Мы выходим на финишную прямую увлекательного путешествия. Увиденное, услышанное, испытанное, испробованное всего за четыре дня поездки по Монголии запросто вылилось бы в целый роман впечатлений. Но рамки газетных площадей не позволяют этого сделать. А потому всем любителям экзотики и тем, кто устал от цивилизации, добро пожаловать в удивительную страну!
Не могу позволить себе уехать из Монголии и не побывать в настоящей жилой юрте. Кстати, 75% жителей страны живут в юртах и только 25 - в благоустроенных квартирах. Юрты здесь - не пережиток прошлого, а полноценные жилища. Напрашиваюсь в гости к охраннику гаража нашего отеля:
- Та очиж болно? (Можно в гости?), - эх, без Интернета никуда в этом деле.
Мужчина протягивает мне сложенные ладони, как при буддийском поклоне, что является знаком уважения по отношению к гостю. Мгновенно вспомнив уроки Маамхуу, делаю пожатие также двумя руками. После приветствия вхожу в юрту - маленькую вселенную, существующую по своим незыблемым законам. К своему месту гостю следует идти по часовой стрелке, огибая очаг слева. Входить в юрту положено, как и в храм, с правой ноги. При этом голова должна обгонять ногу на полшага.
Хозяин угощает меня вкусной хрустящей лепёшкой и позволяет окунуться в нехитрый быт. Посередине жилища - очаг, с которым связаны важные запреты. Их нарушение грозит благополучию семьи. Рядом с очагом - низкий стол, по кругу стоят две кровати, диван, шкафчик с посудой, шкаф с одеждой, напротив входа - алтарь. Из современной жизни - жидкокристаллический телевизор и лампа дневного света.
Окунувшись в атмосферу монгольского жилища, благодарю мужчину:
- Баярлалаа (спасибо). Баяртай (до свидания), - тут же приходит мысль: как мало человеку надо для счастья!
В своём прагматичном мире мы куда-то бежим, спешим, на ходу обедаем, покупаем то, без чего запросто можем обойтись. Степным же кочевникам чужда и непонятна озабоченная деловитость европейцев. В их понятии человек медлительный, степенный - это почтенный гражданин. Занятый и торопливый - достоин сожаления.
Традициям, прочно живущим в Монголии, можно поучиться. Здесь правит азиатский культ предков. Старшим уступают место, им первым подают угощения, ни в коем случае не хлопают по плечу при прощании или приветствии. И в этом мы убедились на дискотеке в Завхане.
У монголов развит культ поклонения вечно синему небу (хухэ мунхэ тэнгри), которое видит все поступки и помыслы человека. Оно для народа - самый строгий судья.
Мужская шляпа является олицетворением мужского достоинства. Поэтому в публичных местах её не снимают, а в гостях и дома кладут только на возвышенные места, поближе к алтарю.
Если для нас народный костюм - пережиток прошлого, то для монгола - праздничная одежда. Халат (дээл) обязательно подпоясывают длинным кушаком. В противном случае, это вульгарно и неприлично.
Для монголов кормящая мать - образ настолько естественный, как потребность в еде и исправлении нужды. В степи куда спрячешься? В Завхане я нашла этому подтверждение. Представляете, что было бы у нас, если на фестивале кто-нибудь пошёл "до ветру" в радиусе пяти шагов?!
По словам Маамхуу, в стране проживает три миллиона населения, из них полтора - в столице, Улан-Баторе. После 40 лет в Монголии сложно устроиться на работу. Средняя пенсия составляет 240 тысяч тугриков или 6200 рублей.
В этот день мы заглядываем в монгольские сувенирные и продуктовые магазины, посещаем школу, куда пригласили нас волонтёры из Чикаго. Учебное заведение напоминает учреждение "а-ля Советский Союз" 50-60 годов прошлого века. Детей оценивают по восьми уровням. Учебный год делится на две четверти, но из-за холодной зимы бывают незапланированные каникулы. Монгольская письменность основана на кириллице, в школе возрождают старомонгольское письмо. Все ученики, как и взрослые, очень приветливые.
В библиотеке поражаюсь соседству цитаты Льва Толстого на огромном стенде и портрета Чингисхана на смежной стене. Изображение полководца всюду встречается в Монголии.
За 800 лет так никто и не нашёл его могилу. Легенда, рассказанная Маамхуу, гласит: умирая, великий завоеватель велел похоронить его в секретном месте. Скорбящие воины несли тело вождя, убивая каждого, кто встречался им на пути. Когда Чингисхана похоронили, по его могиле пустили тысячу лошадей, чтобы не оставить и малейшего следа от захоронения.
Ландшафт, мелькающий за окнами автомобиля, как бы подтверждает: я, мол, умею хранить тайны. И тем самым ещё сильнее манит и зовёт в новые путешествия по великой евразийской степи…