И вдруг незначительное воспоминание станет мучить, не давая покоя. Как это было? Как случилось, что человек, которого знала раньше, был так далеко со своими заботами и поступками, которые вскользь где- то пересекались с твоей жизнью. А все, что не с нами и не о нас – подлежит забвению? Да нет же, мы продолжатели памяти, собиратели осколков прошлого. Мы – его ученики.
Трехлетнему Саше поездка до Мостовки казалась небольшим приключением. Шутка ли – ехал на тарантасе, сидя на большой стопке какой- то бумаги, недалеко от повозки по тропинке шел тятя с братом Иваном, почему-то очень серьезный. Поэтому смотрел малец больше на пальто, которое было надето на дяде, балахонистое, добротное. Полы его раздувались на ветру, и была видна красная подкладка.
То ли от того, что происходило что-то непонятное, то ли отвлекся малыш, только не запомнилось лицо отца, никак не всплывало оно в памяти. Зато запомнилась дорога, по которой ушел отец в августе 1941 года, пыльная и бесконечная.
Семья Муравьевых жила в большой, по тогдашним меркам, деревне Содомово. Потом, уже будучи взрослым, Александр Макарович напишет в воспоминаниях: "Со всех сторон селение окружали поля, тянувшиеся в даль на версту, и окаймлялись зубчатой стеной леса. Полуденная тень от деревьев пересекала ее главные улицы, а их было две. Во все четыре стороны от деревни вели дороги. При выходе из деревни стояли ворота – так деревня была огорожена. Главная дорога шла на запад, с возвышенности можно было увидеть, что она вела в ближайшее село Мостовку, а дальше – на районный город Юрьевец".
Отец ушел и больше не вернулся. Правда, сначала приходили письма и открытки, которые мать заботливо развешивала по стенам. Это были художественные почтовые карточки времен начала войны: "Родина – мать зовет", "Кто с мечом к нам придет.." и другие. Письма приходили не- длинные, написанные мелко химическим карандашом. Но даже в таких письмах были строчки, жирно зачеркнутые. Это теперь, спустя десятилетия, мы знаем историю этих строк. А тогда… Тогда во все верили и ждали отца. Летом 1942 года вся семья сфотографировалась, чтобы послать карточку отцу, на фронт. Для съемки собрались все: мама, четыре сестры и старший брат, которому шел уже пятый год. Весной 1943 года письма приходить перестали. Вряд ли чего понимал пятилетний малыш, но то, о чем шептала мама, Елена Ивановна, в разговорах с родственниками, запомнил хорошо: "Пропал без вести". Мать отводила покрасневшие от слез глаза, когда ребенок спрашивал о тяте. Видел, что приходили похоронки с известием о погибших односельчанах, вспоминал слезы матери, но не хотел верить в то, что отец погиб.
"Поэтому летом 1945 я вместе с другими ребятишками бежал встречать возвращающих ся с войны к складским помещениям, что находились на дороге, ведущей в город. Там вдали мы видели группы людей. Это по одному или по два возвращались воины домой, сопровождаемые родными. Как радостны были мои товарищи, когда встречали своих отцов, и как горько было мне возвращаться домой. После таких встреч я обычно забивался куда-нибудь в густую траву, под дерево, за сарай или на крышу бани и долго не показывался на люди. Только в 1947 году стало известно, что отец погиб ещё в марте 1943 года под Орлом. Позднее я узнал точное местоположение его гибели: Калужская область, Жиздринский район, д. Верхнее Ашково (территория в военные годы находилась в Орловской области). (Из воспоминаний А.М. Муравьева).
Большая семья: мать с четырьмя детьми на руках осталась без кормильца. Сколько же душевных сил нужно было иметь матери, Елене Ивановне, чтобы поставить на ноги детей, мал мала меньше. Не спасовала, не сломалась, выдержала. И детей подняла, сопровождая каждого по своей дороге до конца. До последнего вздоха.
