболинской писанице в Курагинском районе Красноярского края.
Хищник
Его образ вырезан в виде раскрытой пасти – части сложной композиции. Трижды она направлена вниз от антропоморфного лика, один раз – вверх. В трех случаях верхняя часть изображена на лицевой стороне изделий, в одном – на задней. Ее край выделялся валиком. Один раз нанесены клыки. В одном случае между глаз вырезаны две симметричные, выгнутые навстречу друг другу дуги (Рис.1). А в другом двумя рельефными валиками обозначен контур нижней челюсти (Рис.2).
Ближайшие аналоги "хищников" из могильника Итколь II – изображения головы змеи на подвеске в форме тру бочки из раннего окуневского кургана могильника Уйбат-Чарков и голов змей или медведей на роговых подвесках из кургана Карасук II. Другая серия аналогий есть на окуневских столбообразных каменных стелах (Рис. 3), где ниже антропоморфного лика изображена пасть хищника. На одной между глаз хищника, подобно образу с озера Иткуль, выбиты две симметричные вертикальные дуги. В целом вид животного, изображенного на роговых изделиях, однозначно определить сложно. Вероятно, как и на каменных стелах это мифологический персонаж, который может сочетать признаки змеи, медведя и других животных.
Антропоморфные образы
Они входят в состав сложных композиций и изображены в виде лица и всей головы с верхней частью туловища, которое отчетливо выделяется у двух образов. В одном случае подчеркнуты выпуклый живот, женская грудь, полусогнутые в локтях и опущенные вниз руки; в другом признаков женского пола нет, а вместо рук на плечах расположены отверстия. У одного изваяния детали передней части туловища сохранились плохо. Лица преимущественно реалистичные. На трех нанесены резные линии, по-разному разделяющие их внутреннее пространство: горизонтальная линия между глазами и ртом, сверху огибающая рот дуга, горизонтальная линия ниже глаз и вертикальная между ними, и четыре параллельные выгнутые вниз дуги на лбу.
Кроме этого, имеются другие отличительные признаки. Рога быка, пара симметричных элементов, по форме похожих на длинные, вероятно, заячьи уши, удлиненный прямоугольный выступ в нижней части лика, напоминающий бороду, фигура в виде вытянутого полуовала на месте головного убора, объемное изображение высокой конусовидной шапки, которая может включать голову птицы, а также антропоморфный лик.
Набор признаков женского персонажа имеет аналоги на ряде каменных стел. Например, из Шира, у центрального изображения которой помимо груди и живота есть также согнутые в локтях и опущенные вниз руки, "заячьи" уши и высокий головной убор.
Аналогии встречаются в серии окуневских женских фигур, изображенных на широкой плоскости ряда стел и плит: у некоторых тоже показаны грудь, выпуклый живот, согнутые в локтях и опущенные вниз руки. Порой такие изображения имеют звериные черты, правда, это не уши, а когти, и большинство самих рисунков относится к более позднему времени.
Головной убор, изображенный полуовалом, возможно, принадлежит мужскому персонажу, судя по форме нижней части лица, напоминающей бороду, но мог быть атрибутом антропоморфных образов разного пола.
Подобные шапки есть на плитах раннеокуневского кургана Тас-Хазаа и у нескольких окуневских фигур на скалах и стелах.
Конусовидный головной убор изображался гораздо чаще. Хотя изображение головы длинноклювой птицы в верхней его части на наскальных рисунках неизвестно, у некоторых фигур в таких шапках имелись или предполагались крылья, что тоже подчеркивает их связь с образом птицы. В верхней части некоторых каменных стел вместо головы птицы изображена голова барана, лося или хищника.
Юрий Есин считает, что изображение птицы (скорее всего семейства совиных), возможно, присутствует вверху столпообразной фигуры на стеле из окрестностей станции Июс. Еще одна птичья голова изображена над антропоморфным ликом на стеле из села Бельтыры Аскизского района, однако высокий конусовидный убор здесь отсутствует, а птица отличается более коротким клювом.
В некоторых окуневских погребениях найдены черепа и клювы журавлей. Высказывались предположения о том, что они являлись частью ритуальных масок или головных уборов. Изображения дают дополнительную информацию о форме окуневских конусовидных шапок: подобно колпакам саков, сзади они имели треугольный клапан, закрывавший шею и опускавшийся на спину (Рис.4). В одном случае он совмещен с изображением головы змеи и имеет скругленный нижний конец.
