Босоногое детство
В свидетельстве о рождении Николая в графах "Дата и место рождения" значится "24 февраля 1944 года, деревня Кофаново". На самом деле факт его появления на свет свершился несколько раньше, 19 декабря 1943 года. Просто на тот период были проблемы с регистрацией актов гражданского состояния, ведь еще шла война. И в декабре 43-го некому было вести эти важные записи, а оккупационной власти это было абсолютно не нужно. Поэтому Николай Васильевич шутит, что у него два дня рождения и все должны два раза в год дарить ему подарки. Войну он не помнит, но точно знает, что родился в блиндаже, так ему рассказывала мама. Бабушка смазала в укрытии печурку, позабивали глиной щели, да так и жили довольно продолжительное время. Что помнит он из далекого и такого близкого детства? От рождения, конечно же, ничего. По рассказам мамы, в год рождения зимой есть было практически нечего. У мамы пропало молоко, и тогда бабушка нашла выход. Чтобы сберечь силы ребенка, она толкла в ступе семена конопли и делала Коле соску. Он много спал и не тратил сил на движение и крики. Так и выжил, бабушкиными молитвами и находчивостью. А потом, когда немножко подрос, понял, что такое голод. Голод. Жестокий. Сводящий с ума. Казалось, что никогда не будет предела этому сосущему под ложечкой чувству. Но при этом очень хотелось жить, ведь как бы плохо не было, но светило солнце, бежали весенние ручьи, просыпалась природа, появлялись такие желанные первоцветы – лакомство для ребятни, щавель, другие съедобные травы, и жизнь уже не казалась такой тяжелой и мрачной.
В пять лет Коля закончил сразу три класса. А вся школьная история началась с того, что в спаленном дотла Кофанове осталось всего три дома. Сельские власти организовали в одном из домов школу. В небольшом зале установили парты, повесили, доску и учебное заведение приняло первых учеников. По три человека первоклассников и второклассников, в третьем классе набралось четверо учащихся. Уроки велись одним учителем, а все ребятишки располагались в одном классе. Преподаватель по очереди давал каждому классу задания.
- В это время я одиностаюсь на улице. Голодно, холодно, скучно. В общем, я был как Филиппок из толстовского рассказа. Куда мне деваться? Зайду в класс, сяду в уголочке и слушаю, о чем говорит учительница. Неделю хожу, две, три, слушаю и мотаю на ус,- рассказывает Николай Васильевич.- А потом и ребятам начал помогать. Учительница– то и сказала маме: "Пусть Коля ходит в школу. Ведь он уже всем ребятам подсказывает". Мама разрешила, и я окончил сразу три класса. Шел мне в ту пору шестой год. А потом нас перевели в Ждимирскую школу. Вот тут-то начались "чудеса". В пятом классе я просидел два года, в шестом-два, а из седьмого едва не выгнали. Достал всех – баловался, курил, не слушался учителей. В общем, из отличника я превратился в неуспевающего.
Однако ему дали возможность закончить семь классов. И подросток умчался в город Орел к своей тёте. Бабушка Катя, как ее называл Николай, в свое время вербовалась на торфоразработки, там получила паспорт (колхозникам тогда паспорта не выдавали) и решила остаться в городе. Далеко не всех крестьян тогда устраивала жизнь на селе – нищета и безденежье, работа за трудодни. У нее была комнатёнка в общежитии, и Николая она приютила. Он пошел в восьмой класс. И в городской школе не сложилось. Он сбежал. Было ему тогда 14 лет. Он вышел на работу слесарем на автобазу первого автотреста Орловского Совнархоза.