"Научился я грамоте в победный 1945 год в школе. Учительница наша, Семёнова Нина Дмитриевна, при недостатке бумаги, учебников и пособий не смогла привить мне любовь к книгам и страсть к чтению. И пошёл бы я, возможно, по дороге многих моих сверстников, той буйной ватаги деревенской безотцовщины, которые бросили учиться с первого класса, если б не мать, испытавшая все тяготы военных лет, горькую судьбу солдатки. Она – то и занялась однажды со мной. В книге "Родная речь" был помещён рассказ "Рукавицы". Под страхом наказания я должен был прочесть его. Сама читавшая по слогам, она нашла в себе настойчивость, и мы вместе с ней дочитали рассказ до конца, и после плакали вместе. Так взволновало его содержание! С тех пор я уже сам читал ей и сёстрам, когда они, усталые, отдыхали". (Из воспоминаний А.М. Муравьева).
По окончании школы в родной деревне не остановился на достигнутом, поступил в г. Кинешма. Учился на бухгалтера в Кинешемском счетно- плановом техникуме. Когда годы обучения были позади, в 1957 году Александр Макарович вернулся в родной район, в поселок Летняя База и устроился на работу в конторе мехспецсемлесхоза. В 1959 году познакомился со своей будущей женой Надеждой, в этом же году и расписались.
Говорят, что судьбоносные встречи не случайны. Они посылаются свыше. Именно таков был следующий поворот судьбы. Автобусы тогда ходили очень долго по неровной лесной дороге, а уж если это была дорога весенняя, никто не давал гарантии, что до дома вообще доедешь. Пока добираешься от Сокольского до Летней Базы, много о чем можно поговорить. Так в один из маршрутов и состоялось знакомство директора школы д. Ильинка Дубинина Павла Григорьевича и нашего героя. Выслушал, благо времени было много, поговорили, понял заветную мечту - учить детей - и пригласил в интернат при школе, воспитателем, откуда Александр Макарович, проработав один год, перевелся в Летнебазовскую школу. Необходимо было получить образование. Дома—жена, дети, поэтому поступил учиться в 1962 году на заочное отделение Ивановского государственного педагогического института им.Д.А. Фурманова, которое и закончил в 1968 году. Учиться пришлось и после получения основного диплома о высшем образовании. Среди документов, хранящихся в семейном архиве – Диплом за № 16, подтверждающий, что Муравьев А.М. в 1982 году поступил и в 1984 закончил Университет марксизма-ленинизма ивановского обкома и получил высшее образование в системе партийной учебы.
***
Александр Макарович взял наш класс сразу после третьего класса, в четвертом (тогда еще в начальных классах обучались три года). Не помню, были ли мы горды тем, что русский язык и литературу преподает у нас сам директор школы, который проводит по субботам общешкольные линейки и мимо кабинета которого все стараются прошмыгнуть бесшумно, но то, что на уроках не существовало грозного управленца, это точно. Запомнились уроки фонетического разбора, пожалуй, самого сложного для нас в то время. Как терпеливо он объяснял, несколько раз возвращаясь к одному и тому же. А тетради с сочинениями, в которых стоят отметки, поставленные его рукой, до сих пор выбросить не могу, никакая модная акция по сбору макулатуры не заставит сделать это. Перечитываешь детские смешные сочинения и понимаешь, что не оттолкнул от предмета, научил всматриваться в строчки произведений, анализировать прочитанное. Не помню, чтобы его вызывали с урока и он подолгу отсутствовал, несмотря на то, что наверняка были неотложные вопросы - хозяйство было большое: школа, кочегарка, интернат, пищеблок, мастерская. Огромный школьный город, требующий решения многих вопросов.
А еще он вел у нас уроки пения. Его баян звучал на все лады, и мы, готовясь к смотру художественной самодеятельности, попеременно меняя запевалу, браво начинали:"Полем, вдоль берега крутого, мимо хат, в серой шинели рядового шел солдат". Во время музыкального сопровождения Александр Макарович кивал головой, приглашая или запевалу исполнить свою партию, или хор - вступить и поддержать солиста. Тетрадь по пению лежала на партах, вся истрепанная, потому что постоянно записывали в нее новые песни и пели "Орленка", "Бухенвальский набат".
