День второй (12 июня 2014 года).
В ПОИСКАХ КАЗЕННОЙ ДОРОГИ
"В 5 часов утра я продолжил свое путешествие и достиг в 9 часов до обеда северную сторону Tengri- kul, – пишет в дневнике 11 июля 1722 года Д.Г. Мессершмидт, – которое русские называют Божье озеро. Это озеро необычайно большое, почти 7 верст или одна миля пути вдоль и около 1½ версты шириной, имеет великолепную чистую и сладкую воду, в некоторых местах должно быть очень глубокое, в нем очень много рыбы, особенно щук, линей, окуней, тайменей. (В бригаде местных рыбаков нам повезло купить пеляди. Прим.авт.)… В 10½ часов я достиг южной части озера, где мы должны были через очень узкий проход, у подножия необычайно высокой и сравнительно крутой горы, пробраться к маленькому истоку или ручью (через него Божье озеро сообщается с другими озерами, они немного поменьше, находятся на юго-востоке). И прежде чем мы добрались до расположенных там татарских юрт, мы ехали по трясине, которая нас раздражала. Названный узкий проход хорошо известен в сибирских землях. Киргизы, проживавшие здесь 30-40 лет назад, по этому узкому берегу через преграды из бревен и каменные обвалы бежали от русских (они преследовали их, пока, наконец, не изгнали), которые причинили им много зла, заставляя подчиниться".
Палатка и прочие вещи уложены в багажник, стоянка очищена, можно отправляться в путь. Узкий проезд искать не приходится. Ручей остался, а вдоль озер проложена комфортная асфальтовая дорога. На день намечаем одну из задач – найти хотя бы следы казенного тракта девятнадцатого века, по которому еще до появления наезженной дороги, наверное, двигался Мессершмидт. В дневниках он довольно подробно описывает путь к переправе через Черный Июс. Как и большинство просветителей восемнадцатого века, наш исследователь весьма образован и обладал широкими познаниями в разных областях науки. Его интересует история и этнография с археологией – он описывает курганы и каменные стелы, покупает у местных жителей предметы быта и различные артефакты; записи буквально испещрены латинскими названиями растений и животных. Каждый день, если солнце не закрыто тучами, Даниил Готлиб записывает solis altitudinem и loci latitude, то есть географические координаты примечательных мест. Наши данные несколько не совпадают, но движемся по маршруту примерно точно и, что любопытно, мало отклоняясь от меридиана 90 градусов, значит, вдоль срединной линии Восточного полушария с севера на юг. Стараемся вести фотосъемку то и дело попадающихся на пути курганов и менгиров. Какие-то из них явно почитаемы местным населением и сегодня, например, к одной из стел привязан рог косули, и обычные ленточки – чалома.
Одну из многочисленных остановок на Сулекской писанице считаем обязательной. За последние два – три года здесь появился музей под открытым небом из пяти юрт, которые один за другим строятся в районах Хакасии в рамках целевой республиканской программы "Культурное наследие". Главная цель программы – сохранение памятников природы и истории. Подъезды к Сулеку ограничены, автостоянка за забором, и никто не носится на машинах по луговине и склонам, кому как вздумается. Археолог не хочет лишний раз смотреть на испорченные дикими туристами наскальные рисунки – это слишком больное зрелище для всякого уважающего старину человека. По рассказам старожилов в тридцатые годы внизу под скальными грядами были лагеря и зоны и, видимо, с тех пор прямо на писаницах появились фамилии заключенных. Хотя бы таким образом они пытались напомнить о себе, и их можно понять. Но уж никак не простительны выцарапанные прямо по древнейшим, в несколько тысячелетий возрастом, рисункам, каракули типа "здесь был Ося". И ведь мало кто представляет, что для очистки наскальной живописи могут потребоваться годы и годы. Хорошо еще, что в изобилии остались копии, сделанные русскими и иностранными экспедициями в девятнадцатом – начале двадцатого столетия.
– Вы здесь смотрителем? – спрашиваем у Владимира Михайловича Калашникова.
– Нет, я сторож…
– А смотритель лучше звучит.
– Ну, что ж, давайте смотрителем буду, – соглашается собеседник и показывает юрты. Копьевцы постарались обустроить жилища по старинным хакасским обычаям: сложили очаги и печи, собрали посуду, национальную одежду, жернова и прялки, серпы и косари, обычные предметы быта и многое другое. Есть уголок знаменитых людей Орджоникидзевского района, в частности, известного хайджи и тахпахчи Петра Курбижекова. Турист Юрий Иванов из Красноярска с семьей и внуком Святославом не скрывает восторга от того, что побывал на Сулеке.
Через Устинкино и Подкамень отправляемся дальше и останавливаемся у нового красавца – моста через реку.