Взросление
- День лежу на земле под ЗиЛом, два,- вспоминает Панин.- И вдруг чувствую, что начинаю потихоньку умнеть. Мне всегда везло на хороших людей, повезло и на этот раз. Мимо меня, крутящего гайки и валяющегося под машинами, несколько раз проходил ветеран Великой Отечественной войны, защитник Брестской крепости Николай Петрович Шибанский. Работал он медником. Заметил меня - пожалел. Замолвил словечко перед начальством, сказал, что одному ему трудно работать и надо готовить замену, ведь ему на пенсию скоро. Короче, попросил механика отдать меня ему в выученики. Что представлял из себя медницкий цех? Обычная деревенская изба. Николай Петрович самолично сложил русскую печь и хранил в ней вместо чугунков различный инструмент и паяльные лампы. За печью была лежанка. Вот здесь- то началась у меня хорошая жизнь. Я быстро освоил пайку радиаторов и других медных запчастей, начал заниматься рихтовкой "жестянки". Николай Петрович оказался действительно хорошим и добросовестным наставником, хотя и много выпивал, сказывались события недавней кровавой войны. Нам приносили молоко за вредность, мы сливали его в одну посудину и обменивали у женщины, живущей неподалеку от базы, на самогон. Николай Петрович выпивал стакан и залезал на лежанку, засыпал, а я уже руку набил - паял и чинил радиаторы, выравнивал поврежденные детали машин, паял антенны на появившиеся в продаже телевизоры. Кстати, чтобы не было очереди за ремонтируемыми радиаторами, у меня образовался обменный фонд. Все вопросы с ремонтом этого узла решались моментально. Год я жил в мастерской. И действительно научился хорошо работать.
Присмотревшись к парню, как талантливо он работает, Николай Петрович сказал, что Коле надо учиться. Недолго раздумывая, Панин пришел на заочные курсы в радиоклуб. Окончил курсы радиомехаников, а тут расформировали медницкий цех. Пришлось уходить из автобазы на завод "Текмаш". Нет, не медником, а токарем– револьверщиком. Он – то по-пацански думал, что будет делать детали для револьверов - огнестрелов, а все оказалось не так просто. Это были огромные карусельные станки, обрабатывающие многотонные чугунные детали для различных машин, применяемых в народном хозяйстве. От керосина, которым охлаждали режущий инструмент и чугунной пыли, до рези разъедало глаза, забивало носоглотку, трудно было дышать. Руки от чугунной пыли невозможно было отмыть. Так долго продолжаться не могло.
Становление
И опять Николаю повезло. Мастер на все руки Борис Семенович Пеньков, начальник электроцеха, талантливый рационализатор и конструктор, электрик от Бога и музыкант, перевел парня в этот цех. Здесь было все гораздо проще. Свою работу Панин выполнял добросовестно и честно. Претензий к нему не было.
-На заводе в электоцехе работало несколько человек по разным направлениям. Например, сгорел мотор, слесари его снимают и отправляют в ремонт, ставят другой, а я уже подключаю его. Разобраться в электросхеме станка –это тоже мое дело. А вот перемотка обмоток двигателя – это дело обмотчиков, разборка и сборка узлов мотора – дело электрослесарей,- вводит меня в курс дела Николай Васильевич.- Борис Семенович взял надо мной шефство и посоветовал продолжить учебу в училище на телерадиомастера. Я так и поступил. А несколько позже, перед окончанием училища, направил меня на работу в телеателье "Экран". Здесь пришлось еще раз сдавать экзамен, скажем так, на профпригодность. Главный инженер объединения "Экран" дал испытательный срок - месяц, а потом нам троим кандидатам на работу дали задание каждому найти неисправность и отремонтировать по одному телевизору, дали определенное время. Уже до обеда я свой телевизор починил, к вечеру со своим устройством разобрался и отремонтировал его второй парень, а третий с заданием не справился. Его в "Экран" не приняли. Десять или одиннадцать лет я трудился в этом объединении. Всю область исходил пешком. Работа для меня была не главной, чинил я всю электрику, различные радиоприборы и телевизоры на "раз-два". Главное было в другом –общении с клиентами. Случалось всякое. В меня стреляли, пытались ударить ножом, поили спиртным и старались женить, несколько раз замерзал.