Спустя много лет, собирая материалы об учителе, встретились с земляком, другом детства, который во многом повлиял на музыкальное образование нашего героя – Павлом Михайловичем Ворониным. Он вспоминает, что тяга к музыке проявилась у мальчишки с раннего возраста: сначала освоил гармошку, а потом баян, который появился именно у Муравьевых самым первым не только в деревне, но и во всей округе. Время было тяжелое, послевоенное, но звуки гармошки и баяна, раздававшиеся со двора Муравьевых, вселяли веру в то, что самое сложное - позади, впереди – безоблачное будущее.
Павел Михайлович, вспоминая друга, говорит: "Сдружились мы с ним, несмотря на разницу в возрасте - почти десять лет, особенно в 70-80-е годы. Я в это время уже получил музыкальное образование, а Саша как начинающий любитель - баянист стал обращаться ко мне за советами. Каждый год школа, в которой он был директор, участвовала в конкурсах художественной самодеятельности, я помогал ему подбирать репертуар. И в каждую такую нашу встречу ждал, когда же он скажет: "Ну-ка, Михалыч, сыграй-ка мне "Волгоградскую березку". Очень любил ее".
Проникновенная песня, со своей историей, со своей судьбой: жители Волгограда в память о погибших на войне родных и близких у Мамаева кургана посадили березки. Буквально за несколько дней на месте былых сражений вырос целый парк.
Таким образом почтить память о погибших на войне предложила женщина, которая во время войны переправляла раненых через Волгу, выносила с поля боя солдат, помогала детям.
На деревьях повесили таблички с именем человека, в память о котором будет расти береза. Может быть, и для Александра Макаровича это была песня-воспоминание об отце, который не вернулся с фронта.
А еще любимая песня нашего учителя – "Я люблю тебя, жизнь" с незабываемыми стро- чками: " И вершина любви -это чудо великое, дети!". Детей у Александра Макаровича было пятеро: Вадим, Наталья, Валерий, Алексей и Василий. А то, что три его сына впоследствии выберут педагогическую стезю, говорит само за себя. Всегда думал о семье: поездки, походы, палатки,- находил время в своем плотном директорском графике. И прежде, чем был учителем и директором, был мужем и отцом. Именно для них он написал:
Пчеловод, рыбак, охотник
И печник, и даже плотник.
Маляр, столяр и кузнец -
Вот такой он, ваш отец.
Человек уходит, оставив в беспощадной истории две даты: рождения и смерти. И, конечно же, память. Память промчавшихся лет.
Из поэтических тетрадей Александра Макаровича Муравьева.
РАЗМЫШЛИЗМЫ
- Человека, работающего в той или иной сфере и излучающего свою положительную энергию,.. нельзя задушить или задвинуть. Он везде будет светиться.
Другой, если гнет одну линию, так она его и приведет к цели, может быть. А вообще, может и раствориться, если не поддержат умные.
- Поставьте солнце выше !Оно будет светить ярче. Снизу солнце светит хоть и сильно, но неярко.
Я русак и литератор,
И географ, и певец,
Математик и историк,
И в баян ещё игрец,
Да к тому же ещё лектор,
А сегодня пан директор.
И поэт, и композитор,
И художник, и артист,
Трагик, комик, юморист,
И лихой мотоциклист.
Добрый дедушка для внучек,
Гражданин страны могучей.
Пчеловод, рыбак, охотник
И печник, и даже плотник.
Маляр, столяр и кузнец -
Вот такой он, ваш отец.
МОЯ БИОГРАФИЯ
Крестьянский сын, как миллионы
Я потерял в войну отца.
Носил солдатские погоны,
Встречал девчонку у крыльца.
Исколесил в былые годы
Я, может статься, полстраны,
Жару сносил и непогоду
На хлебном поле целины.
Потом в заботах и тревогах
Пора студенчества прошла
И вот опять меня дорога
В село родное привела.
Я пламень знаний зажигаю,
Мне нет профессии милей.