Два симметричных косых креста по бокам головного убора сопоставимы с парными крестами по бокам других изображений раннеокуневского стиля, а также, видимо, с более поздними солярными знаками на боковых гранях каменных столбообразных стел (Рис.3).
Треугольное отверстие сверху одного лика (Рис.6) аналогично треугольникам на том же месте большого числа изображений на окуневских стелах. Столь же типичны для ликов на этих памятниках и рога быка. "Борода" находит точные соответствия на небольшой окуневской каменной скульптуре из кургана № 26 этого же могильника, и стеле с озера Черное.
Длинные и узкие "заячьи" уши женской фигуры аналогичны ушам центрального образа ряда каменных стел. Их наличие свидетельствует об особом качестве слуха и, видимо, плодовитости персонажа (возможный аналог – мифическая родоначальница скифов в облике зайца). Вместе с тем подобные уши, показанные на другом изделии, имеют на концах специально выделенные острия и кружки внутри.
По этим признакам они близки ушам антропоморфной фигуры раннеокуневского стиля на писанице Коровий Лог, расположенной в Минусинской котловине, изображениям особых копий или стрел на стеле из раннеокуневского кургана в поселке Усть-Бюрь УстьАбаканского района, ушей и копий сверху ликов на двух окуневских стелах из кургана № 26 этого же комплекса и других. Причина совмещения признаков и длинных ушей, и наконечников колющего оружия, видимо, кроется в специфике не дошедших до нас устных ритуальных текстов. Возможно, такие изображения передают визуальными средствами поэтическую метафору, в которой длинные и острые уши сравнивались с наконечниками копий.
С точки зрения внутренней структуры важно отметить факт одновременного присутствия в серии изображений реалистичных и нереалистичных. Это позволяет окончательно отказаться от попыток выстраивания относительной хронологии окуневских антропоморфных изображений только по критерию их реалистичности. Порой на лбу ликов на стелах тоже имеются дуги. Отсутствие "третьего глаза" и только одна горизонтальная линия между глазами и ртом находят ближайшие аналоги среди памятников раннеокуневского искусства. Трехчастная вертикальная структура нереалистичного лика имеет параллели с изображениями, связанными с кругом памятников типа Черновая VIII (Усть-Абаканский район) и на раннеокуневских ликах. Однако, одинарная линия между глазами – признак, присущий ранним изображениям.
Характер соотношения персонажей раскрывается благодаря особенностям их взаимного расположения, противопоставленные с точки зрения признаков персонажи наделены противоположными качествами.
В целом стержневидные предметы имеют все ключевые признаки столбообразных стел и могут рассматриваться как их миниатюрные аналоги. Это отражает важную роль стел в ритуально-мифологической сфере окуневской культуры. В то же время роговые изделия обладают очевидным своеобразием и демонстрируют, что данные композиционные принципы и связанные с ними представления об организации пространства и мифологических персонажах не были исключительной принадлежностью каменных стел – они получали воплощение и на предметах из других материалов и с иными функциями.
Истоки
Данные находки – это очередной весомый аргумент в пользу окуневской принадлежности большой серии древних каменных стел, поскольку сходство между ними прослеживается по ряду признаков и композиции в целом. Искать объяснение вторичному использованию стел с рисунками в курганах этой культуры нужно в особенностях ритуальной практики окуневцев.
Отличительные черты антропоморфных изображений из могильника Итколь II (отсутствие "третьего глаза" и специально показанной шеи, высокий головной убор; отсутствие линий, разделяющих лик на ряд частей или сегментов, либо наличие относительно простых вариантов такого оформления) соответствуют признакам изобразительного пласта раннеокуневского времени. Об этом говорит и относительная датировка кургана. Благодаря скульптурном у исполнению изображений они существенно расширяют имевшиеся представления об этом этапе эпохи.
Находки указывают на несомненное наличие у окуневцев развитой традиции художественной резьбы. Сфера ее применения могла быть достаточно широкой. Это заставляет вспомнить давно высказанную гипотезу, что именно с резьбой по дереву связаны истоки традиции создания окуневских каменных стел. Важный аргумент в ее пользу – использование в качестве лицевой стороны многих стел не широкой, а узкой грани плиты. Этот выбор мог быть обусловлен прежней традицией нанесения изображений на деревянные столбы, естественная форма поверхности которых требовала создания композиций, вытянутых по вертикали и сильно ограниченных по ширине.
Источник: Научный журнал "Археология, этнография и антропология Евразии" Том 43, № 2, апрель – июнь 2015