Рассказывая, он нисколько не сгущает краски. Однажды шел Николай по улице Магистральной, что в Лужках, на вызов. Снегу было столько много, что, казалось, бредет он по какому-то бесконечному тоннелю. Утро, еще темно. У дома заявителей стоит женщина, Николай спросил: "Вызывали?" Женщина показала на дверь, мол, он там. Николай вошел в дом и направился к телевизору, вскрывает его и приступает к ремонту.
- Вдруг слышу дикий крик "ва-а...", оборачиваюсь и вижу, как на меня бежит мужик с топором в руках, - вспоминает Николай.- Замах топора я отбил, подставил руку, и топор выскользнул из его рук. Ударил его коленом в пах, мужчина упал на диван, изо рта пошла пена и он забился в эпилептическом припадке. Я оторопел. Он бьется на диване, а я стою в шоке. Прошло минут двадцать, наверное, а может, мне показалось. Слишком неординарной сложилась ситуация. Потом пришли люди в белых халатах, привели в чувство его, накинули смирительную рубашку и увезли. Оказалось, что ночью мужик свихнулся, а женщина подумала на меня, что я врач. И похожих ситуаций было более чем предостаточно.
Работа была очень интересной, на своем видавшем виды мотоцикле исколесил он практически всю Орловщину. Но надо было расти дальше. И Николай в очередной раз меняет место работы. Он поступает на завод УВМ в центральную лабораторию по ремонту электронных приборов. Неплохо было трудиться на заводе. Но это режимное предприятие и, если ты не загружен работой, то все равно свои положенные восемь часов ты должен находиться на рабочем месте. Начальник лаборатории высоко ценил профессиональные качества Николая Панина, но сам Васильевич так и не привык к такому режиму, ему требовалось движение и опять его величество случай в корне поменял жизнь Николая Панина.
Эх, дороги...
Случайно один из знакомых прочитал объявление в газете, что в управление дороги Москва-Харьков требуются специалисты по ремонту и настройке радиостанций, информировал Николая и, как говорится, "сборы были недолги". Молва о деловых качествах Панина шла впереди него. В самые короткие сроки он овладел всеми нюансами новой работы. И даже начал помогать товарищам по работе, не связанной с радиотехникой. Однажды дорожники получили новую разметочную машину. Но как только они начинали ее запускать, этот противный механизм упрямо отказывался работать. Члены бригады и ласкали его, и матом ругали, и подлизывались к нему, но строптивая машина никак не хотела подчиняться и выполнять положенную ей работу. Мужички были в отчаянии. И лишь когда Николай Васильевич приложил к машине свои умелые руки, буквально в считанные минуты она исправно заработала. Многими проблемами довелось заниматься Панину в дорожном управлении: ездить в Енакиево Донецкой области за шлаком из плавильных печей местных металлургических комбинатов, гонять из Луцка ЛуАзы - у многих из нас на памяти юркие, скромные по комплектации и виду, но великолепно проходимые, вездеходы. (У Николая до сих пор сохранился этот неприхотливый и надежный автомобильчик, вполне себе "на ходу"). А шлак вывозили наши ребята-"камазисты". Николай ездил с ними под предлогом ремонта передвижных радиостанций, находящихся на автомобилях.
-Зачем нужен был шлак?
-Мы отсыпали им дорожное полотно,- вспоминает Панин.- Невероятные, по нашим представлениям, там были отвалы этого ценного строительного материала. Представь себе, по краю огромного оврага идет железнодорожное полотно, по нему катятся вагонетки-ковши, в которых еще не остывший шлак, светящийся малиновым цветом. Вагонетка фиксируется на полотне, и ковш электроподъемником опрокидывается. И тут же из больших леек на горячий шлак льется вода для охлаждения. Тучи гари, копоти, паров закрывают все вокруг. Трудно дышать, практически рядом ничего не видно. И работают в этом аду женщины. Мужчин я там не видел. Мы подъезжали на КаМаЗах, грузились шлаком, и уходили в Россию. Кстати, дорога на Муратово отсыпана как раз этим материалом.А потом, когда развалили Советский Союз, то в последний раз мы выезжали оттуда с большими проблемами. Невероятно жаль, что так произошло.