Я твёрдо по земле шагаю
В большом строю учителей.
ТРЕВОЖНАЯ ПАМЯТЬ
Умывает дождями высокие стройные сосны весна.
Пробуждаются тонкие ветви берёз ото сна.
Потянулись к родимым местам косяки журавлей.
Колокольчиком нежным доносится песня с полей.
Солнце щедро бросает на влажную землю тепло.
Улыбнёшься при встрече – тебя понимаю без слов.
Что же сердце сегодня моё беспокойно стучит?
И в ответ мне тревожная, гулкая память кричит.
В то далёкое время была вот такой же весна –
Белоствольным берёзкам несла пробуждение она.
Так же звонко и бойко ручьи по оврагам текли,
Только чёрную, страшную весть принесли журавли.
Горько плакала мать, слёз своих не скрывая от нас.
Возле нас, малышей, ночь без сна проводила не раз.
Что случилось тогда, я поведаю вам, наконец:
Пал в жестоком бою на Орловской Дуге наш отец…
Я гляжу на счастливые лица моих сыновей,
Слышу нежную музыку тёплых весенних полей,
Но тревожно и больно сжимается сердце в груди:
Эх, мальчишки, мальчишки! Что будет у вас впереди?
СЧАСТЬЯ НЕТ У МЕНЯ
БЕЗ ТРУДА
Как не помнить мне радостных дней!
Ощущаю отцовскую ласку,
Запах поля, бег быстрый коней
Как ни с чем не сравнимую сказку.
Мне на детство досталась война
- Отпечаток годины голодной
В моей памяти, будь то луна
В чистом небе зимою холодной.
Над землёй прогремел ураган
Бед и горя не счесть у народа,
Да принёс смерть коварным врагам
Светлый май сорок пятого года.
Я ж остался навек сиротой
И хлебнул бы немало мурцовки,
Но согрела страна теплотой
И заботой ребят безотцовских.
Пору юности мне не хвалить:
- Поднималась страна из разрухи.
Научился беречь и ценить
Лоскут ткани и хлеба краюху.
Я пахал и косил, лес рубил,
Пред работой ничем не кичился.
И везде, где бы только ни был,
День трудился, а вечер учился.
Годы, годы, вы мчитесь куда?
В бурном гуле приливов, отливов.
Счастья нет у меня без труда,
Жизнь без трудностей вряд ли счастлива?
ПРЕЖДЕВРЕМЕННАЯ
ОСЕНЬ
Осень нынче что-то
Рано наступила,
Ещё "бабьим летом"
Лес позолотила.
Да, дивясь наградой,
Долго ль лес был светел?!
Пестроту наряда
Разметал злой ветер.
А вчерашней ночью
Выпал снег холодный,
Новая сорочка
Чиста, да не модна.
Отразились утром
В зеркале запруды
В серебре и пудре
У берёзок кудри.
Что печальны сосны
И тихи, как вдовы?
Я огонь принёс вам
Сердца молодого.
Солнце в лес примчалось,
Клёны и берёзы
С радости ль, с печали
Льют на землю слёзы.
14 октября 1973 г.
НА ДУШЕ СВЕТЛО
Над рекою Шомохтой
Синий небосвод.
За рекою Шомохтой
Солнышко встаёт. Гордо подбоченившись,
С близлежащих гор
Смотрится в осеннюю
Речку тёмный бор.
А над бором светятся
В золоте кудрей
Лиственницы стройные –
Дар земли моей. Я места, где проходил
Узнаю с трудом.
Вот и там, где ельник был,
Строят новый дом.
Ярче светит солнышко,
Прочь с дороги, тень!
Сердце счастьем полнится
В предоктябрьский день. Счастлив тем, что сразу я
Полюбил до слёз
Лес за Летней Базою,
Волжский семлесхоз.
Пусть берёзы с клёнами
Без листвы стоят,
Всё равно зелёного
Нам не занимать. Хоть давно ушло от нас
Летнее тепло,
От осенних лиственниц
На душе светло.
21 октября 1973 г.