Вот только почему-то указатель "Р. Черный Июс" валяется под откосом. Непорядок, конечно. Приходится искать хотя бы веревку и привязать трубу с табличкой прямо к перилам. А мы все ближе и ближе к месту возможной переправы Мессершмидта. По записям он достиг Kara-iys в два часа после полуночи 19 июля 1722 года. До рассвета ему пришлось ждать проводников с лодкой, потому что никто в экспедиции не знал глубины реки. Тут были найдены пять юрт Алексея Картукова. И вот что записано в дневнике: "Эти татары говорили по-русски, но происходили от киштымского рода и сообщили, что их дедушка происходил с запада из турецкой стороны (по моему предположению из крымской Татарии)". Поистине, неисповедимы пути не только Бога, но и человека. Картуковы доложили, что от юрт и устья реки Печище до слияния Июсов оставалось около семи старых верст. Они же сказали немало местных названий, а к вечеру подарили шкуру росомахи.
Мы версты и мили не считаем и пытаемся определить примерное место переправы. Раз уж по предположениям была почтовая дорога, и по ней ездили чиновники по казенной надобности, торговый и служивый люд, местные жители, то какие-то следы должны же обнаружиться! Сотни лет назад весь берег был явно заболочен, значит, проезд должен быть в одном из самых удобных мест, где более узкое русло реки и есть береговые увалы. На одном из склонов обнаруживаем явно уложенные человеком камни.Дальше – больше. Берег наверняка был ограничен каменным валом и, может быть, лишь в одном месте стоял шлагбаум, а рядом и сам пост. Конечно, нас могут назвать большими выдумщиками, но уж больно притягательна гипотеза о небольшом городище на тракте. Остается надеяться на будущих путешественников или исследователей, которые смогут либо подтвердить, либо опровергнуть включенную нами фантазию. И пройти по ней уже по душевной надобности.
Летит под колеса в окружении разнотравья и причудливых гор на горизонте степная дорога. Впереди, как маяк, огромный менгир высотой около трех метров, мимо которого проехать просто невозможно. Это с легкой руки кем-то названный Камень Мессершмидта. Рядом курган тагарской эпохи восьмого–третьего веков до новой эры. Каких трудов стоило предкам привезти сюда, в середину большой долины, камни для ограды и мощнейший монолит, остается только предполагать. Хотя в научной литературе многими учеными приводятся доказательства об использовании лошадей и бревен – покатов. Валили стелу на кругляши и перекатывали до нужного места. Да, такой адской работе и терпению каменотесов и возчиков не позавидуешь. Зато память о трудах священных и праведных осталась на целые тысячелетия.
Тем временем мы оказываемся в Ширинском районе. Справа остается озеро Ошколь ( в переводе с хакасского – Осиновое), впереди поля крестьянско–фермерского хозяйства "Берендей", а слева, на фоне облаков, гряда скальников. Надо забираться вверх на высоту 641 метр. Археолог просто обязан показать знаменитую Ошкольскую писаницу на хребте Арга к северу от села Талкин Ключ. Комплекс здешних наскальных рисунков известен со второй половины девятнадцатого века. Очень тщательно и скрупулезно работал здесь в 1887 году финский ученый И.Р. Аспелин. Кстати сказать, он начинал экспедицию как раз на Божьем озере у улуса Орак и проводил исследования почти на маршруте Мессершмидта. На том же Сулеке скопировал сотни петроглифов, в свое время и до сих пор они служат эталоном. Не подкачал Аспелин и на Ошколе, описывая и копируя фигуры бегущих лошадей, всадников, воинов – лучников, косуль, быков. А наиболее интересными в ученом мире считаются ошкольские изображения жрецов – священнослужителей в высоких головных уборах и длинных одеждах. Такие рисунки чрезвычайно редки (есть на скале у ручья Аспад, впадающего в Белый Июс) и принадлежат огнепоклонникам и в то же время первым христианам манихейской религии. Вот такое уникальное "месторождение" рисунков довелось увидеть. А еще рассказать обо всем туристам из Новосибирска, которые даже не представляли, мимо каких достопримечательностей проезжают.
На окраине Черного Озера внимание привлекает каменная фигура, контурами напоминающая женщину, о чем говорит и стоящий рядом транспарант. Стелу нашли недалеко от села и решили установить на въезде в качестве исторического мемориала. В спинной части фигуры гладкая круглая лунка величиной в пару мужских ладоней. Вопрос: для чего она могла служить? Археолог прикладывается к камню ухом. А что, может, в самом деле, таким способом можно услышать голоса подземных духов и умерших родственников?
Правда, для этого придется проводить священный обряд с помощью шамана и впасть в транс, а нам этого не надо, потому что впереди новый объект.
Это вторая для нас дайка, каменным вздыбом уходящая с берега в Черное озеро. Рыбаки издавна называют это место просто Скалой, а Географ ее фотографирует со всех сторон, что поделаешь, профессиональный интерес и взгляд.
Вторые сумерки встречаем на берегу Белого Июса.Разводим костер в очаге из давным – давно заботливо уложенных кем-то камней: не мы первые – не мы последние. Сушняка в прибрежных тальниках достаточно, огонь разгорается быстро и весело. Так он и будет мерцать до самого утра, оставив в золе угольки для утреннего чая. А из-за горы Абыях–хая, которая считается учеными одной из десятка на гряде гор Сундуков, всходит полным оранжевым диском в обрамлении почти белого нимба ночная богиня – Луна. Чем не яркая точка в завершение долгого насыщенного второго дня.
Фото автора
(Продолжение в следующих номерах)