Гонять же ЛуАзы Васильевичу предложил директор предприятия для хозяйственных нужд. Всего девять машин перегнал Николай Панин. Но настали смутные времена, и он понял, что едет за машиной возможно в последний раз. На заводе многие были настроены на "москалей" враждебно (все же "бандеровская" сторона), однако нашелся добрый человек, посоветовавший, как провезти контрабанду. Это были прикупленные у работников завода за бесценок тент и некоторые другие узлы для "луазика". Он сказал Николаю, что если тот поедет днем, то его обязательно на посту ДПС остановят, все запчасти выгребут и отправят опять на завод. Рука руку моет. Надо ехать ближе к утру. Внимание гаишников притуплено, машин мало, и они дремлют внутри помещения. Так и проскочил мимо спящих милиционеров Панин. На этом дорога в сопредельное государство стала не только проблемной, но и довольно опасной. Больше он там не был.
По великой стране – на мотоцикле
Очень любил Николай путешествовать. На своей легендарной "Яве", в кругу друзей - мотоциклистов, он объехал практически весь Советский Союз, участвовал в различных гонках, брал награды и призы.
-Однажды в горах Узбекистана на горной дороге я шел во главе нашего каравана, - вспоминает Николай Васильевич.- На крутом повороте зацепился вещмешком, привьюченном на мотоцикл сзади, меня бросило в пропасть, лечу,в мгновение ока перед глазами вся жизнь прошла. Однако мне крупно повезло. Вместе мотоциклом я повис на дереве. Ребята помогли выбраться наверх, отремонтировали "Яву" и мы продолжили свой путь. А еще помню осенний сплав по Волге. Напросились мы на баржу, чтобы попасть в нужный нам населенный пункт. Капитан предупредил, что свободных кают нет и ехать придется на палубе. Погрузились и начался наш путь по Волге-реке. Сначала любовались красотами местности, но вскоре стало прохладно. На палубе поставили палатки. Расползлись по ним как раки. Но пронизывающий ветерок не оставлял нас в покое. Вскоре мы заметили, как матросы из команды баржи, часто ныряют под брезент, которым накрыт груз. Проверили и убедились, что там, под покрывалом, огромным штабелем стоят ящики с портвейном. Мы тоже потихоньку начали оттуда тянуть вино. Ну и в общем упились. К утру пришли в пункт назначения окончательно закоченевшими, пьяными и сонными. Что с нами делать капитану?Он умудрился выгрузить наши мото портовым краном, а заодно и от нас каким-тообразом избавился.
В незнакомом месте путники не сразу сориентировались. Спросили у местного населения где находится баня? Аборигены посоветовали обратиться к истопнику ближайшей котельной. Тот, видя, что ребята с большого "бодуна", да еще и замерзшие, сжалился и пригласил в котельную всего на полчаса, заканчивалась его смена. В душевой было несколько леек. Все путники разделись и полезли под горячую воду. Минут через 15-20 начали отогреваться и вдруг увидели своих попутчиц. "Ва-хх, девчонки!" - возопил кто-то из ребят. Мигом пришло стеснение, и мужчины первыми покинули душевую. Девушки немного позже привели себя в порядок и ровно через полчаса, поблагодарив кочегара, компания продолжила свое путешествие.
Вот, пожалуй, некоторые, может быть даже не главные вехи, в судьбе Николая Васильевича Панина. Есть у него дети, внуки и правнуки, вроде и на пенсии уже, живет в родовом поместье в Селихово, а в дорогу все равно тянет. И хочется ему, чтобы его дорога под названием "жизнь", еще долго не кончалась.