ПОЗДНЕЙ ОСЕНЬЮ
Без ружья, по снегу мелкому
В день морозный поздней осени
Я брожу в обнимку с ёлками
По знакомым узким просекам.
Не спеша, иду с опаскою
Меж убранства серебристого
Наяву любуюсь сказкою
Края нашего лесистого.
ЗДРАВСТВУЙ, БАЯН !
Здравствуй, баян!
Чувств океан
Я подарю тебе после разлуки.
После дорог, после тревог
Снова тоскуют по клавишам руки.
Выгнулся мех,
Словно радостный смех
Рвётся наружу раскатисто – звонко.
Вспомнились мне вечера при луне
На родимой сторонке с девчонкой.
Звуки набата,
Песни солдата
В дом прилетают издалека,
Как с полустанка "Прощанье славянки",
Как с пятачка бойкий стук каблучка.
Здравствуй, баян!
Чувств океан
Мы возбуждаем с тобой в человеке.
В трудной борьбе и счастливой судьбе
Спутником жизни ты стал мне навеки.
Песня о Шомохте
Если ты, друг, на Шомохте не был
Приезжай, когда зори горят.
Здесь, вершины подняв свои в небо,
Медноствольные сосны стоят.
Мы с тобою тропинкою чистой
На работу под тень их пойдём.
В тишине на поляне душистой
Разговор по душам заведём.
Неприметна, скромна речка наша,
Но у лиственниц ты расспроси,
Где милее, чудесней и краше
Есть места на Великой Руси
ЛЕТНИЙ ЛЕС
С чем сравнить мне летний лес?
Разве только с песнею?
С песней, что услышал здесь
Я порою вешнею. Тихо лился песни звон
В звоне – откровение.
Отступи земной закон –
Задержись мгновение.
Краски звуков льются вновь,
День сменился вечером.
Движет жизнь людей любовь,
С нею спорить нечего. Ночь, сотрудница любви,
Наземь опускается.
Вот запели соловьи,
Сказка продолжается.
- Сказка эта – наша жизнь, -
Заявляю громко.
Да и в песне, что сложил
О лесной сторонке. С чем сравнить мне летний лес,
Разве что со сказкою?
Сказкой, полною чудес,
Задушевной, ласковой.
Посвящается учителю
и другу П.Г. Дубинину
Я встретил Вас случайно, но путь к свету
Вы неслучайно указали мне тогда…
Теперь внимая доброму совету
Вновь испытал я счастие труда.
И что за чудо! Чем Вы осенили
Меня, как к сердцу ключ смогли найти?..
В народе человечность Вы ценили,
Всегда готовы были правду защитить.
Вы не гнушались тех, кто знал немного,
Могли простого человека уважать.
И вместе с тем, по долгу педагога,
Умели с ним дистанцию держать.
Росистым утром, в тихий час заката
В мороз, пургу и полудённый зной
Любили прогуляться Вы когда – то
Заветною тропинкою лесной.
Любили страстно Вы и тонко понимали
Пейзажи русские в их девственной красе,
А главное, старались и немало
Зажечь огонь любви к прекрасному у всех.
Мне навсегда запомнилась та осень
Когда мой путь по-Вашему пролёг,
А разговор среди могучих сосен
В душе звенит, как вешний ручеёк.
МОИМ ПОТОМКАМ
Чувствую прелесть жизни, удивляюсь всё новым её проявлениям, но преклоняюсь пред украсителями её.
Смотрю на живое воплощение в живописи, слушаю и чувствую, вижу и трогаю – в музыке и пространстве, во дне, вечере, ночи и утре, и движение в технике, в материи и в натуре.
Восхищаюсь не тем, кто имеет власть, и использует её всласть, а тем, кто упорным, ежедневным трудом достигает мастерства, совершенства, превосходит этим трудом всех.
Удивительно. Это труд без границ! Завидую и говорю: "Можно достичь, только работай!".
Почему мне так мало дано?
Я хочу всё: и музыку и философию; я хочу знать и литературу, и прочее, прочее – всё.
Дайте – здоровье, будет – всё.
Ваш А. Муравьёв